Дом в ноябре - Страница 1

Keith Laumer. The House in November　

Первая публикация романа в журнале If октябрь, ноябрь, декабрь 1969 года　

© Михаил Кутузов, перевод, 2018　

© Диана Кузнецова, иллюстрации, 2018

Первое, о чём Джефф Мэллори подумал этим утром – что он снова в полевом госпитале к югу от Инчхона, с дыркой от китайской пули калибра.30 в плече, и второй, ещё побольше, между рёбер, там, где пуля вышла наружу. Там был дядюшка Эл, звал его идти, они собирались в Старый Дом, и он хотел туда, хоть и был весь в швах, перевязках и прикован к постели…

Мэллори для проверки пошевелил плечами и почувствовал как мышцы отдались болью. Видимо он дёрнулся во сне и попытался вплести боль в сон, подарив себе роскошь ещё нескольких мгновений уютного забвения. Сон – странная штука, как будто половина мозга принимается обманывать другую. И навязчивое желание повидать Старый дом не исчезло, держится, словно память о давней прогулке.

Он вылез из постели, потянулся, отметив прочие недомогания и подёргивания. Должно быть это уже старость, подумал он, впрочем, не сильно на этом зацикливаясь.

За занавешенным окном, туман, словно вата, окутывал лужайку, призраками самих себя виднелись тополя в дальнем конце сада; туман затушёвывал детали, размывал контуры, придавая налёт неизвестности хорошо знакомым вещам. Дом Бартлетта, возвышающийся в призрачной дымке позади деревьев был, казалось, воздвигнут на утёсе у самого края Земли. Улица, исчезавшая через полквартала, вела, может быть, к тихому пляжу, окаймляющему море без приливов. Хорошо было бы пройтись вдоль этого воображаемого побережья, побродить по тёплому мелководью, заросшему тростником, оказаться в мире попроще и поприятнее.

Мэллори улыбнулся своим фантазиям. О белоснежных пляжах он будет мечтать, когда фирма «Мэллори и Нолан. Инженеры-консультанты» переживёт свой первый год.

Когда он отворачивался от окна, его глаз зацепился за нечто, лежащее возле живой изгороди, окаймляющей подъездную дорожку к дому Бартлетта. В неверном свете трудно было точно определить этот предмет, но похож он был на старое пальто, небрежно брошенное на траву. Этакий резкий штрих, разрушающий упорядоченную композицию. Наверное, какой-нибудь работник позабыл. Мэллори перестал об этом думать и пошёл в ванную.

Его бритва лежала на краю раковины, забитая серым мылом. «Благословение женщинам», подумал он, промывая её под краном. Он порылся в аптечке в поисках нового лезвия, но ни одного не обнаружил. Баллон с пенкой для бритья был пуст, его носик был покрыт засохшей зелёной пенкой. Тюбик зубной пасты выжат досуха. Зубной щётки нигде не видать. После короткого розыска, он нашёл её на полу за унитазом.

Он воспользовался электробритвой, которую Джилл подарила ему на Рождество. Пользоваться ей он не любил. Брила она недостаточно чисто и оставляла после себя чувство сухости и неосвежённости.

Разглядывая себя в зеркале, она подумал, что выглядит малость измождённым и осунувшимся. Под глазами – тёмные круги, волосы требуют стрижки. Растут уже целый месяц, решил он, по-всякому наклоняя голову, чтобы разглядеть себя со всех сторон. По всей видимости он слишком много работает, теряет вес, забывает приводить себя в порядок по расписанию. Ему придётся пораскинуть мозгами, как облегчить себе жизнь.

В шкафу на полу он заметил пару изодранных ботинок. Это была его лучшая пара марки «Бостониэн». Подошвы были истёрты, кожа верха износилась, шнурки были порваны и завязаны узлами. Нахмурившись, Мэллори оглядел висящую одежду в поисках серого костюма и нашёл его болтающимся на крючке в самом конце гардероба. Он был потрёпан и пылен; манжеты – чёрные, на локтях – потёртости. Ему подумалось, что такой наряд подошёл бы бродяге, выпрашивающему милостыню у чёрного хода. Лори должно быть позаимствовала его для какого-нибудь «Тряпошного дня» или для «охоты на мусор» [Тряпошный день (Rag Day) – день, когда студенты совершают различные глупые поступки ради благотворительности. Охота на мусор (scavenger hunt) – игра, участники которой должны найти и собрать за ограниченное количество времени определённые предметы]. Для молодёжи вся стариковская одежда, (а старик – любой старше тридцати пяти) – одно и то же. Ему придётся поговорить с молодой леди.

