Дом психопата - Страница 23

— Но жертва агнца не напрасна. Она учит нас тому, что мы должны раскаяться в своих прегрешениях и отвергнуть греховные помыслы.

Не о ней ли он говорил? Но ведь ее помыслы вовсе не греховны. А найти злодея — дело Данстейбла. Если здесь действительно присутствовал демон, то у демонолога был шанс выставить его на всеобщее обозрение. Лучше уж Данстейбл с его тиком, чем этот фанатик с безжалостным взглядом.

— Услышь нас, о Господи, ибо мы преисполнились решимости ступить на праведный путь, памятуя об этом нежном невинном агнце. Как говорит Псалмопевец, «не введи нас во искушение»…

Эми слушала рассеянно, но эти последние слова настойчиво вторглись в ее мысли. Не имел ли он в виду искушение использовать безумные теории Данстейбла в книге, которую она планировала написать?

А это искушение, безусловно, существовало. Ее первая книга имела успех, даже без особых рекламных усилий со стороны «Стейси паблишинг кампани». Отклики, равно как и продажи, оказались лучше, чем можно было ожидать, настолько лучше, что ее аванс за новый проект удвоился. Тщательное исследование обстоятельств дела Бейтса и его тайны должно было снискать еще больший успех.

Но ей было мало просто большего успеха. Она хотела триумфа.Реклама на целую полосу, самые популярные ток-шоу, поездка по стране с лимузином, который ждал бы ее в каждом аэропорту, — все что полагается. Она устала говорить, что она писательница, и слышать в ответ: «Да, я знаю, но чем вы зарабатываете на жизнь?» Она устала от того, что ее всюду представляют как «мисс Хайнс». Зачем ограничиваться этим, когда у нее есть такой ловкий способ поднять тиражи? Одержимость демонами — вот этот способ. Возможно, книга потеряет в достоверности, но зато создаст ей имя. Амелия Хайнс, публичная персона.И потом, миллионы людей действительно верят в демонов, призраков и сверхъестественные силы.

Так почему бы не воспользоваться такой возможностью? Притом побыстрее, пока кто-нибудь не опередил ее. Все, что ей осталось здесь сделать, — это взглянуть на дом Бейтса; показаться на церемонии Великого Открытия, которое состоится послезавтра, а потом смыться.

— …и пусть память о ней живет в наших сердцах даже после того, как сотрется память о том, другом.Ибо его путь — это путь грешника, и вдвойне грешен будет тот, кто попытается воскресить его в своей памяти. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов… [37]

Хорошая речь, сказала про себя Эми. Преподобный Арчер тоже извлекает капитал из смерти этого ребенка, только на свой лад. Как и Отто Ремсбах. Или как она, если поддастся искушению.

— Мы, живущие, должны лелеять нежную память об агнце, который покинул наше стадо и возвратился на вечнозеленые пажити небес… [38]

Тема небесного овцеводства нисколько не интересовала Эми, но местные жители, сидевшие впереди нее, похоже, были тронуты услышанным, и из первого ряда, где сидели родители и родственники Терри, ясно донеслись рыдания. Эми украдкой глянула на Айрин Гровсмит; на ледяных глазах секретарши шерифа тоже выступили слезы.

В этот момент преподобный Арчер умолк и снова склонил голову в молчаливой молитве, но лишь на несколько мгновений.

Затем опять заиграл невидимый орган, которому на сей раз принялся подпевать невидимый хор. Забавно, если Господь Бог не любит пение, подумалось Эми.

Она бросила взгляд вправо. Любил Господь музыку или нет, неизвестно, но вот Хэнк Гиббз ее определенно не любил. В какую-то минуту он, улучив момент, незаметно покинул часовню.

Почему он ничего не сказал ей? Хотя бы толкнул локтем, и все. Возможно, что-то произошло…

Эта мысль заставила Эми подняться и как можно скорее переместиться к выходу. За ее спиной продолжали звучать электронно-евангелические голоса, разносимые гулким эхом. Гиббза нигде не было видно. Возможно, он вышел наружу, чтобы не слышать музыки и подышать свежим воздухом. Если так, он поступил разумно: хотя возле дверей церкви было и не столь душно, как в часовне, стойкий запах благовоний ощущался и здесь.

