Дом обреченных - Страница 58

— Что же это за деталь, Колин?

Он, казалось, обдумывает следующие слова.

— Вы были не единственной в роще в тот день, когда были убиты ваши отец и брат. Там был еще некто, четвертый персонаж.

— Кто?

— Я.

Из моего горла вырвался стон, потом я распахнула глаза в крайнем изумлении.

— Вы! — прошептала я.

— Да. Я тоже был в роще, Лейла, и присутствовал при убийстве вашего отца и Томаса.

— Значит, вы видели?

— Нет, не видел. — Он говорил быстро, не переводя дыхания. — Я ковырялся в мусоре в лесу, неподалеку, когда услышал крик маленького Томаса. Думая, что он поранился, я кинулся на звук, но прибыл слишком поздно. Войдя в рощу, я нашел вас стоящей среди кустов и глядящей из них со странным выражением. Потом я услышал глухой звук, как будто кто-то свалился на землю, и когда я взглянул туда, то увидел вашего отца, лежащего рядом с Томасом. В то же время поблизости раздался шелест, кто-то убегал прочь между деревьями. Я кинулся следом, но не смог заметить, кто это был.

— Вы видели убийцу!

— Если так можно сказать. Но все, что реально видел, это неопределенная форма и движение в кустах. Кто бы то ни был, ему удалось скрыться.

— Вы кому-нибудь рассказали?

— Кому, Лейла? К кому мне было идти? Мне было четырнадцать лет, и я был перепуган до смерти. Ведь я впервые в жизни увидел мертвого человека. Это потрясло меня, испугало. К кому мне было бежать? Все, что я знал, это то, что кто-то в Пембертон Херсте совершил два убийства. Откуда мне было знать, что тот, к кому я обращусь, не является убийцей, и это не обернется против меня, и что меня не убьют тоже? Куда, Лейла? Куда мне было идти? Все эти годы, двадцать долгих и одиноких лет, я жил с этой тайной. Сидя за обеденным столом с моей семьей я гадал… кто из них убийца.

— Колин, — прошептала я, единственная слеза скатилась по моей щеке.

— А потом внезапно, ниоткуда, на ступеньках появились вы, как ангел мщения. Я думал, это ответ на мои молитвы!

— Но почему же вы не сказали мне все это с самого начала!

— Я не мог, Лейла. Вы не доверяли мне. Как же я мог излить все это на вас и ожидать, что вы мне поверите? Пойди против семьи… И, кроме того, мне надо было, чтобы воспоминания вернулись к вам, свободные от любых искажений, которые я мог бы внести в ваше сознание. Я увещевал, делал намеки, чтобы направить вас на правильный путь, но не мог открыть всего, чтобы не воспламенить ваше воображение. Скажите мне, Лейла, поверили бы вы мне тогда?

— Я… я не знаю. Все это фантастично. У вас нет мыслей на этот счет, подозрений?

— Есть много. — Он развернулся и начал расхаживать. — Ночами я лежал без сна, гадая, делая предположения. Мотивы были, разумеется. Сэр Джон был стар и его трое сыновей поделили бы состояние, в случае смерти вашего отца доставалось больше каждому из двух братьев. Да, у них были мотивы. Но это не мог быть дядя Генри, поскольку теперь он мертв. И это не мог быть мой отец, поскольку он был убит много лет назад, и с тех пор случились еще две смерти.

— Что ж, хорошо, трое сыновей сэра Джона были жертвами и вне подозрений. А вы подумали о Тео? У него могли быть мотивы?

Колин внезапно остановился и уставился на меня.

— Есть ли у Тео мотивы? Лейла, он больше всего был заинтересован в смерти вашего отца. Но ведь вы не знали этого.

— Не знала чего?

— Что Теодор был влюблен в вашу мать.

Я отступила на шаг.

— Что?!

Лицо Колина стало отстраненным, голос бесстрастным.

— Тео было восемнадцать в то время, а вашей матери двадцать пять. Боже, как же была хороша тетя Дженни. Наш кузен не пытался скрывать от нее свои чувства. Он был ожесточен против вашего отца, Теодор ненавидел его, Лейла, и каждый это знает.

— Как странно… — Я подумала о том вечере, почти неделю назад, когда Теодор явился в мою комнату. Он вел себя со мной так странно, был так удивительно мягок и сентиментален, говоря о том, какую прическу делала моя мать. Я поняла ее теперь, эту странную манеру.