Он бросил пиджак на пол, к раздолбанным ботинкам, выбрал коричневый костюм. Его любимый галстук пропал. Он взял другой и стёр хмурое выражение с лица. Насвистывая, он отправился завтракать.

Джиллиан стояла у плиты, что-то помешивая в кастрюле. Марли и Рэнди, десяти и восьми лет соответственно, сидели за столом, наворачивая овсянку.

– Похоже, я всё пропустил, – жизнерадостно сказал Мэллори. Джилл неопределённо улыбнулась и продолжила мешать. Дети даже не подняли головы. Он налил себе кофе и вытянул стул. На сиденье и на столе валялись хлебные крошки. Сахар был разбросан вокруг сахарницы. В грязной стеклянной вазе торчал пук засохших стеблей, некогда бывший букетом полевых цветов. Он пригубил кофе. Кофе был едва тёплый, с затхлым привкусом.

Подошла Джилл и водрузила перед ним тарелку с овсяной кашей. Она все ещё – самая красивая девчонка в городе, подумал Мэллори; хотя сегодня утром она выглядела бледной, кожа её потускнела.

– Ты опоздал, Джефф, – сообщила она. – Я уже собиралась идти звать тебя.

– Я увлеченно глазел в окно, – ответил он. – Миленький туман.

Джилл села напротив.

– Туман? – равнодушно спросила она.

Мэллори мельком взглянул за окно. Воздух был кристально чист.

– Забавно. Видимо это был просто отдельный КЛОК.

Он приступил к каше. Она была еле тёплой. Несолёной. Соли не было и на столе. Не было ни масла, ни сливок. Он начал говорить об этом, взглянул на Джилл, заметил тёмные круги у неё под глазами, отсутствующее выражение лица.

– Джилл, ты себя хорошо чувствуешь?

– Очень хорошо, спасибо, – быстро ответила она, коротко улыбнувшись.

Мэллори встал и подошёл к полке, на которой стояла крупа. Там было полдюжины коробок, верх оторван, все, кроме одной, пусты. Он взял с полки миску, заметил на ней пыль и сполоснул её в раковине.

– Что насчёт тостов? – поинтересовался он.

– Тостов? – Джилл выглядела озадаченной.

– Ты кое-что слыхала об этом: хлеб из тостера.

Он постарался, чтобы тон вышел шутливым, но слова мёртвым грузом повисли между ними. Он заметил, что в комнате холодно. В воздухе висел лёгкий запах разложения. А впрочем не такой уж и лёгкий, поправил он себя, обратив внимание на переполненное мусорное ведро у двери. Вокруг него валялись объедки и обрывки грязной бумаги.

Десятилетняя Марли скребла ложкой по пустой миске. Она облизала ложку с обеих сторон, бросила её на стол и встала. Юбка и свитер между собой не сочетались.

– Детишки, вы молока попили? – спросил Джефф. Марли не ответила. Рэнди отъехал на стуле от стола и выскочил из комнаты вслед за сестрой.

– Отчего дети выбегают вон не говоря ни слова? – спросил Мэллори, – Что-то случилось?

– Им надо идти в школу, – отвечала Джилл. Вид у неё был беспокойный. Мэллори потянулся, чтобы взять её руки в свои. Его поразило, насколько они холодные и тонкие. Ногти, обыкновенно тщательно ухоженные, были обломаны и грязны.

– Джилл, что стряслось?

Он попробовал поймать её взгляд. Она смотрела вниз, в свою тарелку. Вытащив одну руку, она ухватила себе немного каши.

– Джилл… Думается мне, что ты слишком много работаешь, – сказал Мэллори. – Слишком много занимаешься домом. Что скажешь насчёт того, чтобы съездить куда-нибудь на несколько дней? Мы можем поехать в Старый Дом на этих выходных, пожить там, кое-что сделать на месте. Детям наверняка понравится и…