Дом обреченных - Страница 11

Я пристально смотрела на кузена, и в моем сознании вспыхнула другая мысль.

— А где были вы, когда это случилось?

— Мой отец, мать и я сам тогда жили в Манчестере, занимаясь там фабриками.

— Так, значит, вы не жили в Херсте непрерывно, всю свою жизнь?

— Нет.

Его ответы становились все более и более краткими. Не знаю, что заставляло меня спрашивать, но вопросы возникали у меня в мозгу, и я озвучивала их.

— Когда вы покинули Херст?

Последовала непродолжительная пауза, прежде чем он ответил, словно взвешивая свои слова.

— Дайте подумать, фабрика начала работать в тысяча восемьсот тридцать восьмом. Отец, должно быть, отправился туда первым, чтобы пересмотреть планы и все подготовить. Это было очень давно, но, мне кажется, мы оставили Херст в том же году, когда уехали вы со своей матерью. Стечение обстоятельств, так я думаю.

— В том же самом году?

— Ммм… — Он сделал привычное движение, чтобы взглянуть на часы над камином. — Кажется, мы уехали в Манчестер вскоре после того, как уехали вы, но, думаю, не больше, чем месяцем позже.

Я продолжала безмолвно смотреть на Тео.

— Ну что, вы уже закончили свой чай? Вам надо захватить с собой плащ. Этот ветер просто адский.

— Действительно.

Мы встали одновременно. Я не могла определить точно, что это, но что-то сильно беспокоило меня. Мой мозг свербила какая-то мысль, не давая мне покоя. Медленно она начала проявляться, и, когда была сформулирована, даже я была поражена тем, о чем спросила потом.

— Кузен Тео, а в этом доме еще кто-нибудь пострадал от эпидемии холеры?

— От эпидемии холеры?

— От той самой, которая убила моего отца и брата двадцать лет назад.

Его лицо внезапно побледнело.

— Что вы имеете в виду, Лейла? Ваши отец и брат умерли не от холеры.

Я стояла, не двигаясь, оглушенная. Потрясенная услышанным, я все же сохранила ясность мысли, чтобы заметить реакцию Тео, последовавшую непосредственно за этим заявлением. Он был недоволен собой. Так же, как и мой вопрос внезапно слетел у меня с языка, так и язык Тео развязался прежде, чем он осознал, что говорит. И он сразу прикусил его, но было слишком поздно. Ящик Пандоры открылся.

По тем простым словам, которые он произнес, и по внезапной досаде на его лице мне стало ясно что действительно в Пембертон Херсте было нечто, что еще предстояло узнать. И за эти несколько секунд я поняла, что за молчанием моей матери скрывалась ложь.

Я села, и после мгновенного колебания Теодор присоединился ко мне. Вид его был достоин жалости. Мой кузен раскаивался, но ничего уже нельзя было изменить.

— Как они умерли, Тео?

— Лейла, что изменится от того, ее ли вы узнаете? Вы довольствовались той ложью, которую, я уверен, ваша мать сообщила из добрых побуждений. Верьте этому. Прошло уже двадцать лет…

— Как они умерли? — продолжала настаивать я. Мои ладони покоились на коленях. Я была совершенно спокойна, а вот Тео стал нервничать. Он уныло покачал головой.

— Я не хочу вам говорить.

— Тогда я спрошу у Колина.

— О боже, нет! Лейла… — Он подался ко мне.

— Тогда скажите мне, пожалуйста.

— Но зачем?

— Я имею право знать.

— Вы всегда будете настроены против меня, Лейла, за то, что я вам это сказал.

— Почему?

— Это сделает вас несчастной. Вы не можете просто уехать из Херста… Нет, думаю, не сможете. Вы приехали сюда увидеть свою семью и вернуть свое прошлое. Значит, я должен вам это дать. — Он поднялся, снова взял себя в руки. — Пойдемте со мной.

Мы вышли из столовой, пересекли освещенный газовыми светильниками холл и прошли в библиотеку, где мы впервые встретились прошлым вечером. Горел камин, свечи создавали в комнате уютную атмосферу. После того как я прошла мимо Тео и заняла место у камина, он закрыл за собой дверь и сел на скамеечку напротив меня. Я наблюдала, как его глаза, с такими же тяжелыми веками, как у меня самой, отражают пламя камина. Прежде чем заговорить, он долго смотрел в огонь.

