Домой на Рождество - Страница 58

Я в растерянности посмотрела на маму. Там, вдалеке, не было никакого мужчины. Лишь пустая деревянная скамейка. Кто мне примерещился? Кого я так хотела увидеть?

– Ты тоже рада?

– Еще бы! – почти не кривя душой, ответила я.

Я вышел из такси, двинулся по дорожке к входной двери квартиры Бет, позвонил в колокольчик и стал ждать. Я не мог отогнать дурную мысль, что потерял последний шанс, когда миссис Блэксток рассказала мне об отъезде Бет и ее черном чемодане. Эдна была уверена, что Бет уезжает на выходные, но я эту уверенность не разделял. А что, если… Нет, я отогнал эту мысль. Даже не стану думать. Бет не могла уехать насовсем. Она всю жизнь жила в Брайтоне и любила его, вероятно, сильнее, чем я.

Я смотрел на закрытую входную дверь. И где же Бет? Я не только о работе хотел с ней поговорить.

– Дай Бет шанс все объяснить, – однажды сказал мне дед. А я его не послушался.

Алисе я дал второй шанс, а от Бет просто сразу отвернулся. От той самой Бет, которая заставила мое сердце ожить в груди.

– Бет! – радостно крикнул я, когда входная дверь наконец открылась. Но там была не Бет, а маленькая женщина с красными волосами и в розовом пеньюаре.

– Вы на часы часто смотрите, молодой человек? – спросила она довольно грубо, потирая красные от сна глаза.

Взглянув на часы, я бодро ответил:

– Пятнадцать минут двенадцатого. Простите, что разбудил. А где Бет?

– Бет? – Женщина с красными волосами потерла отпечаток простыни на скуле. – Она уехала.

– Куда?

– А почему я должна вам сообщать?

– Потому что у меня для нее отличные новости о судьбе «Пикчербокса»…

– Что?

Я чуть не сказал: потому что люблю ее.

Женщина отошла на шаг, чтобы рассмотреть меня, и вдруг воскликнула: – Вы Мэтт?

– А вы Лиззи?

– Ух ты, в теме! – Она оперлась на дверной косяк и покачала головой. – Ты жеребец, ты же знаешь, что я права?

– Да, вы правы.

– И не ты один. – Лиззи пожала плечами. – Ты, Айден, Карл, целая скамейка запасных идиотов. Бет не уехала бы с Эдди, если бы не ты.

Какой еще Эдди? Друг Бет? Я и не предполагал, что у нее может кто-то быть.

– Эдди – ее парень? – Я решил рубить сплеча.

– Мэтт, – Лиззи сложила руки на груди и послала мне взгляд, полный успокоения, – ты болен или просто глуп? Эдди – ее мама. Эдвина Принс. У Бет нет парня. Ну, ее бывший пытался вернуть ее, буквально вчера вечером, но она не захотела. Потому что влюблена в тебя. Правда, не факт, что она это понимает.

– Что вы сказали?

– Что она тебя любит.

– А как же та надпись на потолке?

– Какая надпись?

– Над ее кроватью. Там написано, что она сделает все, что угодно, лишь бы получить работу.

– Ах, эта, – Лиззи махнула рукой, – ее написала Эдвина. У Бет мама немного того, она помешана на визуализации успеха, знаете, есть такая книга? И вот Эдди написала для Бет от руки крупными буквами, чтобы та каждый день читала и заряжалась…

– Я знаю эту книгу, – сказал я, – она называется «Визуализируй успех». У моего приятеля Нэйла она есть, он даже хотел дать мне ее почитать…

Значит, Бет спала со мной не ради того, чтобы получить работу. А потому, что я ей нравился. А я ушел от нее ночью. Дурак!

– Куда она поехала? Где мне ее искать?

– В Австралию.

– Что?

– В Австралию. Знаете, там еще кенгуру водятся. – Лиззи посмотрела на часы. – Пятнадцать минут назад она поехала в аэропорт «Хитроу».

Сердце билось у меня в горле. Я не мог позволить Бет уехать, не объяснив ей, как на самом деле к ней отношусь.

– Я успею! Догоню ее!

Я уже побежал, но вскоре остановился и обратился к Лиззи:

– Можно я возьму это?

– Что именно?

– Ту бумажку, с потолка.

Лиззи нахмурилась.

– Зачем она вам?

– Нет времени объяснять.

– Ладно. – Она исчезла в квартире, потом вернулась с листом бумаги в руках.

– Спасибо, – сказал я, когда она отдала мне этот лист. – Огромное спасибо!

