Дом (СИ) - Страница 29
Я вытер губы о простыню: просто потёрся потным лицом и поднялся наверх к Пашке. Он был смущён. Я лизнул его в губы, потом слегка втянул и пососал нижнюю.
— Паш, поласкай меня рукой, я уже на пределе.
Пашка кивнул, боднув мою щёку. И только притронулся, сделав несколько движений, как перед глазами у меня всё поплыло. Я изо всех сил прижал к себе Пашку, ухватив ртом прядь его волос, и кончил с хрипом, вжимая в себя послушное, влажное тело. После такого напряга, лишившего нас последних сил, мы упали — липкие, мокрые — и сразу провалились в глубокий сон.
Утром нас разбудил стук в дверь. Пришла моя бабуля.
========== Глава 13. ==========
Паша
О том, как мы подскочили и натягивали в спешке трусы и футболки, которые были заброшены в самые неожиданные места, и лихорадочно прятали под одеялами улики прошедшей ночи — лучше не рассказывать. Надо было Тёмкиной бабушке припереться в девять часов утра! А, ну да! Я же тяжело болен!
Чип и Дейл спешат на помощь!
Я пошёл открывать, а Тёмка остался осмотреть комнату критическим взглядом. Я сразу получил за то, что вышел босиком и без штанов. А так всё прошло гладко — «расплох» не состоялся. Пока баба Вера выкладывала на стол провизию для двух «голодающих Поволжья», то есть для нас, мы с Тёмкой — уже умытые и причёсанные — предстали перед ней в надлежащем виде.
— Паш, ты точно болел или так… решил бабушку попугать? — весело спросила баба Вера, выставляя на стол печёные пирожки с аппетитно поблёскивающей оранжевой корочкой.
На столе уже стояли два стакана с молоком и две тарелки дымящейся пшённой каши с плавящимися в ней кусочками сливочного масла.
— Вчера болел. Тёма отваром с малиной, видно, вылечил, — ответил я, посмотрев на Тёмку, — хорошо, что он вовремя пришёл. Так бы лежал ещё.
— Ну-ну. Ладно, ешьте, а я побегу. Ждут меня. Посуду за собой не забудьте убрать. Ночевать к нам пойдёте или здесь останетесь? — я пожал плечами, а Тёмка промолчал.
— Ладно, если останетесь, не забудьте прийти поесть. Ты, Паша, поберегись ещё, не ходи в одной футболке.
И с этими словами баба Вера вышла.
На улице опять было лето. Деревья и трава после обильных дождей ещё были мокрыми, а земля — сырой; на дороге стояли лужи. Но солнце уже прогревало прохладный после непогоды воздух.
Тёмка чувствовал себя скованно и избегал смотреть мне в глаза. Перебросились буквально парой фраз. Проглотив один пирог и не притронувшись к каше, что на него совсем не было похоже, он сразу сбежал домой, сказав, что нужно переодеться во что-нибудь полегче, в соответствии с погодой.
Я остался один. Не торопясь прибрал со стола и в комнате. Постель снял и бросил в стиральную машину.
Делать было нечего, я сел и стал ждать Тёму. У меня было странное ощущение: вроде должен радоваться, что Тёмка мне ответил, ну… на чувства. Но он так ничего и не сказал. Мой вопрос про Ленку повис в воздухе — между нами. И это омрачало всё остальное. Хотя когда вспоминал про ночь — внутри всё замирало, а сердце начинало выстукивать барабанную дробь. И тут же становилось так тоскливо — хоть вой!
Для него на первом месте всегда была Ленка.
«С ней у него любовь. А я что? Так… время провести — подурачиться, поприкалываться… Если бы не попали к Уроду в лапы, то ничего бы и не было. И ночью всё тоже как-то случайно вышло. Он, наверное, уже жалеет. В глаза даже избегает смотреть. Значит, это всё не по-настоящему, — с тоской думал я, глядя перед собой. — Нет для меня Тёмки! Нет и не будет никогда!»
Эта мысль терзала меня где-то в области горла, не давая дышать. И я сидел с зажмуренными сухими глазами, согнувшись пополам, сжав голову в кулаках, и подвывал.
«В августе вернётся Ленка. И моя жизнь закончится!»
В школе оставалось учиться последний год. А потом куда? Они, скорей всего, в один ВУЗ пойдут. А мне высшее вообще не светит. Таких денег у нас с мамкой нет.
