Дом (СИ) - Страница 25

— Фух! Лепота! «Жить стало лучше, жить стало веселее!» — как говаривал небезызвестный вождь народа товарищ Сталин, — понесло меня.

У меня такое иногда бывает: когда на самом деле совсем не весело, начинаю, как параноик, разговаривать вслух сам с собой.

Я неспеша прошёл в свою комнатку и снял потную футболку, решив сначала сходить в летний душ, который находился у нас во дворе за домом. Когда начал стягивать джинсы, в кармане почувствовал какое-то уплотнение. Подумал — мобильник. Но это был не мобильник, а небольшой свёрток из плотной серой ткани. Кстати, мобильника нигде не было! Я присел на кушетку и развернул. Там был листок белой бумаги, сложенный вчетверо и слегка примятый, и две плоских чёрных лаковых коробочки, каждая в половину спичечного коробка.

Помня, откуда вернулся, с опаской отложил коробочки на ткань и долго тупо на них смотрел. Не то чтобы мне это не понравилось. Мне это страшно не понравилось! Я был в ступоре! Первой мыслью было собрать всё в эту тряпку и сжечь в печке. Откуда всё это взялось? Кто ЭТО подложил и припёр нас в лес? Я развернул листок. Это было письмо, написанное мелким, торопливым почерком. Я начал читать.

Тимур, Паша!

Вы уже дома? Надеюсь, что да! Ургорд всё-таки стёр вам память. Но я решила, что это неправильно. Хочу, чтобы вы ВСЁ помнили. Для этого я передала тебе, Тимур, два кристалла. Это ваша с Пашей память о Безвременье. Ведь было не только плохое, правда? Просто сожмите их в ладони. Это не опасно, не бойтесь!

Мы, когда вернёмся, должны всё рассказать в Совете. И про то, что брали кровь у вас и других людей. Это было неверное решение. И нас за это накажут. Как меня — не знаю. А вот Ургорда, скорее всего, навсегда вышлют назад, на его планету. Для нас с ним это будет худшее из наказаний. Но мы преступили то, что нам было не позволено.

Мы не должны были совершать насилие над людьми вашего мира. Но тогда об этом просто не думали. Мне казалось, что мы поступаем правильно и не причиняем людям вреда. Ведь они потом, когда вернутся, об этом не будут помнить. Я задумалась только после твоих слов, Тимур. И мне стало страшно! Я представила себя на вашем месте. Нам нет прощения, но всё же я прошу его у вас.

Я тороплюсь… Пишу в кладовой, пока вы все ждёте меня в комнате. И где спит моя маленькая Патима. Я ещё не поняла до конца, что стала мамой. Но в душе так радостно!

Мальчики, спасибо! Не представляю, что бы с нами было, если бы рядом не было вас!

Ещё о кристаллах: берегите их. Просто храните где-нибудь поблизости. Эти кристаллы — энергия жизни. Когда устанете или заболеете — сожмите их в руке.

Тимур! Ты забыл в комнате свой телефон. Я его нашла и забираю с собой как память о вас.

Прощайте. Настя-Насима.

P.S. Ургорда били и пытали друзья Марка. Они его ждали в том доме. Через три дня в дом пришёл житель, который носил нам продукты, и помог ему выбраться из погреба. Они его туда бросили, думая, что он умер.

Я перечитал письмо трижды, держа в потных, дрожащих руках.

«Настя жива? Она что, была вместе со мной в горелом доме? У меня же было ощущение, что там кто-то есть. Может… снаружи стояла и подглядывала? Да нет, глупость какая-то, чьи-то дурацкие шутки! Какие, нафиг, миры? Какие планеты и всё остальное? И откуда Насте взяться в деревне? Год уже прошёл, как они пропали. Может где-нибудь в лесу живут и тайком к дому приходят? Да ну, бред! Чего им в доме делать, там одни обломки от мебели, да мусор. А письмо откуда? Чья-то идиотская шутка? Прикол, блин, такой?»

По спине пробежал озноб, и я непроизвольно передёрнул плечами. Смешно мне совсем не было.

«И, кстати, мобильник! То, что он в чужих руках — это ооочень плохая новость! Кто-то неизвестный будет читать мою переписку с Леной. Может, всё-таки Настя? Не уверен. Тогда — кто?!»

Мысли бешено скакали в голове, беспорядочно обгоняя и тесня друг друга. Но в глубине моей напрочь поехавшей башки сидело и вытесняло всё остальное:

«ЭТО НЕ ШУТКА!»

