Домашний быт русских цариц в Xvi и Xvii столетиях - Страница 42

Должно заметить, что терем, еще при жизни брата царя Федора, вошел уже в непосредственные сношения с учеными и книжными людьми и именно с Симеоном Полоцким, который и без того был очень близок царскому семейству. Вот что он пишет в своем «вручении» или посвящении царевне Софье сочиненной им книги, катехизиса, под заглавием «Венец Веры», которая однако после заподозрена была в неправославии.

О благороднейшая царевна София,

Ищеши премудрости выну небесные.

По имени твоему (Софья — мудрость) жизнь твою ведеши:

Мудрая глаголеши, мудрая дееши…

Ты церковные книги обыкла читати

И в отеческих свитцех мудрости искати…

Затем Полоцкий объясняет, что царевна, узнавши о том, что сочиняется эта новая книга, «возжелала сама ее созерцати и еще в черни бывшу (черновую) прилежно читати»; потом, убедившись, что книга и в духовности полезна, велела устроить ее чисто, т. е. переписать набело, устроить ее в книжный вид, в котором автор и подносит ее царевне. Само собою разумеется, что тут же автор вручает и себя милостям царевны и по этому случаю восхваляет милосердие, говорит, что оно елей и что елей мудрым девам необходим бывает.

Мудрейшая ты в девах! убо подобает

Да светильник сердца ти светлее сияет:

Обилуя елеем милости к убогим,

Сию спряжа доброту к иным твоим многим.

Но и сопрягла еси, ибо сребро, злато, –

Все обратила еси милостивне на то,

Да нищим расточиши, инокам даеши,

Молитв о отце твоем теплых требуеши.

И аз грешный многажды сподобихся взяти,

Юже ты милостыню веле щедро дати… 1

1 Летописи Русской Литературы и Древности г. Тихонравова VI, 86.

Это поднесение книги происходило еще при жизни царя Федора, не позже 1678 года, ибо стихотворение внесено Полоцким в особый сборник, рифмологион — стихослов, составленный в этом году. Тогда Софье было около 20 лет; так рано она уже является начитанною и знакомою с книжыыми людьми.

Ученик Полоцкого Медведев также не один раз восхвалял царевну подобными же виршами, которые иногда брал целиком у своего учителя. Между прочим в 1685 г. он написал вручение премудрой царевне привилегии на академию, длинное послание о высоком значении науки, о необходимости водворить ее на Руси; о том, что сама мудрость — Софья царевна только и была способна совершить это великое дело.

Мудрости бо ти имя подадеся,

Греком София мудрость наречеся:

Тебе бо слично науки начати,

Яко премудрой оны совершати…

Далее автор говорит, что, как Ольга свет веры явила, так и царевна хочет явить России свет науки; что она первая здесь мудра явилась; что предивно Господь ее избрал править царством, которое от всех бедствий она хранит, как зеницу ока; что многие прежде жити в России князи и цари, но ни одному Бог не дал дара «мудрость Россам показати»; и т. д.

Наконец ее возвеличили сокровищем седми даров Духа Святого. Эти дары были описаны с величайшею лестью в особой книжке: «Дары Духа Святого», с приложением гравированного изображения царей и царевны, и на другом листе кн. Голицына и иных персон. Затем явился особый гравированный портрет царевны с аллегорическими изображениями таких же даров, сиречь добродетелей. В книжке описаны следующие дары: мудрость, разум, совет, крепость, благочестие, видение в законе Господнем и страх Господень. На портрете изображены, вверху разум, по сторонам: благочестие и целомудрие, щедрота и правда, великодушие и надежда божественная (т. е. вероятно надежда устроит себя на царстве окончательно). В описании дара мудрости книжка говорит между прочим, что когда в 1682 г. был мятеж (стрелецкий), то ни кто не мог его усмирить, а царевна могла бы еще в начале его остановить, но не хотела противиться изволению Божьему, прозревая «якою кончиною овая мятежь имела утолитися; в молитвах неусыпающих в то время трудилася, просила у Бога милости в его отмщении за грехи мирские…» В предисловии говорится, что «иный весь век свой трудится, дабы малую якую часть мудрости постигнул; но тебе — с именем дана есть мудрость Духом Святым, ибо имя твое ничто иное не знаменует, точию мудрость»: что еще в царствование своего отца Алексея царевна прославилась во всем государстве, иные говорили о ней, что будет мудра паче всех мудрых, иные — что своею мудростью на весь свет разширить Российское государство, иные говорили, что она возвысит славу христианскую, покорит гордость поганскую». И правду все говорили, прибавляет сочинитель, обращаясь к царевне: ты не только их мысли исполнила, но и еще больше прославилась; и если б кто древнего века начал чуда славить, первое бы явилось ему чудо, твоя мудрость и т. д.

