Дом (СИ) - Страница 11

— Держи крепче и ложись, — сказал он мне, сложив две подушки вместе, — вот так тебе удобней будет. Вишь, я не зверь какой, забочусь о тебе! — продолжил он, мерзко усмехнувшись.

Я пододвинулся ближе к подушкам и лёг. Урод взял колбу и приставил к моей руке.

— Отпускай, пусть набирается.

«Ага! Водичку из крана набираем, чтобы цветочки полить!»

Моя кровь вытекала из пореза в колбу, а я лежал, и мне было уже не страшно — мне было всё равно. Перед глазами темноту комнаты заменила розовая пелена тумана, в которой маячили золотистые и чёрные кружочки. Тело становилось невесомым; мысли плавали в голове ускользающими обрывками. А потом моё сознание куда–то провалилось.

***

Сознание возвращалось медленно, выплывая откуда-то издалека, прорывалось через шум и гул, звучащие в моей голове. Наконец я полностью ощутил себя в действительности. Рядом раздавались всхлипы и рыдания. Я чуть приоткрыл глаза: возле меня плакал Пашка. Я жутко ему обрадовался, просто гора с плеч свалилась! В темноте еле заметно просматривался его сгорбленный силуэт: монотонное подвывание перемежалось с судорожными вздохами, переходящими в жалобное поскуливание.

— Паш, у тебя слёзы когда-нибудь закончатся? Я живой, ещё не умер!

— Тёмочка! — он набросился на меня, обхватил за шею и прижался к лицу мокрой, горячей щекой.

— Долго я спал?

Попытался приподняться, с трудом расцепляя Пашкины руки, но он прижался ещё сильнее.

— Не вставай пока, сейчас я тебе отвар дам.

Я послушался: в голове звенело, по всему телу растеклась слабость. Пашка чиркнул зажигалкой и зажёг маленький огарок свечи, вставленный в стеклянную стопку. Из-за вспыхнувшего рядом язычка пламени я зажмурился: глаза заломило — отвыкли от яркого света.

— Дал свечку, чтобы ты мог поесть, сказал — вернуть потом, — тараторил, всхлипывая, Пашка.

Он подсел ближе, сжимая в руке пластиковый стакан, и, приподняв мою голову, начал поить отваром.

Я сделал несколько глотков и откинулся на подушки: отвар был горячим, и лёжа пить было неудобно, сразу обжёг язык.

— Подожди, передохну… Куда он тебя уводил? Проснулся — а тебя нет!

Я с такой радостью в душе смотрел на Пашку, на его зарёванное лицо со вспыхивающими радужками от язычка пламени свечи, на спутанные вихры — будто мы сто лет не виделись! Лежал и лыбился, как идиот, слушая его сбивчивую, возбуждённую речь. Вот сейчас, именно в этот момент, я был счастлив! Счастлив оттого, что Пашка рядом, и я могу протянуть руку и прикоснуться к нему.

— Тут возле нашей ещё комната есть, только дверь не видно. Там всё так же, как здесь: матрасы, бачок, ведро. Принёс мне отвар и еду, сказал, чтобы сидел тихо. Вот я и сидел, не знал, чего ждать. Думал, что тебя больше не увижу, — последние слова он произнёс, поскуливая.

— Ты не слышал, как я стучал? Я чуть дверь не разбил!

Я уже потихоньку сел и привалился к стене.

— Давай стакан.

Пашка послушно протянул стакан, но моя рука дёрнулась, и отвар пролился на ногу. Я обжёгся.

— Тём, блин! Давай, я сам!

Он забрал у меня стакан, потёр полотенцем мокрую штанину и продолжил меня поить.

Отвар понемногу остывал, и я потихоньку выпил целый стакан пахучего, горьковатого напитка, слушая Пашку. Мне стало лучше: перед глазами перестали мелькать золотые кружочки, звон в ушах больше не заглушал Пашкин негромкий говорок.

— Я не слышал, как ты стучал. Выходит, изнутри комнаты ничего не слыхать. Мне кажется, что я там целую вечность просидел, пока он не зашёл и не сказал, что могу назад вернуться. А ты в отключке был, я тебя будил, но ты не просыпался. — Пашка тяжело со всхлипом вздохнул. — Потом вот, принёс еду и свечку. Зажигать не разрешил, только когда очнёшься, а мне так хотелось тебя увидеть, посмотреть как ты. Тём, как ты? Очень больно было?

Я уже допил отвар и снова лёг.

— Да не переживай, я вообще ничего не почувствовал. Он чем-то смазал сначала, может, обезболивающим, а потом я вырубился.

Пашка опять всхлипнул и погладил меня по волосам.

