Дом на берегу ночи - Страница 6

Он шагнул вперед, как-то очень ловко зацепил ногой дверь, чтобы она захлопнулась за его спиной, протянул цветы Оле:

– Это вам, Оля.

– Мне? Спасибо… – Она приняла букет, поднесла к самому лицу. – Господи, какая красота!!!! Но… почему? Я не понимаю…

И тогда скромный Левкин, сжав кулаки и собравшись, подошел к ней совсем близко, так, что она почуяла запах его туалетной воды и успевший въесться в костюмную ткань слабый аромат цветущих на улице лип, и сказал:

– Я очень хочу, чтобы вы стали моей женой, Оля.

Сказал, закрыл глаза, словно в ожидании взрыва, как новобранец на войне, у него от напряжения даже плечи приподнялись.

– Оля? – Он открыл глаза и теперь стоял и смотрел на нее растерянно и даже испуганно, будто не совсем уверенный в том, что не перепутал женщину, не обознался. – Вы согласны?

Зоя Наумова, женщина тридцати лет, лежала на кровати под двумя одеялами и не слышала звонка. Между тем в дверь звонили долго, настойчиво.

– Зоя, открой!!! Открой! Я знаю, что ты дома!

Это была ее подруга, Катя, обеспокоенная тем, что Зоя не отвечает на звонки с самого вечера.

– Катя, сегодня решится наконец моя судьба, – сказала она ей позавчера.

Подруги работали в парикмахерском салоне, держались вместе, дружили, доверяли друг другу свои женские тайны, дружили, что называется, семьями.

У Кати был муж, Алик, старше ее на пятнадцать лет, очень приличный, работящий человек, которому она родила дочку. Единственной проблемой Кати был конфликт с хозяйкой салона, Маргаритой, стареющей и очень одинокой женщиной, которая зачастую несправедливо придиралась к ней и просто испытывала к ней, к благополучной, неприкрытое чувство неприязни. Катя давно бы уже ушла, если бы не знала, что Маргарита собирается продать салон из-за карточных долгов ее сына. Вот она и ждала момента, когда можно будет купить его, предусмотрительно оформив на мать, чтобы в документах не фигурировала фамилия самой Кати, которой Маргарита ни за что не продала бы свой салон.

У Зои жизнь тоже поначалу складывалась удачно, она вышла за талантливого художника-оформителя, красивого парня, который, правда, оказался бесплодным. Но была любовь, на многое закрывались глаза, хотелось оставаться счастливой, несмотря ни на что. Смирившись с тем, что у них никогда не будет детей, Зоя находила себе занятия по душе: разучивала латиноамериканские танцы, ходила на йогу, купила вязальную машину и вязала на ней свитера на заказ, коллекционировала бабочек, занималась своим здоровьем и даже выращивала на даче какие-то необыкновенные цветы. Муж, Стас, любил ее, был заботлив и нежен, часто дарил подарки, рисовал ее портреты, и так продолжалось бы и дальше, если бы ему не посчастливилось выкупить (взяв кредит) одно из самых крупных рекламных агентств в городе. И Стас «провалился в работу по самые уши», как любила повторять Зоя. Он дни и ночи стал проводить на работе, а позже, разобравшись, чего же он хочет от этой работы помимо денег, назначил директором своего друга, поручив ему работу с документами, а сам устроил на даче мастерскую, где с удовольствием выполнял самые интересные заказы. Вот так и случилось, что Зоя осталась жить в городской квартире, а Стас переселился на дачу в Абрамово. Поначалу Зоя скучала, плакала по ночам, не понимая, как можно было вот так бросить ее и даже не звонить ей сутками, ссылаясь на работу. Ей было обидно, она даже пыталась ревновать Стаса, приезжала к нему неожиданно ночью на дачу, предполагая, что он там не один, что у него появилась другая женщина, но всегда заставала одну и ту же картину: Стас в мастерской, или работает или спит, уставший и голодный, на кушетке. Вот такой оказался увлеченный человек.

