Дом на могиле - Страница 23

— Я сказала чистую правду, и вы должны были мне поверить! — холодно проговорила я.

— О'кей! А теперь слушайте! Вчера я пошел домой, взял фонарь и вошел в тоннель! Он идет вниз. Вы это заметили?

Я еще хмурилась, но гнев мой начал проходить.

— Да, я это заметила. А сегодня Эдна Джоунз, служанка из Уэруолда, сказала мне, что ход давно затоплен. По нему нельзя пробраться.

Дин кивнул:

— Отчасти, это правда. Ход затоплен почти до потолка. Точно определить, насколько велик затопленный участок, невозможно, может быть, на несколько футов, а может быть, на несколько миль! Но по-моему, не более двадцати — тридцати ярдов. Я встал за разрушенным домом и изучил рельеф почвы. Сначала она опускается, потом поднимается. Через двадцать пять шагов земля начинает подниматься к Уэруолду. Ход, наверное, поднимается вместе с уровнем земли. Я подумал, что можно проплыть под водой и проверить, но без снаряжения решил не рисковать. Если ваша мисс Джоунз и ее друзья думают, что ход непроходим, они ошибаются. Ведь они ничего не знают о подводном плавании!

Я уставилась на него:

— О подводном плавании? Конечно!

Он широко улыбнулся:

— Должен признаться, когда я обнаружил там воду, моя вера в вас поколебалась во второй раз, Дениз! Ведь согласно вашему рассказу получалось, что после того, как вы убежали, словно перепуганная лань, таинственная фигура подобрала золотой лист, а на его место положила другой листок на тот случай, если вы вернетесь с подкреплением, что вы и сделали, а затем скрылась в тоннеле. Но до тех пор, пока я не изучил землю снаружи, мне это казалось невозможным.

— Может быть, я избавила бы вас от некоторых сомнений, — чопорно произнесла я, — если бы вы так торжествующе не положили листок мне в руку и не прошествовали прочь, полностью уверенный в моей лжи!

— Туше! — сказал он. — Но как вам это удалось, Дениз?

— Я же говорила вам, что ясно видела золото, хотя не могла до него дотянуться. Это было золотое изделие в форме букового листа. Но с того бука, который рос на Среднем Востоке три тысячи лет назад.

— Вы в этом уверены? — Он тихо присвистнул. — Конечно! Вы должны знать. Вы с ними работаете. А листок, который я вложил в вашу горячую маленькую руку, был...

— Дубовым листом. Форма совершенно другая. Текстура. Цвет. Это не мог быть тот же самый лист.

— Но это был единственный лист, который я там видел. А когда я вернулся с фонарем, никакого листа и вовсе не было. Я проверил каждый дюйм хода до самой воды. — Он покачал головой. — Что-то... что-то... — Он наморщил нос, схватил носовой платок и мощно чихнул. — В Уэруолде, — закончил он, задыхаясь, — происходит что-то непонятное!

Я кивнула:

— Вы совершенно правы! Но вы не знаете и малой доли... пока. Вы простудитесь. Нет ли тут менее продуваемого места?

— Я мог бы отвезти вас в Уэруолд.

— Мне бы этого не хотелось.

— Тогда ко мне? Я мог бы показать вам мои картины и... — Он заметил мой подозрительный взгляд и поспешно добавил: — Все в порядке. Там будет миссис Кендалл. Она живет на соседней ферме и каждый день приходит ко мне готовить еду и прибирать. А кроме того... я фактически хромой!

— Ну ладно. Мы проедем мимо деревни?

— Мы проедем через нее, — сказал он, включая зажигание.

— Хорошо. Остановимся у лавки. Я куплю вам какой-нибудь антисептик и бинты, чтобы сделать повязку на ногу. Но лучше дайте мне сначала посмотреть на нее, чтобы я знала, что купить.

Дин закатал штанину. Брюки у него были хорошо скроенными и облегающими, и он с трудом поднял штанину выше рапы. Когда вчера Дин упал, я заметила лишь царапину, но на самом деле рапа была достаточно глубокой, с распухшими и воспаленными краями.

— О'кей?

Я кивнула. Он осторожно опустил штанину и вопросительно посмотрел на меня.

— Жаль, что на острове нет врача. Эту рану надо зашить.

— Эй, погодите! — тревожно воскликнул Дин. — Кажется, вы говорили, что не умеете шить?

