Дом окнами на луг и звёзды - Страница 1

– Я видела этот дом во сне, – сказала Даша.

– Я тоже, я тоже видела! Этот дом!

Аришка тут же запрыгала звонким мячиком, не отпуская мамину руку. Она всегда всё повторяла за старшей сестрой: то ли страшно боялась ей в чём-то уступить, то ли наоборот – ужасно хотела быть похожей. Мама знала об этом, потому не обратила внимание на слова малышки. А старшую дочь спросила:

– Наверное, когда ты узнала, что мы будем жить в новом доме, он тебе и приснился?

– Не-ет…

Даша подняла взгляд, и мама в который раз поразилась глазам дочери: и тому, какие они огромные, блестящие и ещё более тёмные от длинных ресниц. Но больше тому, как внимателен, проникновенен и глубок взгляд восьмилетней девочки…

– Нет, – Даша покачала головой. – Давно. Когда дядя Алик ещё был жив, а я даже и не знала, что у нас есть такой родственник.

Мама с папой переглянулись. Старшая дочь всегда была большой выдумщицей, часто её фантазии напоминали светлые сказки, но иногда в них было что-то тревожное. «Мистическое» – подумала мама, хотя в это взрослое слово не хотелось облачать детские выдумки. Впрочем, разве она сама когда-то не была такой же фантазёркой, не придумывала приключенческие истории, которые сбегались слушать её дворовые друзья?..

Мама постаралась, чтобы Даша не увидела в её взгляде смеси особой нежности и озабоченности.

– Ну что ж, – произнесла решительно. – Пора зайти и посмотреть, каков наш новый дом изнутри.

– Наш новый очень старый дом, – улыбнулся папа. Тут же подхватил на руки маленькую Аришу: – Мы с тобой пойдём первыми! Ведь у нас ключи от дома!

И позвенел связкой ключей.

Ариша была на три года младше Даши, на днях ей исполнится пять лет. Желание быть всегда самой первой, и уж обязательно первей старшей сестры, казалось главным сгустком энергии в этом маленьком человеке. Потому она радостно засмеялась словам папы, обхватила его за шею.

– Пойдём скорее! Первыми!

До этого они вчетвером стояли у подножья небольшого холма и смотрели вверх – на дом, так внезапно ставшим их собственностью. Умер дальний родственник папы, и неожиданно оказалось, что именно им он оставил свой дом. Вот этот самый, стоящий на очень красивом холме: пологом, уже поросшем густой, равномерной, словно специально засеянной травой и первыми полевыми цветами, с ровной, как срезанной ножом вершиной. Там высился дом, окружённый массивной каменной стеной. Кованые ворота стояли распахнутыми, был виден двор, ступеньки высокого крыльца, красивые колонны, подпирающие широкий балкон. Двухэтажный особняк, построенный чуть ли не полтораста лет назад, страшно сказать – ещё в позапрошлом веке! По хорошо натоптанной тропинке папа с Аришей на руках, бегущая следом вприпрыжку Даша и замыкающая мама поднялись, вошли во двор. Гранитные ступени крыльца, отполированные временем и ногами до блеска, оказались, как ни странно, не выщербленными, дубовая дверь с резьбой – тяжёлой, хорошо пригнанной. Поддавшись первому рывку с трудом, она потом пошла плавно, без скрипа. Распахнулась, пропуская новых хозяев.

Холл, куда они вошли, был освещён солнцем. Свет лился через высокие стрельчатые окна и был таким ярким, что его не могли сдержать даже запахнутые шторы. Впрочем, шторы были не плотными, скорее ажурными. Ступив несколько шагов, все остановились, осматриваясь.

– Как же здесь красиво, – воскликнула мама. – Я такого не ожидала!

Это была не просто прихожая: просторное помещение с мягко закруглёнными стенами, обставленное мебелью. Диванчик и кресла вокруг двух столиков, старинные напольные часы, витые этажерки с настольными лампами, три тяжёлые кадки с фикусом, пальмою и ещё одним незнакомым, но очень красивым цветком.

– Однако, – протянул папа, присев и поглаживая пол.

