Дом (СИ) - Страница 1

========== Часть 1. Глава 1. Июль 2008 года ==========

Если не знаешь, что испытываешь к человеку — закрой глаза

и представь: его нет. Нигде. Не было и не будет. Тогда всё станет ясно.

(А.П.Чехов)

«Вот какого хрена я здесь делаю? Надо было поддаться на слабо этого мелкого говнюка!» — психовал я, сидя в большой, тёмной из-за заколоченных ставней комнате полусгоревшего и полуразвалившегося дома.

Комната была вся сплошь покрыта слоем пыли. С потолка, с настенных полок, с закопченных обломков, бывших когда-то мебелью, свисали длинные серые плети паутины. Пауки, вспугнутые моим неожиданным приходом, сидели в своих уголках и взирали на нежданного визитёра охреневшими от удивления чёрными глазками.

Были у них эти самые глазки или нет — не знаю. Но меня слегка морозило от ощущения, что за мной кто-то наблюдает.

По условиям уговора, заключённого с моим другом Пашкой — этим мелким доставалой, я должен был два часа просидеть один в заброшенном доме. Судя по цифрам на мобиле, от положенного времени оставалось ещё сорок три минуты.

«Капец! Во — дурдом! На что я подписался! Выйду — прибью!»

Пашка, в миру Павел Снегов, ждал меня недалеко от дома, сидя на сером потрескавшемся пеньке. Я его видел через единственное незаколоченное окошко с мутным от толстого слоя пыли стеклом. Этот хмырь, мурлыча чего-то себе под нос, вот уже больше часа счищал несуществующую грязь со своих убитых растоптанных сандалет отломанной от кустарника веткой.

***

Про этот заброшенный дом в нашей деревне Новожилово, куда мы с Пашкой летом приезжали в гости к своим бабулям, поговаривали, будто он проклятый. Стоял он далеко за окраиной — на опушке леса. Раньше в нём жил дядя Паша Уряднов — тёзка Пашки — с дочкой Настей. Жили тихо. Настька училась в городе — в интернате, приезжала домой только на каникулы, да иногда на выходные. Поговаривали, что она ему не родная, вроде малышкой взял в детдоме. Но точно никто ничего не знал.

Человек дядя Паша был нелюдимый, в деревне появлялся редко. В основном приходил на автобусную остановку, что была в центре села, там же, где располагались все общественные учреждения Новожилова: минимаркет, аптека, фельдшерский пункт, почта… Ну и заодно кафе «Балхаш» — сельский очаг культуры, кстати, почему так назвали — история умалчивает. Раньше это здание делил кинотеатр «Эра» с библиотекой. Но, видимо, читать перестали, а кино сейчас у всех и дома есть.

Где и кем работал дядя Паша, тоже никто не знал. Но жили они «нормально» по меркам местных всезнаек.

Из чего вытекало сие умозаключение, лично мне непонятно. В дом он никого не пускал, в гости ни к кому не захаживал. У Насти тоже подруг на селе не было. Откуда инфа? А пытаться проследить логическую цепочку, приведшую к такому выводу наших сельских дам, основанную не на объективных фактах, а на личных фантазиях — дело безнадёжное. Хозяйства у них с Настей никакого не было: ни огорода, ни курочек-уточек, ни другой какой живности. Но, как говорится — сверху виднее.

Прошлой осенью к ним приехал дядь Пашин племянник на «чёрном большущем» джипе из Москвы. А через два дня ночью в доме начался пожар. Дым увидели из села. Мужики, кто в чём, побежали спасать, вызвали пожарку. Дыму было много, но пожар как-то не разгорелся — боялись, что перекинется на лес — но огонь сам по себе утих.

В доме никого не было, джип стоял на месте. Позже приехала полиция. Осмотрели дом и в погребе нашли труп племянника. А дядя Паша с Настей исчезли. Завели дело, их искали, но так и не нашли — как в воду канули. Племянник, по документам девятнадцатилетний Марк, — дальше не знаю — действительно был жителем Москвы.

Как потом выяснилось, документы были фальшивыми: и паспорт, и права на машину. Кто он на самом деле и откуда — неизвестно. О пропаже парня никто не заявлял. По прописке в Москве действительно жил какой-то Марк, который находился в Питере по месту учёбы — в мореходке. Дом заколотили, на том всё и закончилось.