Книжка издана в Чернигове в 1688 г.; особый портрет печатан в Москве. Все это были затеи второго друга царевны, Шакловитого, конечно, при ее одобрении. Медведев в надписи к портрету равняет ее Семирамиде, Елисавете Британской, Пульхерии.

Должно думать, что и другие сестры царевны принимали живое участие в сношениях и беседах с тогдашними учеными пиитами.

Мы уже заметили, что церковная начитанность была насущною потребностью того времени и особенно для терема, ставшего во главе тогдашних общественных движений, получившего в свои руки царскую власть и тем самым сосредоточившего около себя, все то, что по своему образованию стояло тогда впереди. Общество книжных людей, сблизившееся с теремом, должно было по необходимости внести в него свое влияние, поднять уровень его начитанности и образованности. Нельзя при том отрицать, что в настоящем случае, через тех же ученых, невидимым ни для кого путем действовало отчасти католическое иезуитское направление, которое в этом тереме вероятно и надеялось свить себе прочное и покойное гнездо. Для него особенно и было необходимо, чтобы терем в действительности шел впереди общества по своему образованию, получавшему под влиянием католичества особый склад, каким на самом деде и отличалось образование царевен, одобрявших такие книги, каков напр. был катихизис Полоцкого: «Венец Веры», заподозренный, как мы упомянули в неправославии. Католическое направление мнений принималось царевнами, конечно, вполне бессознательно, но охотно по той причине, что давало, больший и все-таки благочестивый простор для их действий; по крайней мере оно освобождало их от излишне суровых и строгих запрещений старого Домостроя.

Однако ж домашняя свобода терема не простиралась дальше тех шагов, которые указывал тот же Домострой, и которые вполне одобряли особенно католические идеи. Друзьями терема являются попы (у царевны Екатерины костромской поп Григорий Елисеев), дьяконы (у царевны Марфы дьякон Иван Гаврилович), певчие, также разные старцы и старицы, богомолицы, нищие и т. п. Это было самое приличное и обыкновенное общество всякого терема в допетровском быту. В царском тереме оно приобрело даже и политическое значение, ибо посредством этого общества терем владел народными умами, направлял эти умы к своим целям, очень долго мутил всем царством. Терем в известные дни, на память родителей, давал по обычаю особые пиры этому обществу, известные в официальных записках того времени под именем кормки нищих. Посредством этой кормки и разных других обрядных действий комматной жизни заводились надобные терему связи с миром, с светом, с светскими, мирскими людьми. Здесь-то и гнездились все интриги государственные и домашние, в которых терем показал себя великим искусником. Через нищих и стариц он вел переписку с стрельцами, распускал по городу сплетни, мутил государством, что вполне было доказано стрелецким розыском 1698 г. Вообще терем умел дело делать и концы хоронить. Как воспитана была в этом отношении его мысль, лучше всего видно из его наставлений своим агентам, которые давал он во время стрелецких розысков 1698 г.

Царевна Екатерина Алексеевна, по случаю этих розысков, очень хлопотала о том, чтобы близкие к ней ее дворовые люди, которые были замешаны или могли быть замешаны в этом деле, не выболтали чего о ее сношениях с упомянутым костромским попом или с ним, как она часто обозначает эту личность, о ее переписке с ним и вообще обо всем том, что открыть она очень страшилась. С этою целью она написала бывшей своей постельнице Марье Протопоповой самые подробные наставления, как и что говорить взятым к розыску людям. Эти наставления очень любопытны: они обнаруживают значительную опытность царевен в ведении своих потаенных дел и вводят нас в круг мелочных домашних интересов терема. Следствием однако ж было доказано, что «царевна не раз посылала за попом на Кострому своих постельниц, тайно принимала его в своих хоромах, дарила ему деньги, дворцовую серебряную посуду, находила случай переписываться с ним, когда у комнат ее стоял караул, и утешалась в своем заточении его предсказаниями. «Ничего не бойся, сказывал он ей чрез посланного, ничего тебе не сделают; я знаю по планетам, что будет, худо или добро» [72]. Но участия царевны в заговоре не открыто.