— А тетя Анна? Она деспотичная мать, не замечавшая ошибок сына. Возможно, она думала, что Тео должен получить Дженнифер. Или, может быть, она испытывала недобрые чувства к вашему отцу по неизвестным причинам. Тетя Анна также могла желать, чтобы наследство было разделено между меньшим числом братьев, и убила вашего отца, чтобы ее муж получил больше. Это возможно.

— А Марта?

— Ей было только двенадцать в ту пору.

— Есть еще бабушка Абигайль.

— Да, есть. И она тоже могла бы решиться на убийство, если приглядеться. Но зачем ей убивать своих сыновей? Она очень любила дядю Роберта, это было очевидно. И она обожала Дженни. Бабушка хотела разделить наследство поровну между тремя сыновьями, так что я сомневаюсь, что это она, хотя допускаю, что мы не должны полностью исключать ее.

Я выжидательно уставилась на Колина. Все это произошло так быстро.

— О Колин, кто же это может быть?

Он подошел ко мне и снова взял за плечи.

— Да, кто бы это мог быть, Лейла? И даже более важно, почему он это сделал?

— Как отчаянно я хочу вспомнить!

— Тогда возвращайтесь в рощу, Лейла. Идите, не медля, прежде чем этот коварный убийца заявит права на вас, как на жертву.

Колин вновь заключил меня в объятия, такие крепкие, что я едва дышала. Спрятав лицо у него на груди, я молча молила, чтобы этот кошмар кончился. Все, чего я желала сейчас, было любить этого мужчину и быть любимой им. Прошлое и настоящее были понятиями призрачными. Лишь наше будущее виделось реальным. Только моя жизнь с Колином с этого момента имела значение. И был лишь один способ покончить со всем этим кошмаром.

Снова ночь была полна долгих бессонных часов, перемежавшихся неглубоким сном, скорее, забытье без сновидений и без отдыха. Я приветствовала рассвет со смешанным чувством возбуждения и страха, нетерпеливо ждала начала дня и все же не хотела вступать в него.

Колин больше всего занимал мои мысли. Это было как во сне: его руки, его поцелуй, его признание. В свинцово-сером рассветном освещении, глядя из высокого окна на голые деревья, я спрашивала себя: «Неужели все произошло на самом деле? Мы действительно целовались, и обнимались в этой темной башне, и шепотом обменивались сведениями об убийце, мести и фамильной алчности?» Хотя это произошло всего несколько часов назад, хотя мы задержались в башне еще надолго после того, как были сказаны все слова, казалось, прошли столетия.

Я надела свое лучшее утреннее платье, тщательно заплела волосы в идеальные косы, готовясь к важному дню. Сегодня я собиралась пойти в рощу и снова попытаться вспомнить события, свидетельницей которых была двадцать лет назад. Но на этот раз все будет по-другому, поскольку теперь я уверена, что там был убийца. И на этот раз имело даже большее значение то, что я вспомню, поскольку моя жизнь теперь была в опасности. С каждым днем я жила, все больше опасаясь за свою жизнь. Убийца приближался ко мне, надо было спасать себя.

Я вошла в столовую с большим волнением. Марта и Тео мирно сидели за завтраком, я заняла свое обычное место и взяла себе тостов и джема. Наш разговор был легким и полным банальностей — обсудили недомогание тети Анны, посетовали на запаздывающую весну, поговорили о том, ставить ли на место старый одноконный экипаж. Когда вошел Колин, мое сердце екнуло. Неужели я никогда не привыкну к нему, к его близости, к его внезапным появлениям? Я надеялась, что нет, поскольку это было чудесное чувство — способность внезапно вспыхивать. Он сел напротив меня, вежливо улыбнувшись, и налил себе немного чая.

Разговор, до этого несколько натянутый, коснулся проблем фабрик, реформы избирательной системы, слухов о том, что французский ученый Пастер развеял теорию «самопроизвольного зарождения».

— Мы живем в быстрые времена, кузина. Уже не такие медленные и спокойные, как ушедшие дни. Это эра газового освещения, паровых машин, воздухоплавания. — Колин резко взмахнул руками. — Никогда раньше человек не путешествовал так быстро или так далеко.