Дом непредсказуемого счастья - Страница 8

– Мишка дома?

– На кухне.

Михаил без дела не умел сидеть, он постоянно что-то сооружал-мастерил-ремонтировал, иногда казалось, этот по всем признакам образованный молодой человек (с Юлей, кстати, они ровесники) способен собрать космический корабль кустарным способом. По виду Михаил гуманитарий, аккуратный и подтянутый, в чем-то педантичный. Знакомы они с пеленок, оба ходили в один детский сад, в одну школу, в один класс, в детстве дрались, после длинного совместного марафона не жениться же им было, в самом-то деле! Итак, Миша, согнувшись в три погибели, чего-то на коленях сооружал. А на кухонном столе (здесь тоже все сделано руками Мишки) Юля заметила молоток, гвозди в жестяной коробочке, пряжки, шнурки, тюбики. Она упала на табурет, ладонью сдвинула в сторону железки, не забыв поздороваться:

– Привет, Мишель. Чаю мне!

– Э, э! – поднял он голову. – Поосторожней, я гвоздики полчаса сортировал, а ты перемешала…

– Гвоздики! – фыркнула Юля. – Тут вся жизнь перемешалась…

– Прости, Юла, я забыл…

– Ай, брось, – прервала она и подперла щеку ладонью. – Что это будет?

– Сапоги Зинуле подбиваю, чтобы не скользили. Ей же падать нельзя.

Здесь Юля чувствовала себя в своей тарелке, а Михаила считала больше братом, нежели другом, но одинокость не прошла и тут. Когда эта субстанция обнаруживается внутри, о ней невозможно забыть, она, как хромая нога или горб, всегда при тебе. И так теперь будет всегда. Юля перевела взгляд на Зинулю, бегающую между плитой и столом, – круглолицую, конопатую девчонку с задорно вздернутым носиком и темно-рыжими кудряшками, отливающими золотом, когда на них попадал свет. Сейчас в ней самое примечательное – живот, он огромен.

– Малышка, не скачи, – строго сказала Юля, беря чашку с чаем. – Еще родишь раньше срока. Миш, ну ты и откормил ее, живот до потолка вырастили.

– Зинуля, – ласково обратился к жене он, – иди киношку посмотри, а?

– У вас секреты? – улыбнулась Зина, абсолютно не обидевшись. – Ладно. Достань коробку конфет и печенье, накорми Юлю. Ага?

И убежала, будто не беременная вовсе. Михаил старше Зиночки аж на шестнадцать лет! Что сказали бы благонравные святоши, услышав о такой разнице в возрасте? Мезальянс, выгода и… Нет, какая бы мысль ни посетила умудренные опытом головы, они будут не правы, потому что эта пара создана по древнему принципу – любовью. Потому в их скромной однокомнатной квартире море живого пространства (да, оно бывает мертвым, как в доме Юли), океан сияющего света и тысячи мерцающих звезд в глазах, выдающих простое человеческое счастье. Михаил поставил коробку с конфетами на стол, но Юля отказалась:

– Да не хочу я… Была сегодня у следователя.

– Я так и понял: надо поговорить без малышки.

– Не в том дело. Кстати! Почему позволяешь ей носиться как угорелой? Последний месяц нужно поберечься.

– Я не разрешаю, но она забывается. Так что там следак?

– Меня подозревает. Кажется.

– Дурак?

– Ме-а. Он какой-то… – Юля задумалась, запрокинув голову и уставившись в потолок, однако следователь не вмещался в короткую фразу. – Он… он Константин Ильич! Смотришь в его круглые зрачки, плавающие в бледно-голубой сфере, и понимаешь, что значит инквизитор. Я знаешь, зачем приехала? Была у Бобика, он сказал, что до вступления в права наследования я не имею прав на бизнес Ваньки. Это так?

– Мне кажется, чушь собачья, Юла. Неужели после смерти человека все должно рухнуть? Нет, не может такого быть.

– Я так и подумала. Потом Бобик сказал, что я могу назначить руководителя… директора… а?

– Не знаю. Проконсультируйся с юристами.

– А ты мог бы взять бизнес Ивана в свои руки? Ты же знаешь, как все работает.

– Юла, твой Ванька выгнал меня семь месяцев назад, народ неправильно поймет мое возвращение, да еще в качестве президента.

– Плевать на народ!