— Прошлое — это больное место для всех нас в Херсте, Лейла, и поэтому мы не любим говорить о нем. Вы потеряли вашего отца и брата; Колин — обоих родителей. Дело не в том, что сюда пришла смерть, поскольку этого можно ожидать в большом доме, населенном несколькими поколениями, но, скорее, в том, как она пришла. Несчастья с экипажами происходят, но это, скорее, случайность. Была прекрасная погода, свежая лошадь и новая карета… Никто не знает, что послужило причиной. Но оба, дядя Ричард и тетя Джейн, умерли мгновенно. Как я сказал, мы об этом только слышали, но это изменило Колина. Он с тех пор уже не был таким, как прежде.

Тео откинулся на сиденье, положив ладони на колени. Я последовала его примеру, глядя в огонь и уносясь на двадцать лет назад.

Он продолжал уже спокойнее:

— Здесь не было эпидемии холеры, Лейла. Никогда. Ваш отец долгое время болел — какая-то странная лихорадка, которую врачи не могли диагностировать. Она приходила и уходила, приходила и уходила, пока приступы не стали более длительными и жестокими, а интервалы между ними — более короткими. Мы перепробовали все: лечение на море, опиум, физические ограничения. Ничего помогало. Дядя Роберт был обречен. А потом однажды… — Его голос оборвался. Я терпеливо ждала, когда он продолжит. — Однажды он сказал, что чувствует себя хорошо и хотел бы взять с собой Томаса на прогулку. Они долго не возвращались, и на закате мы с отцом отправились на поиски. Мы очень беспокоились из-за здоровья дяди Роберта. Мы… нашли их в… роще.

Ничего этого я не знала — ни о моем отце, ни его болезни, ни о Томасе, ни о… роще.

— Пожалуйста, продолжайте.

Голос Тео доносился издалека:

— Дядя Роберт где-то взял нож. У него, очевидно, случился приступ лихорадки на прогулке с Томасом. Они оба были мертвы. Он убил вашего брата и себя.

Тео и я оказались в каком-то безвременье. Комната давила на нас, и огонь, казалось, становился жарче и ярче. Я продолжала смотреть на него, чувствуя, как пылает мое лицо. Я искала в этом огне образы двоих — мужчины, который был моим отцом, и мальчика, который был моим братом. Но их там не нашла. Они не вернулись назад, ко мне.

— Видите, Лейла, вы и ваша матушка уехали отсюда при ужасных обстоятельствах, поэтому, когда вы вчера вечером так внезапно, так неожиданно вернулись, мы растерялись, не понимали, как быть. Никто не знал, в какой мере вы помните прошлое, или как много вам рассказала ваша матушка. Я вижу, что мы оказались правы, храня молчание.

Наконец я взглянула на Тео. Мое лицо горело.

— Да, конечно, — сухо сказала я, — я все понимаю.

— Мы же знали, что Колин постарается пустить это в ход, ни в малейшей степени не считаясь с тем, что вам известно. Он рассказал бы вам об этом в любом случае. Я рад, что сделал это первым.

— Да, я тоже. И я благодарна, конечно. — Издалека я слышала шорох моих юбок. В следующую секунду я встала. Так вот почему все так отчужденно вели себя со мной. Это был ответ на Великую Тайну. Мой отец совершил и убийство, и самоубийство. Не удивительно, что все эти люди чувствовали себя неловко в моем присутствии. — Знаете, Тео, у меня совершенно нет желания никуда ехать, если вы не возражаете. Может быть, в другой день.

— Да, конечно.

— Я знала, что вы поймете. Это все равно, что… ну, все равно, что потерять их снова. Двадцать лет назад они умерли от холеры. А теперь они умерли… другим образом, как будто умерли дважды. За два месяца я потеряла четверых человек: маму, отца, — я двигалась к двери, — Томаса и тетю Сильвию. Мне бы так хотелось знать их! Вы не представляете, как трудно скорбеть о ком-то, чье лицо ты не можешь вспомнить. Извините меня, пожалуйста.

Он распахнул дверь и проводил меня в холл. В футе от лестницы я повернулась к Тео.

— Я пойду к себе, если вы не против. Я уверена, у вас много других дел.

— Если вы уверены, что с вами все в порядке.