– Катя, как же так? И не пьющий, не курящий, и не изменяет, и любит меня, а жизни нет… Я всегда одна, всегда! Мы никуда не ходим вместе, нигде не бываем, забыла уже, когда с вами встречались, как раньше, помнишь? Пикники, шашлыки, какие-то поездки… Что делать? Я любви хочу, нежности… Забыла уже, какой он в постели. Даже когда приезжаю к нему, он, как ненормальный, сидит за столом или вообще на полу, вокруг рулоны бумаги, банки с красками, два ноутбука стоят, на экранах рисунки, буквы, фотографии… Он хороший рекламщик, увлеченный человек! Он как-то сказал мне, что ему звонили из Москвы, приглашают на собеседование, хотят с ним заключить контракт… И что тогда?

– А тогда он, если посулят хорошие деньги и условия, переедет в Москву, – проронила нечаянно Катя. – Но и ты с ним поезжай!

– Нет, Катя, никуда я с ним не поеду. Если уж здесь он не обращает на меня внимание, то там – и подавно. И что я там буду делать?

– Если денег будет много, то сама знаешь, будешь жить себе спокойно, сидеть дома, гулять по Москве, наслаждаться жизнью! Тебе не надо будет никому красить или завивать волосы, дышать этой химией… У тебя начнется совершенно другая жизнь. Будешь путешествовать. А Стас твой пусть сидит за своими рисунками…

Но Стас, хоть и заключил договор с московским рекламным агентством, никуда не уехал. Поставил условие, что останется работать на своей даче и будет отправлять им свои работы с проводником, поездом. А эскизы – по Интернету, как водится.

Первое время Зоя пыталась опекать мужа, приезжала к нему, готовила обеды, убиралась на даче, но как-то раз она вместе с мусором выбросила какие-то нужные зарисовки, Стас наорал на нее, она обиделась и вернулась в город.

Проплакав целый вечер, она умылась, вышла прогуляться по городу, зашла в кафе, выпила в полном одиночестве мартини (чего с ней никогда в жизни не случалось!) и там же познакомилась с мужчиной. Он тоже пил в одиночестве, но виски. Он подсел к ней, заговорил, и она, размякшая, несчастная в своей обиде, разрыдалась и рассказала ему о своей неудавшейся семейной жизни. Мужчина же, в свою очередь, признался, что он официально не женат, но жил с женщиной, большой любительницей Турции, и что она, будучи сама не бедная, несколько раз в году ездила в Стамбул, как потом выяснилось, к одному пожилому турку, за которого сейчас собирается замуж, уже даже чемоданы собрала. Мужчину звали Павел.

Утром Зоя проснулась в чужой квартире, в чужой постели, рядом с незнакомым мужчиной. Так начался ее роман с Павлом, который она тщательно скрывала от Стаса и который наполнил ее жизнь новыми красками, чувствами, впечатлениями.

– Знаешь, Катя, мне с ним так сладко. Понимаю, что обманываю Стаса, что нехорошо так с ним поступать, но ты не поверишь, сейчас, когда у меня есть Павел, я Стаса полюбила еще больше! Вот такая я странная! Я стала все успевать, и куда делась моя раздражительность? Я стала чаще бывать на даче, привожу Стасу полные сумки пирогов и котлет, мою полы, стираю… Стала веселой и какой-то, стыдно сказать, счастливой! Стас даже… Короче, мы с ним уже несколько раз переспали. Вот как все это называется? Значит, когда я была ему верной, смотрела ему в рот и ждала от него любви, он как будто не замечал меня. А теперь, когда у меня любовник и когда я стала подлая, гадкая, грязная, да-да, именно так я и чувствую, мой Стас смотрит на меня другими глазами, словно только что прозрел! У тебя новая блузка, говорит, представляешь?! Или: у тебя глаза медового оттенка… А я смотрю на него и думаю: дурак ты, Стасик, целуешь меня, обнимаешь, а не знаешь, что твою жену всю ночь обнимал другой мужчина, который оставил свои следы везде, везде… Вот и пойми после этого мужчин?

Поначалу Зоя окунулась в новую для нее жизнь с азартом игрока, которому везет. Ей было весело и комфортно со своими двумя мужчинами. Она металась между городом и дачей, встречалась с мужем и любовником, обоих кормила, обо всех заботилась, и потом призналась Кате, что чувствует себя как-то странно, ее постоянно лихорадит, словно она никак не может успокоиться, что вся на нервах, что ее эта двойная жизнь уже напрягает, что ей хочется определенности, спокойствия, любви наконец.