Ребятня деревенская ещё, правда, болтала: когда труп выносили, видели, что из груди у него торчало что-то типа то ли палки, то ли толстой жерди. И лицо было сильно изуродовано. Ещё ходили слухи, что дядя Паша был сектантом. Но это уж, я считаю, полная фигня.

В общем с тех пор, опять же с лёгкой руки или, скорее, языка местных кумушек, дом этот иначе как проклятым не называли. В ту сторону и раньше-то никто не ходил, а теперь и подавно. Покосы, ягодные поляны, грибы, речка — всё находилось с другой стороны деревни. Речка Пестрянка текла недалеко от деревни, сразу за берёзовой рощей. Песчаный пляж, шашлыки, рыбалка, посиделки с костром до утра — места лучше не придумаешь. И лес рядом со всеми своими богатствами.

***

Я, пардон, не представился — Тимур Валеев, для друзей и близких просто Тёма, в отличие от моего худосочного и низкорослого друга Пашки, хиляком никогда не был. К шестнадцати годам мой рост был метр восемьдесят пять. Да и фигурой бог не обидел. Мне всегда нравилось заниматься спортом. Правда, время от времени мои приоритеты менялись: то меня тянуло в баскетбол, то на плаванье, в младших классах даже на два года в гимнастику попал.

Последние три года занимался вольной борьбой, баловался гирями… Ну, и бегал по утрам в парке рядом с домом лет с одиннадцати: как только понял, что девочки — это не только полезный вид в плане списывания домашек и подкидывания шпор на контрольных, но и виновницы непонятного волнения моего растущего организма, мыслей и фантазий, далёких от учебного процесса. Кроме шпор в мой адрес стали прилетать записочки и даже целые письма с определённым набором фраз. И как-то хотелось стать выше, быстрее, сильнее.

Что касается фейса, скажу без ложной скромности: вниманием со стороны женского пола обделён не был. И не только своего возраста. Но «об этом настоящие мужики не распространяются, дабы не скомпрометировать даму». Так говаривал мой отчим Антон Всеволодович, подготавливая меня ко взрослой жизни рассказами о тайнах взаимосвязи тычинок с пестиками и бабочек с мотыльками в двенадцать моих безмятежных лет.

Ну, с таинствами интимной жизни флоры и фауны отчим несколько припоздал, а вот задатки джентльмена, то бишь настоящего мужика, во мне укрепил. И не только разговорами. К маме он относился с нежностью и трепетом, как к необычайному экзотическому цветку, непостижимым образом выросшему и расцветшему в его саду. Пардоньте за цветистую фразу.

Он называл её неизменно — Таточка — и старался предвосхитить все её невысказанные просьбы и желания. Отчим был старше мамы на семь лет и всегда считал её маленькой. Я не про рост сейчас. Они прожили вместе десять лет, но за мамой он ухаживал, как будто это был первый месяц их знакомства.

Мой отчим был военным в звании генерала во вверенной ему пригородной воинской части. Для бойцов же он был отцом-командиром и бультерьером в одном лице. Да, его боялись, но уважали. Уверен на все сто, потому как сам я его уважал безусловно. Он меня вырастил, ни разу не повысив свой командирский голос, ни разу не сказав «отстань» или «мне некогда». Можно сказать, что с родителями мне повезло.

У Пашки же была одна только мама — Нина Ивановна, или просто — тётя Нина. Она работала в местной поликлинике завхозом. Или сестрой-хозяйкой, если на языке медработников. Жили они бедновато. Но Пашка, думаю, этого даже не замечал. Он был выше материальных благ и навороченных шмоток. Для него приоритетом были его книги, старенький комп и… я — его вечный друг и защитник.

***

Прошёл почти год с тех событий. Мы с Пашкой опять приехали в гости к своим бабулям. И сегодня у нас с ним вышел спор про этот самый проклятый дом. То есть спорил, возбуждённо размахивая передо мной руками, Пашка. Я сидел на толстом бревне, бывшем когда-то тополем, притащенном на поляну местными юными аборигенами, и лениво слушал бред этого клоуна. Он вообще был немного сдвинут по фазе на тему оккультных наук. Верил в пришельцев, высший разум и прочую лабуду. Дома у него была целая библиотека фэнтези и фантастики.