Это… что тогда это? По ходу, это то, что было ещё хуже. Куда мы с Пашкой влипли? Чёрт, я и впрямь был напуган всей этой тарабарщиной, хоть всегда был слишком далёк от мистики и всех этих экстрасенсов с их банками воды для подзарядки, мотанием руками в воздухе и прочей мутотенью. А тут, получается, мы связались с какими-то потусторонними силами? И я должен это проверить, достав то, что лежало в коробочке. Зачем? Кому и что от нас надо?

Мысли бешено скакали в голове, беспорядочно обгоняя и тесня друг друга. Но в глубине моей напрочь поехавшей башки сидело и вытесняло всё остальное:

«ЭТО НЕ ШУТКА!»

Это… что тогда это? По ходу, это то, что было ещё хуже. Куда мы с Пашкой влипли? Чёрт, я и впрямь был напуган всей этой тарабарщиной!

Я всегда был слишком далёк от мистики и всех этих экстрасенсов с их банками воды для подзарядки, мотанием руками в воздухе и прочей мутотенью.

А тут, получается, мы связались с какими-то потусторонними силами? И я должен это проверить, взяв в руку то, что лежало в коробочке. Зачем?

«Может, до Пашки дойти сначала?»

Но злость на этого психа ещё не прошла. Решил пока всё отложить подальше и пойти ополоснуться. И есть хотелось уже до тошноты. В пустом желудке противно сосало.

Помывшись в душе, я переоделся во всё чистое и из кастрюльки, стоявшей на плите, налил себе большую порционную тарелку огненно-красного борща с аппетитно разваренными кусочками мяса.

«М-мм! Оно — моё всё!»

Понёс осторожно полную тарелку к столу, глядя на переливающиеся лимонные кружочки жира… Перед глазами на миг возникло видение: плавающие золотистые кружочки в тарелке с молочным супом…

Я вздрогнул и обжёг руку выплеснувшимся борщом. Быстро донёс до стола и, крутанув вентиль, подставил обожжённое место под струю холодной воды.

«Бля! Вот же, блин! Растяпа!»

Автоматом достал из холодильника сметану… положил полную ложку в борщ… сел за стол… зачерпнул огненное варево… и уставился в пространство.

Возникшее на миг пропало, оставив какое-то неприятное ощущение чего-то. Я напряжённо силился вспомнить, откуда это пришло? Ничего не вспоминалось. Вот-вот оно рядом… ухвати кусочек этого пазла, и всплывёт вся картинка! Но ничего не получалось.

Есть расхотелось. Но я всё равно поел. Механически, не ощущая ни вкуса, ни запаха. Внутри всё перекрывало непонятное беспокойство. Как будто я что-то должен обязательно вспомнить, но что, и почему это важно… я не понимал.

«Да что за чёрт! Забиваю себе голову всякой ерундой! Делать больше нечего!» — в раздражении подумал я про себя.

Убрав со стола, зашёл опять в свою комнатушку и уставился на тряпичный свёрток. Нет, прям счас, один, открывать коробку я не собирался. Неизвестно, чем это может закончиться. Оставался единственный выход — идти к этому мерзкому насекомому. Кстати, и фонарик заберу. Он бабулин. Рубашку пусть носит — своего не жалко.

Пашки дома не оказалось.

— Ушёл недавно. Поди, на речке, где ему ещё быть, раз не с тобой! — доложила баба Липа.

«Вот же, паук недоделанный! Без меня ушёл!» — ревниво подумал я, уже забыв, что два часа назад он меня бесил одним своим видом.

Проехав на скутере в конец деревни, а затем мимо берёзовой рощи, я остановился у зарослей тальника. Оставив скутер и разувшись, пошёл по берегу, утопая по щиколотку в песке, разыскивать Пашку. День сегодня был жаркий: и на берегу, и в речке было полно народу. Музыка, смех, гомон, мелькающие голые пузики и белые панамки ребятишек; кучно лежащие на песке и на прямоугольниках всех цветов радуги ленивые тела отдыхающих дачников; шашлычно-дымный аромат от торговой палатки; ослепительный блеск струящейся воды с плавающими и неподвижно стоящими телами — всё говорило о том, что лето в самом разгаре, и поднимало опустившийся на минус градус настроения.

Пашку я увидел там, где и искал — на нашем месте: с другой стороны зарослей того же тальника, метров за тридцать от места, где оставил скутер. Он растянулся на песке в позе морской звезды с заложенными под голову руками и в солнцезащитных очках на пол-лица. С потемневших мокрых вихров стекали на песок капельки воды. Ни дать ни взять — супермен на отдыхе! Я подошёл, на ходу снимая рубашку и шорты.