У нее округлились глаза:

– Бог ты мой, соображает быстро, но совсем не в себе. Такого я еще не встречала…

Мне хотелось упереться лбом в окно поезда и уснуть, чтобы проснуться и не помнить о том, что случилось. Я ехала в Австралию. Но мама не поймет меня. Она общалась с дюжиной людей одновременно, постоянно толкая меня локтем в бок, стоило мне закрыть глаза.

– Бет? Ты меня слушаешь?

Я вздыхала и смотрела на нее.

– Спасибо, что ты проявила такт и решила все же повзрослеть, – заявила она. – Поверить не могу, что ты шесть лет своей жизни убила на работу в этом задрипанном кинотеатре.

– Мам, ты несправедлива. Он не задрипанный!

– Нет, он именно такой. Бет, порой я тебя не понимаю. Сидишь и мечтаешь о кинозвездах, а могла бы строить карьеру и стать бизнес-леди.

– Но я никогда не хотела стать бизнес-леди, – возразила я, – я и сейчас не хочу.

– Чепуха, конечно, хочешь, ну-ка посмотри на меня. У меня есть дом, отличная машина и гардероб, полный дизайнерских вещей. Я успешная, независимая, и все меня уважают. У меня есть все, о чем я мечтала.

Все ли?

– Поехав со мной, ты, Бет, приняла едва ли не самое верное решение в жизни. Мы успеем построить твою карьеру!

– Да. – Я заставила себя улыбнуться. Брайтон остался позади, скоро мы будем в аэропорте. Я погладила живот: дело было не в возбуждении, которое испытывала мама, а в нервах.

– Так вот, – мама копалась в пластиковом файле, на котором было написано «Австралия». В нем лежали листки бумаги, на каждом красовался цветной язычок-стикер, подписанный соответственно: полеты, недвижимость, страховки, аренда машин, банки… на одном даже значилось мое имя. – Пару дней проведем в Сиднее, освоимся, а потом отправимся в Мельбурн. Агент подобрал нам жилье, пока дом в Брайтоне не продадут.

Я уставилась на папку, пораженная мамиными словами. Она все спланировала, причем очень давно – всю нашу новую жизнь, по минутам. Со мной она, естественно, не посоветовалась. Мне казалось, что я попала в чужую мечту. Очень странное ощущение.

Как сказала Лиззи накануне вечером? «Ты бежишь в Австралию»?

Почему она так сказала? Я же не бегу, а пытаюсь начать все сначала, и что тут плохого? Люди часто эмигрируют, и ничего. Я посмотрела на рождественский подарок, который держала в руках. Провела пальцами по блестящей атласной бумаге упаковки. Лиззи запретила открывать его до того момента, как я ступлю на землю другого континента.

А если взять и открыть прямо сейчас? Ведь никто не узнает о том, что я нарушила слово, а если я открою его сейчас, возможно, мне будет не так тоскливо покидать родной Брайтон. Я поддела ногтем край целлофановой упаковки – судя по форме, книга. Но это была не книга, а фотоальбом. На первой странице я стояла на руках на перилах возле побережья, фотография была подписана: «Бет Принс, довольная и счастливая!» Под ногами у меня оказалось небо, словно я шла по нему, а кто-то перевернул картинку вниз головой. А на следующей фотографии – опять я, но уже выряженная в вампира, мы празднуем шестнадцатый день рождения Лиззи. Я смеюсь, рот у меня разрисован соусом для барбекю, соус заменяет кровь… и – надо же! – есть даже снимок, где я учусь кататься на скейте. Вероятно, это было в ту пору, когда я встречалась с Домеником. Я листала страницу за страницей, и образы из моего прошлого вставали перед моими глазами. Глаза наполнились слезами, я секунду помедлила перед тем, как открыть следующую страницу. На фото красовалась Лиззи, в руках она держала лист бумаги. На нем она написала – крупно, чтобы я могла прочесть: «Твое Долго и Счастливо все еще ждет тебя, Бет!» Лиззи оказалась невероятным другом: она собрала все эти фотографии (а это было не так-то легко сделать!), чтобы порадовать меня. Я прижала палец к губам и мысленно послала поцелуй Лиззи, коснувшись фотографии. А потом перешла сразу к последней странице фотоальбома. На ней я была сфотографирована вместе с картонным Джорджем Клуни. Мы стояли рядом с кинотеатром, и я крепко обнимала красавца. Взгляд упал на надпись «Пикчербокс» – и мое лицо сразу приобрело глуповатый горделивый вид.