Я хихикнула:

— И не буду! Мы воспользуемся липким пластырем, чтобы попытаться склеить ее края. Я выясню, что у них есть в лавке.

Антисептик в лавке нашелся. В отделе патентованных лекарств мне выдали аспирин и мазь. Всю дорогу я болтала, а Дин вел машину молча, лишь изредка задавая вопросы.

Окна его дома были обращены к деревне и морю. Это был белый, недавно покрашенный, обшитый досками дом с остроконечной крышей, как на Кейп-Код, и яркими занавесками на окнах. На склоне холма мирно щипали травку несколько коров и овец. За домом надрывно лаяла собака. Если смотреть от фасада, то перед домом простирался типичный северный пейзаж: деревня и заросшие лесом склоны гор вокруг гавани, похожей на норвежский фьорд.

Листья деревьев здесь были ярче, чем вокруг Уэруолда, и весь склон холма за домом представлял собой буйство алой, красной и оранжевой красок.

— Нравится? — спросил он, притормозив.

— Папе бы поправилось! Теперь я понимаю, почему вы остались здесь на осень.

— А может быть, и на зиму, особенно теперь, когда дочь Роберта Стантона приехала жить на Уэргилд, — улыбнулся он.

Я смущенно отвернулась, а Дин крикнул:

— Миссис Кендалл! Вы здесь?

— Здесь, мистер Мейнард, а вам с больной ногой давно пора бы вернуться!

Дверь открылась, и женщина изумленно уставилась на меня. Полная, средних лет, аккуратная, типичная фермерша с седеющими волосами и загорелой кожей.

— Я привез гостью! — весело сообщил он. — Это мисс Стантон из Биг-Хаус. Она согласилась приехать сюда только тогда, когда узнала, что вы будете здесь! И мне придется увезти ее, как только вы пойдете домой! Как вам это нравится, миссис Кендалл? Я только хочу показать ей некоторые мои работы!

Женщина засмеялась, подмигнула мне и вышла навстречу, вытирая руки о фартук.

— Я вовсе не осуждаю мисс Стантон! Всем интересно посмотреть работы художника! Но он, мисс Стантон, все время говорит самые возмутительные вещи! Держу пари, вы озябли! Входите, сейчас заварю вам обоим горячий чай! Или вы предпочитаете кофе?

Я улыбнулась:

— Если вам не трудно, миссис Кендалл, я бы выпила кофе! Я не привыкла пить так много чаю, как принято в Уэруолд-Хаус!

— Понимаю вас! Со мной было то же самое, когда я вышла за Кендалла! Сама-то я из Грэнит-Бей!

Она помогла мне промыть и перевязать рану на ноге Дина, а потом принесла нам самый лучший кофе, которого я не пила с того самого вечера, как приехала на Уэргилд-Айленд. После кофе Дин показывал мне свои работы, и мы тихо разговаривали. Картины были превосходными. Папа справедливо оцепил его как большого художника. Я вспомнила, что папе он понравился как человек и была рада этому. Это связывало нас еще теснее.

— Эта записка в портсигаре очень интересна, — задумчиво произнес Дин, когда мы вернулись в гостиную, поджидая, пока миссис Кендалл управится с делами. — Не думаю, что у вас есть шанс увидеть ее снова.

Я помотала головой:

— Нет, если Джон сам не покажет ее мне. Он, вероятно, отошлет ее автору, если сможет восстановить подпись. А вы считаете, что между запиской и тем, что происходит в Уэруолде, есть связь?

Дин вздохнул:

— Хотел бы сказать, что нет, но не могу!

Я нахмурилась:

— Вам бы хотелось сказать, что нет... потому что если эта связь есть, то между смертью Ллойда Мередита и тем, что чуть не случилось со мной, тоже может быть связь?

— В этом-то все и дело, Дениз! — Он внимательно посмотрел на меня. — Вы не думали уехать с Уэргилд-Айленда? Или работа у профессора слишком важна для вашей карьеры?

— Я думаю об этом с тех пор, как увидела падающую на меня стропилину! Никакая работа не может быть важнее жизни!

Похоже, я его разочаровала.

— Тогда вы должны сказать об этом профессору и попросить Анжело увезти вас. Как только северные ветры принесут плохую погоду, вы можете застрять здесь до весны!

— Понимаю, но не уверена, что хочу уезжать отсюда, Дин! Теперь, когда я поговорила с вами, мне стало легче. Я не чувствую себя одинокой!