— Всё нормально… если всё это, — я обвёл вокруг себя рукой, — можно считать нормальным!

Я сдержал горький вздох. Пашка не должен знать, насколько мне в душе хреново от собственного бессилия. Так, наверное, себя чувствуют зверушки в клетке, наши милые домашние питомцы — хомячки, свинки. Да-а… Не попробуешь — не узнаешь!

— Ты давно ел? — как можно спокойней спросил я.

— Утром ещё… немного. Я не мог есть, переживал сильно, думал, больше тебя не увижу, — опять всхлипнул Пашка.

Я сжал его руку в своей:

— Паш, пообещай мне… Что бы с нами ни происходило, плакать ты больше не будешь! Ты уже мне обещал, что будешь сильным. Не давай этому гнусу даже думать, что он нас сломал. Я пока не знаю, как, но знаю точно, что мы отсюда выберемся. Обещаешь? — я ещё крепче сжал его руку.

— Тём, я очень постараюсь… Правда! Просто я не думал, что он может нас разлучить. Я не был готов. Мне с тобой не страшно, чего бы ни было, а без тебя я чуть не умер — за тебя боялся. Во мне-то он опасности никакой не видит. Подумал… вдруг он от тебя избавиться решил.

Пашка судорожно вздохнул и тихо добавил:

— Он с тебя, наверное, много крови выкачал, ты долго не просыпался, — и почти шёпотом: — Завтра моя очередь…

Тут же вскочив, придвинул корзину:

— Ладно, давай покормлю тебя. Ты же тоже только утром ел.

— Я вообще не ел. Проснулся — тебя нет, тоже… чуть с ума не спрыгнул. А он долго не приходил, видно, ждал, пока я успокоюсь. Я ведь стучал, ногами в дверь бил, орал…

Мы вместе поели, расстелили второй матрас и почти сразу уснули. Денёк был ещё тот! А что будет завтра — я не хотел об этом думать. Постараюсь всё-таки убедить Урода, чтобы не трогал Пашку, потому что для меня это будет худшей пыткой.

========== Глава 6. ==========

Меня разбудил Урод: он занёс в комнату ведро с водой и корзину.

— Ну что, парень, живой?

Я промолчал.

«Тоже мне, нашёл друга! Заботу свою, типа, показывает! Сволочь!»

— Воды вам принёс и поесть. Сам отвар сейчас выпьешь, а мальцу потом дашь, как кровь у него возьму. Не лежите долго, вставайте — поешьте, я скоро вернусь.

— Послушай, как тебя там на самом деле зовут, Пашку не трогай, у него здоровье слабое. Бери кровь только у меня, тебе же всё равно!

— С чего это ты взял, что он больной? Я вас вижу — он здоровый, а что мелкий — так это ничего, вырастет ещё. Отвар, который пьёте, вас ещё здоровее сделает. Ты в прошлый раз с непривычки отключился. В первый раз так бывает, потом и замечать не будешь — организм быстро приспособится. Раньше кровопусканием лечили, читал, поди, историю-то про вас, людей.

Помолчав, добавил:

— Я людей вижу, и много про них чего понимаю. Ты вот думаешь — он слабый. Ошиба-а-аешься! Ты сильный телом, а его дух сильнее твоего. Не ты его возле себя держишь, это он тебя от себя не отпускает. Есть такие ниточки, что людей связывают, не между всеми они есть. Вот, кажется, два человека, ну, предположим, как вы с мальцом — друзья, и дружба у них крепкая, а вот жизнь разведёт по разные стороны, и забудут они друг дружку, как будто и не дружили вовсе. Чужие это люди, не связаны они были ниточками. У вас другое — вы крепко связаны, а вот концы-то этих ниточек в своих руках малец держит — не ты! Ну, сейчас тебе этого не понять — потом поймёшь. Вас-то двое, а судьба у вас одна!

И, уже открыв дверь, обернулся:

— В дом-то наш, горелый, он тебя увел. Ты не хотел — а пошёл! — и, уже выйдя за порог, добавил негромко:

— Ургорд меня зовут.

«Ургорд… бля-я-я! Ха-х! Правильно я его Уродом назвал — почти угадал! И чего я должен слушать этот бред: судьба… ниточки… В дом пошёл я сам, мне тоже интересно было, просто Пашке этого не говорил. Бля! Удовлетворил, называется, интерес! Всё равно… Это ничего не значит — я всегда делал всё, как сам хотел! При чём тут Пашка? Тоже мне, проповедник нашёлся! Упырь! Кровосос! Про людей он понимает. А сам кто? Инопланетянин? Псих-извращенец! Ургорду-Уроду этому, наверное, общения не хватает, раз сюда припёрся ахинею свою мне впаривать!»