Дом психопата - Страница 24

— Улетел как летучая мышь, едва я отпустил его руку, — покачал головой Дик Рено. — Не расскажете, из-за чего это они?

Эми окинула беглым взглядом толпу, направлявшуюся к выходу, и покачала головой.

— Мне бы не хотелось сейчас говорить об этом.

— Ну как знаете. — Рено кивнул. — Надеюсь, в машине вам будет удобнее сделать это.

Эми нахмурилась.

— Только не говорите мне, что я вновь арестована!

Рено покачал головой.

— Подъезжая сюда, я встретил Хэнка Гиббза. Он как раз отъезжал и попросил меня подбросить вас обратно в город. Говорит, не предполагал, что служба затянется так надолго. Ему надо подготовить завтрашний выпуск. Просил передать свои извинения.

— Понимаю. — Эми помолчала. — А вы?

— Что я?

— Не против подвезти меня?

— С удовольствием. — Рено сошел вместе с ней по ступенькам, потом направился по дорожке в обход здания церкви. — Я припарковался с той стороны, — сказал он. — Решил, что люди могут не то подумать, увидев, как вы садитесь в патрульную машину.

— Спасибо. — Эми улыбнулась. — Весьма вам признательна.

И это была правда. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы обыватели Фейрвейла приняли ее за преступницу. И без того она была приговорена быть женщиной и подозревалась в том, что она «писательница», да еще и заезжая, которую следует выставить из города.

Как только патрульная машина свернула за церковью на узкую однополосную дорогу, Эми почувствовала себя более комфортно. Никто больше не смотрел на нее пристально, и не было такой удушающей жары. Рено, очевидно, проверил по карте, как можно добраться до города окольным путем, и она была признательна ему за это.

Он смотрел на дорогу, что бежала впереди. Плоская линия носа портила его профиль. Когда он повернулся к Эми, этот недостаток исчез.

— Вам удобно? — спросил он. — Если хотите, могу включить кондиционер.

— Мне хорошо. — Эми улыбнулась. — Я вот подумала… может, я и не нравлюсь кому-то из местных, но большинство из вас — само гостеприимство. С тех пор как я сюда приехала, мне ни разу не пришлось сидеть за рулем.

— И не надо, — сказал Рено. — Покрышки целее будут.

Эми нахмурилась, и он это заметил.

— В чем дело? Я сказал что-то не то?

Эми покачала головой.

— Нет, просто вы кое-что мне напомнили.

Раз уж об этом зашла речь, подумалось ей, надо рассказать ему о том, что произошло на парковке возле гостиницы.

Он слушал ее не перебивая, пока она не закончила.

— Хотите написать заявление?

— Давайте откровенно, — сказала Эми. — Какой в этом смысл?

Рено пожал плечами.

— Наверное, никакого. Люди здесь… да вы видели их во время службы. Некоторые сильно встревожены тем, что произошло в доме Бейтса на прошлой неделе. Черт, кое-кто до сих пор пребывает в тревоге из-за того, что случилось там тридцать лет назад.

— Знаю, — сказала Эми.

— И одна из вещей, которые их тревожат, — это то, что вы что-то знаете, или им кажется, что знаете. Я говорю о самых твердолобых, вроде преподобного Арчера, Айрин Гровсмит и им подобных людях преклонных лет. Остальные же хотят как можно скорее забыть всю эту историю.

— Остальные? — Эми посмотрела ему в глаза. — И вы в том числе? Вы тоже так думаете?

— Полагаю, я могу говорить от имени большинства людей своего возраста, родившихся и выросших здесь, — ответил Рено. — Мне было всего лишь пять лет, когда все это началось, и я хорошо помню, как улицы были забиты автомобилями, как город наводнили репортеры и любопытные, приезжавшие даже из Нью-Йорка и Калифорнии. Сказать по правде, было довольно интересно смотреть на всех этих незнакомцев, приехавших на машинах с номерами других штатов.

Эми кивнула.

— Могу представить, каково это, когда тебе только пять лет.

— Но беда в том, что через год мне исполнилось шесть и меня начали возить в школу в Монтроз. Там учились дети со всего округа, и все до единого знали о деле Бейтса. Каждого, кто приезжал из Фейрвейла, нещадно третировали, и я не знаю, что хуже — когда тебя бьют старшие школьники или когда младшие рассказывают эти глупые шутки про Нормана.

— Я знаю, что вы имеете в виду, — сказала Эми. — Я их тоже слышала.