Эми расслышала пару слов из гимна, который исполнял хор, что-то насчет использования «крови агнца». [39]Неудачное выражение, если иметь в виду проповедь преподобного Арчера.

Она устремилась к выходу, желая оказаться снаружи до того, как услышит еще одно упоминание о пролитой крови.

И в этот момент дверь открылась и на фоне солнечного света возник чей-то силуэт. Эми сразу поняла, что это не Гиббз, и, не успел он приблизиться к ней, узнала мятый костюм, волосы и бороду. Сегодня на нем были темные очки, скрывавшие его тик, но в целом не изменившие в лучшую сторону его облик. Более того, они придавали ему несколько зловещий вид, что в его случае определенно было излишним.

— Мистер Данстейбл, я искала вас, — тихо проговорила Эми. — Почему вас не было на заупокойной службе?

— Я неправильно рассчитал время, необходимое, чтобы добраться сюда из города, — ответил он.

— Вы пришли сюда пешком? В такую жару?

Эрик Данстейбл кивнул.

— У меня не было выбора. Ни одна машина, ехавшая в этом направлении, не остановилась, и меня никто не подбросил. — Если за его вздохом и последовала горькая улыбка, борода скрыла ее. — Здешние люди не слишком-то радушны, правда?

Но зато очень осторожны.Эми не сказала этого вслух. Не было смысла объяснять Данстейблу, что жители Фейрвейла косо смотрят на незнакомцев, которые выглядят так, словно сошли со страниц хоррор-комикса. А если этот незнакомец еще утверждает, что он демонолог…

— Мне жаль, — сказала Эми. Ей действительно было его жалко. Учитывая то, какой путь по жаре он проделал, добираясь сюда, он вызывал скорее сочувствие, чем подозрения.

И тем не менее она огляделась по сторонам, прежде чем снова заговорить. Звуки, доносившиеся из часовни, говорили о том, что церемония еще не окончилась. Но здесь, кроме нее и Данстейбла, были только тени.

— Вы, случайно, не встретили по пути Хэнка Гиббза? — тихо спросила Эми.

— Издателя местной газеты? — Данстейбл покачал головой.

— Наверное, он поехал в другую сторону. — Произнеся это, Эми заметила, что перешла едва ли не на шепот. Что было в этом месте такого, что заставляло людей понижать голос и усмирять дух?

Что бы это ни было, Эрик Данстейбл тоже это почувствовал. Усталый, весь в дорожной пыли, он вдруг как будто ожил и стал выжидающе всматриваться в окружающие тени, прислушиваться к чему-то, хотя едва ли то были неземные голоса хора.

Внимательно всмотревшись в него, Эми поняла, в чем дело. То, как он наклонил голову, ясно говорило о том, что ему нет никакого дела до музыки. Как ни странно, его поза напомнила ей кое о чем другом. Совершенно другом. Так гончая берет след…

И вот он заговорил — заговорил так тихо, что только тени могли его услышать. Тени услышали, и Эми удалось разобрать те несколько слов, которые он произнес торжественным шепотом:

— Я был прав. Зло здесь.

— Да. Я это тоже чувствую.

Эми обернулась на звук голоса, который принадлежал преподобному Арчеру. Тот стоял прямо у них за спиной. Ткнув указательным пальцем в Данстейбла, он произнес:

— Выи есть это зло!

Лишь благодаря появлению Дика Рено, помощника шерифа, их перепалка не перешла в крик. Рено вошел в церковь как раз в ту минуту, когда собравшиеся начали покидать часовню. Органная музыка все еще звучала, и это оказалось весьма кстати; по крайней мере, она заглушала гневные эскапады Арчера и хриплые ответы Данстейбла.

Однако для того, чтобы ссора не привлекла всеобщего внимания, потребовалось физическое вмешательство Дика Рено, который и положил конец перебранке. Затем совместными усилиями доктора Роусона и седовласой миссис Арчер разгневанный священник был уведен с поля боя.

Эми на мгновение отвлеклась, наблюдая за этим, и, когда она обернулась, Эрика Данстейбла уже не было рядом.