Она слишком резко бросила фразу, следом встала, но на кухне не развернешься! А нутро распирало от новых ощущений – эта адская смесь не позволяла спокойно сидеть, Юлю тянуло разгромить хоть что-нибудь, однако метаться негде, громить будет дома свою собственность, а не чужую. В бессилии Юля водрузила руки на пояс и свирепо дышала, усмиряя слезы, готовые хлынуть из глаз.

– Не психуй, – внес в напряженную атмосферу спокойную ноту Михаил. – Моя кандидатура навредит тебе, сама же говорила, что следак тебя подозревает.

– А больше я никому не доверяю.

– Ооо… – протянул он с ухмылочкой. – А сколько вокруг вас вилось дружбанов…

– Лицемеров, – подправила она.

– Жаль, что ты только сейчас это поняла. Вспомни, сколько мы с тобой ссорились из-за ваших холопов.

– Какой ты злопамятный!

– А то! Ладно, тебя не переспоришь. Говори, что еще?

Настал момент, изматывающий душу, ведь Юля в своем одиночном коконе не делилась сокровенным ни с кем. Она успешно разыгрывала независимость, беспечность, легкомысленность, а тут предстояло открыться и вытащить на свет белый себя настоящую. Мишка ее неплохо знал, лучше, чем кто-либо, включая родного мужа, но иной раз самой страшно заглянуть в себя. Не сразу Юля решилась на тривиальный вопрос:

– Мишка, скажи честно, Ванька меня обманывал?

– С чего ты взяла? – невозмутимо произнес он.

– Цветок засохших прерий Розалия расписала, – с усмешкой ответила она. – Да нет, я сама чувствовала… иногда срывалась… потом Ванька убеждал, что чист как младенец… а у меня не было доказательств, чтобы что-то начать менять.

– Юла, какая теперь разница?

– Большая! – возразила она. – Большая. Мне важно… да просто хочу знать, все знать! Лучше поздно, чем никогда. Я должна определиться, как жить дальше. Хотя… чего я пристала к тебе? Если бы Иван отличался целомудрием, ты не задавал бы мне глупых вопросов. Итак, ты тоже знал… А почему мне ни слова?

– Догадывался, – поправил Миша, выставив указательный палец, – это разные вещи. За то время, что я проработал у него, Иван не афишировал своих пассий передо мной. Думаю, он побаивался меня, отсюда искал повод уволить и нашел. Но слухи ходили.

– Поделился бы слухами.

– Не мог. Пойми, Юла, я не разносчик сплетен – раз. Два – не видел собственными глазами, три – слова без доказательств ничто, ноль. Иван все равно убедил бы тебя, что он свят, как нимб над головой пророка. Ты поверила бы ему, а не мне, просто у таких людей есть тысяча и один прием заставить им верить.

– У таких? – подхватила она. – Кстати, а каким был мой Ванька? Без меня каким он был?

Михаил поставил сапожок на пол, выпрямился. Он не разбрасывается эмоциями, сдержан, но Юля знала: Мишель изумлен и немного смущен, ведь со времен ее замужества они серьезно не разговаривали, особенно на столь щекотливые темы.

– Был очень разным, Юла, – спустя пару минут произнес Михаил. – Как бы это сказать… непредсказуемым. Полагаю, именно про таких людей говорят – человек настроения… еще – сам себе на уме… А я бы другую оценку дал: хамелеон. Только все это на эмоциональном уровне, не более.

И ничего конкретного. Но Мишка не любитель лезть в чужую жизнь даже из праздного любопытства, а уж когда тебя туда не зовут… Юля не пускала друга детства в круг своих проблем, так он же не настаивал! Да и не догадывался, что у нее существуют проблемы, однако всегда приходил на помощь, если она об этом просила. Он очень щепетильный. А Юля ему помогала без просьб: связами, поддерживала морально, сейчас – так и материально. Из него вышел бы гениальный изобретатель, но данный сегмент человеческой деятельности не востребован, Мишка метался в поисках места под солнцем и по стране, пока однажды не вернулся. Тогда-то Юля настояла, чтобы Иван взял его на работу, на хорошо оплачиваемую работу. И вот что удивительно…

– Знаешь, Мишка, не могу разгадать одну загадку: я жена, конечно, первоклассная…

– Скромность украшает человека, – вставил он на безобидной улыбке.

– Не юродствуй, – беззлобно сказала и Юля. – Так вот, первоклассная жена еще не повод жить с ней до гробовой доски. Я же не красотка…