И в голове у меня зарождалась и крепла мысль: уехать в Москву и поступить в какой-нибудь колледж с общежитием. А что? Можно учиться и подработку найти. А потом в Москве работать остаться, или ещё где. Четыре года в колледже — большой срок. Там что-нибудь придумается. Это был выход!
Я бы прям сейчас похватал вещи — и на автобус, домой. Но нужно было дождаться бабулю. Дом ведь не бросишь. Да и она переполошится: куда это я рванул, ничего не объяснив.
Завтра вернётся, вот тогда и уеду. Оставаться не хочу. Я принял решение, и сразу стало легче на душе.
«А Тёмке ничего не скажу — ему знать необязательно! Он только порадуется, что я у них под ногами не путаюсь. Я всегда был для него обузой. Вот теперь вздохнёт спокойно: не от кого будет глаза прятать».
С этими мыслями я вышел из дома. Идти было некуда, просто пошёл… куда глаза глядят. И тут вспомнил про Мишку. Был у меня один приятель из деревенских — пошёл к нему. Если инет есть — а он в деревне часто пропадал — поищу какой-нибудь колледж.
***
Тимур
Я прошёл несколько домов и присел на ещё сырую после дождя лавочку. Мысли разрывали мозг и на душе было… хреново было у меня на душе. С таким настроением домой идти не хотелось.
«Сбежал, как трус! Поступил не как мужик, а как последний дебил! Стыдно было перед Пашкой, в глаза ему смотреть не мог, не знал что говорить, о чём? После всего… этого».
«Тебе же понравилось! Признайся самому себе — понравилось!» — ехидно шептал мне внутренний голос.
«Ну и что? Всё равно — так не может быть, не должно! Это всё неправильно. Я и… Пашка! Господи! Что я наделал, придурок? Где мозги были?! Он же теперь ждать будет, надеяться. А я так не смогу. Ленка приедет… что я ей скажу, как в глаза смотреть буду? Кругом — дебил!»
Хотелось биться головой о стену.
«Он же меня ждёт, а я веду себя, как барышня после первой ночи. Да, в принципе, так и есть. Придурок! Ладно, я — не страус: голову в песок прятать не буду. Вернусь и поговорю с ним начистоту. Он должен понять, что такого больше быть не должно. Это была случайность. Он не виноват — моя ошибка!»
С этими мыслями, немного себя успокоив, я переоделся и уже подходил к Пашкиному дому. Ещё от калитки увидел на двери замок:
«Нихрена себе! Я тут мозг себе чайной ложкой выковыриваю, а он и думать обо мне забыл! Куда-то уже намылился! И куда? На речку — сыро. Может, в маркет пошёл?»
Я прошёл всю деревню вдоль и поперёк два раза, побывал и в магазине, и на почте, дошёл даже до речки — Пашка как сквозь землю провалился. И не позвонить — мобилы нет. Сказать, что я разозлился — да я был просто в ярости!
— Вот говнюк! Как с гуся вода!
Я уже забыл про свою пламенную речь, которую заранее приготовил для друга. Мне уже стало наплевать на то, что там у нас было — всё уже не казалось таким ужасным, как утром. В голове сидела только одна мысль — куда делась эта козлятина?
Я опять сел на лавочку и задумался.
«Почему он ушёл? Обиделся? Ну да, я бы на его месте тоже не обрадовался. Ведь не просто ушёл — сбежал, как последний лох! Трус! Подонок! Ненавижу себя за это!»
«И чего дальше будешь делать, а? — не унимался внутренний голос. — Без воздуха — пять минут живут! Ты уже задыхаешься — Пашенька тебя кинул!»
«Не он меня кинул — я его! Пашка всё понял правильно: я — трус!»
Мне так плохо ещё никогда не было: я чувствовал себя последним предателем, презирал себя за это.
«Плюнул ему в душу и ушёл. Теперь он меня ненавидит и правильно делает. Я это заслужил!»
Я вдруг представил себе, что больше его никогда не увижу. Нет, не то, что действительно не увижу. Вернётся, конечно, как нагуляется. Просто представил на мгновение… у меня перехватило дыхание. Хочу вздохнуть — и не могу. Я помотал головой, чтобы отогнать эту безумную мысль. Нет… даже думать об этом не хочу, чушь какая-то. Куда он может деться? Счас вернётся и опять начнёт ехидничать и подкалывать.
Вдруг пришло понимание — это единственное, чего я сейчас хочу: чтобы пришёл. И пусть ехидничает, пусть подкалывает, только больше никуда не девается. Я Лену полгода не видел, и ничего — прожил как-то, не умер. Хотя думал, что умру.