— Но вы не слушали их двенадцать лет подряд, — сказал Рено. — Казалось, им не будет конца, и чем больше шуток рассказывали, тем меньше смеялись в Фейрвейле. Я не могу это объяснить, но тень от этих убийств повисла над городом, точно облако, и до сих пор не рассеялась. Думаю, это одна из причин, почему я радовался, уезжая в университет, — и радовался до тех пор, пока не добрался до него. Потому что, как только стало известно, откуда я прибыл, шутки начались снова.

— На кого вы учились? — спросила Эми.

— Сейчас это уже не имеет значения, — ответил Дик Рено. — Я хотел изучать право, но решил: к черту все — и оставил университет в конце первого курса. Вернулся сюда, прошел тесты и стал работать помощником шерифа.

— Жалеете о чем-то?

— И да и нет. — Рено резко взял влево, и они неожиданно оказались между двумя рядами домов. — В течение нескольких лет после моего возвращения казалось, что ситуация начинает выправляться: молодежь не особенно интересовалась тем, что произошло когда-то. Полагаю, большинство из нас знали, что Норман Бейтс еще жив и находится в больнице штата, но можно сказать, что для нас это было просто имя. Никому не приходило в голову ехать к нему с конфетами или цветами. — Если Рено и пытался пошутить, по его тону это не чувствовалось. — Потом Бейтс сбежал, а доктор Клейборн свихнулся… ну, остальное вы знаете. После этого все началось сызнова. А на прошлой неделе…

— А что вы думаете о случившемся на прошлой неделе? — спросила Эми.

С минуту Рено молчал, ища место для парковки. Неожиданно Эми поняла, что они находятся рядом с гостиницей.

— Смотрите-ка, ваша машина на месте, — заговорил он наконец. — И покрышки выглядят совсем новыми.

Эми проследила за его взглядом и кивнула, подтверждая его слова.

— Вижу. Но вы не ответили на мой вопрос. Мне все-таки хочется знать, что вы думаете о случившемся на минувшей неделе?

Дик Рено потянулся мимо нее, собираясь открыть пассажирскую дверь.

— Скажу позднее, — ответил он. — За ужином.

Эми смешалась. Это было приглашение? Впрочем, сейчас это не имело значения. Гораздо важнее было получить ответы на вопросы насчет дела об убийстве. Именно за этим она сюда приехала, а если кому-то хочется угостить ее ужином, что ж, почему бы и нет? Определенно это будет не более тяжким испытанием, чем вчерашний ужин с этим болтливым умником Толстяком Отто.

— Спасибо за приглашение. — Она снова замешкалась, но на этот раз лишь на мгновение. — Вы ведь собираетесь ужинать не в гостинице?

— Не беспокойтесь, я покажу вам место получше этого. — Теперь он сделал паузу. — Но есть одно обстоятельство. После ужина мне снова нужно на дежурство. Вас не смутит, если я буду в форме?

— Нет, если мы будем ужинать где-нибудь за городом, — улыбнулась Эми. — Не исключено, что это даже поможет: я буду чувствовать себя защищенной.

— Хорошая мысль. — Рено захлопнул дверцу, когда Эми вышла из машины. — Я заеду за вами, скажем, в полседьмого.

— Меня это устраивает. — Эми помахала ему рукой, увидев, что он собрался отъехать. — До встречи.

Но до этой встречи у нее было еще много дел. Во-первых, на стойке ее дожидался счет за покрышки и работу. Эми взяла его вместе с ключами у сменившей Чемберса почтенного вида дамы, в чертах которой она уловила какое-то сходство с официанткой, обслуживавшей ее накануне вечером в кафе. Может, ее сестра?

Впрочем, мысли о возможной семейственности вылетели у нее из головы, едва она взглянула на счет. Общая стоимость покрышек и работы составила двести шестьдесят пять долларов — сумма, которая показалась ей вполне приемлемой. Очевидно, Смитти принял во внимание слова Хэнка Гиббза и надул шины, а не Эми.

Она снова мысленно отметила, что надо бы просмотреть договор на аренду машины и условия страховки, но забыла об этом сразу же, как только вошла в номер. Вместо этого она потратила полчаса на то, чтобы дополнить начатые утром заметки. Ничего экстраординарного на сегодняшней заупокойной службе не произошло: проповедь преподобного Арчера и его стычка с Данстейблом заслуживали разве что беглого упоминания в будущей книге. Однако на всякий случай лучше все-таки записать подробности, пока они не выветрились из памяти.