И мама вдруг поняла, что они стоят не на цветном линолеуме, а на настоящем паркете, выложенном в тональные узоры. Стены тоже были очень искусно обшиты дощатыми планками – она знала от мужа, что эта техника называется «маркетри». В специально оставленных заштукатуренных промежутках висели картины-пейзажи, в том числе – две работы самого Сергея. На второй этаж вела деревянная лестница – прямая, широкая. Даже на глаз было видно, какие полированные и гладкие у неё перила и поддерживающие их витые столбики.

– Смотрите, девочки, какая люстра, – воскликнул папа, обращаясь ко всем троим.

Люстра явно была кованная, но настолько изящная, что казалась ажурной. Её витые конструкции переплетались, как лианы, тянулись вверх и распускались восьмью цветками-плафонами. «Фантастика! – подумала мама. – Но всё же это металл… Тяжёлый…»

– Не бойся, мамочка, люстра не упадёт, – сказала Даша.

Мама лишь улыбнулась ей в ответ. Она привыкла, что дочка часто говорит так, словно читает мысли. Но это, конечно, только свидетельство ума и внимательности девочки. Вот как сейчас: совсем не трудно было догадаться, о чём можно думать, глядя на массивную люстру… А Даша, ответив на улыбку, серьёзно добавила:

– Когда-то она уже падала, очень давно. Только это была другая люстра. А эта не упадёт.

– Ну, если вы, красавицы мои, так хорошо знаете этот дом, – хлопнул в ладоши папа, – то выбирайте себе комнаты сами!

– На втором этаже! – закричала Аринка. – Побежали, Дашка!

И девочки тут же помчались по лестнице вверх.

– Да, – глядя им вслед, папа обнял жену за плечи. – Как же всё это здорово получилось. Здесь таким фантазёркам, как наши дочери, просто раздолье.

– А мне и сейчас всё так странно! Серёжа, я уже как будто поверила, что у нас появился дом. Но вот увидела всё это великолепие, и вновь мне не по себе… Радостно, конечно, но и тревожно.

– Нет, нет, Машенька, тревожится ни к чему. Я уже понял, что всё закономерно. Альберт был человеком совершенно непредсказуемым, углублённым в себя. С первой же нашей встречи я понял, что чем-то очень ему понравился… Нет, не просто понравился – осчастливил, что ли? Трудно объяснить! Его завещание, конечно, и меня ошеломило, но сейчас я всё больше уверен, что по-другому он и не поступил бы… Ладно, пойдём и мы осматривать наши владения!

… Часы в прихожей стали мерно отбивать время. И хотя за пол дня, проведённые здесь, Маша уже привыкла к их ежечасному мягкому и мелодичному бою, всё же вздрогнула при первом ударе. Потом стала считать.

– Одиннадцать, – проговорили они с Сергеем вместе и засмеялись. Сидели они на полу – вернее, на удобных подушках-мутаках, – в комнате, которую назвали «каминным залом». Была она небольшой, уютной, а главное – камин, занимающий целую стену, оказался совершенно готов к работе. За коваными воротцами аккуратно была уложена поленица дров, запасные дрова стояли рядом в такой же кованой дровнице, на специальной подставке – красивые, в той же технике исполненные каминные приборы: кочерга, щипцы, что-то ещё… Стоило Сергею поднести спичку, сухие дрова занялись спокойным огнём, елё слышно загудела хорошо отлаженная вытяжка. Сразу стало уютно, просто волшебно. Они сели, обнявшись, и долго молчали. А потом раздался бой часов…

– Девчонки уже давно спят, а мне совсем не хочется… Серёжа, это та самая сказка, которую ты обещал мне, когда делал предложение?

– Я обещал? – Он с улыбкой погладил русые волнистые волосы жены. Ей очень шла короткая стрижка: Маша казалась совсем юной, стройненькой девушкой лет двадцати. А ведь ей было, как и ему, уже хорошо за тридцать… – Неужели я был таким романтическим лжецом?

Она потёрлась щекой о его плечо:

– Так ты с самого начала знал, что обманываешь меня? А я поверила! Но знаешь, таким наивным дурочкам Бог помогает. Видишь – разве это не сказка? Да ещё после нашей коммуналки!