Дом на берегу - Страница 76

– Мама сказала, чтобы я помог тебе упаковывать чемодан, – робко проговорил он.

– Все правильно. Я слышал, ты всю прошлую неделю помогал по дому и прекрасно с этим справлялся.

От удовольствия он покраснел.

– Не знаю… Да не так уж и много я сделал. Несколько раз ответил на звонки. Вчера звонил один человек, спрашивал о твоем здоровье и передавал привет. Какой-то мистер Уиллис. Он оставил свой номер телефона, если ты захочешь ему позвонить. И еще один номер оставил. Я их тут вместе записал.

Он вынул блестящий черный блокнот и вырвал из него листок. Первый номер – я сразу его узнал – лаборатория Магнуса, но другой меня озадачил.

– Он не сказал, второй номер – это его домашний телефон? – спросил я.

– Сказал. Это номер какого-то Дэвиса, он работает в Британском музее. Он подумал, что, может, тебе захочется связаться с мистером Дэвисом, пока тот не уехал в отпуск.

Я сунул вырванную страницу в карман, и мы с Тедди прошли в гардеробную. Тахту отсюда убрали, и я наконец понял, что означал шум передвигаемой мебели в тот вечер, когда пришел врач: тахту перетащили в спальню и поставили у окна.

– Мы с Микки спали здесь с мамой, – сказал Тедди. – Она не хотела оставаться одна.

Это был деликатный способ сообщить мне, что ей пришлось несладко. Я оставил Тедди в гардеробной вынимать из шкафа вещи и снял трубку телефона, стоявшего возле кровати.

Ответивший мне голос – четкий и довольно сдержанный – подтвердил, что я говорю с Дэвисом.

– Это Ричард Янг, – сообщил я ему, – друг покойного профессора Лейна. Полагаю, вам не нужно объяснять, кто я.

– Да, разумеется, мистер Янг, надеюсь, вам уже лучше. Я знаю от Джона Уиллиса, что вы были серьезно больны.

– Это правда. Но все обошлось. Я собираюсь уехать, и, мне передали, вы тоже. Вот я и подумал, может, у вас есть для меня что-нибудь.

– О, совсем немного, к сожалению… Если вы подождете, я возьму свои записи и прочту их вам.

Он положил трубку, и я принялся ждать. У меня было неприятное чувство, что я жульничаю и что доктору Пауэллу это бы не понравилось.

– Вы слушаете, мистер Янг?

– Да.

– Надеюсь, вы не будете разочарованы. Это всего лишь два отрывка из архивов епископа Грандиссона Эксетерского: один датирован 1334 годом, второй – 1335-м. В первом речь идет о Тайуордретском монастыре, а во втором об Оливере Карминоу. Первый документ, письмо епископа Эксетерского настоятелю монастыря в Анже, гласит: «Джону и проч. и проч. от епископа Эксетерского. Приветствую тебя с неустанной и искренней заботой о Господе нашем. Подобно тому, как изгоняем мы из стада паршивую овцу, могущую внести смятение, дабы не заразила она остальных наших здоровых овец, таковым же образом следует поступить нам в случае с братом Жаном, по имени Мераль, монахом вашего монастыря, проживающим ныне в Тайуордретской обители нашей епархии, что управляется приором ордена святого Бенедикта, по причине оскорбительного забвения оным всякого стыда и благопристойного поведения. Невзирая на многие учтивые предостережения, он – как ни прискорбно мне об этом говорить – не внял им и продолжал упорствовать во грехе (не говоря о его прочих позорно известных, богопротивных деяниях). Посему, со всем почтением и любовью к твоему ордену и к тебе самому, мы устроили так, чтобы отослать его обратно к вам, дабы подчинился он монастырской дисциплине и понес наказание за свое греховное поведение. Да поможет тебе Всевышний оставаться во главе паствы долгие лета и в добром здравии», – он прочистил горло. – Оригинал, как вы понимаете, на латыни. Я читал вам свой перевод. Когда я работал над ним, я не мог не думать о том, какое удовольствие доставят профессору Лейну все эти обороты речи.

– Да, – сказал я, – уж он бы оценил как надо.

Он снова прочистил горло.

– Второй документ очень короткий и, возможно, не представляет для вас интереса. Там говорится лишь о том, что 21 апреля 1335 года епископ Грандиссон принял сэра Оливера Карминоу и его жену Сибил, которые до этого тайно поженились – без церковного оглашения и без официального согласия на то епископа. Они заверили его, что совершили прегрешение по неведению. Епископ отменил вынесенный против них приговор и утвердил их брак, который, очевидно, был заключен ранее в домашней часовне сэра Оливера Карминоу в приходе Моген-ин-Минидж, точная дата неизвестна. Священник же, сочетавший их браком, понес наказание. Вот и все.

– Там не говорится, что случилось с его предыдущей женой Изольдой?

– Нет. Не исключено, что она незадолго до этого умерла, и брак был тайным, поскольку прошло еще слишком мало времени после ее смерти. Может быть, Сибил была беременна, и эта неофициальная церемония понадобилась, чтобы соблюсти приличия. Сожалею, мистер Янг, но больше мне не удалось ничего отыскать.

– Неважно, – сказал я. – То, что вы мне рассказали, – это очень ценная информация. Желаю вам приятно провести отпуск.

– И вам того же. Спасибо.

Я положил трубку. Из гардеробной донесся голос Тедди:

– Дик!

– Да?

Он вошел через дверь ванной; в руках у него была трость Магнуса.

– Ты будешь брать ее с собой? – спросил он. – Она слишком длинная и не лезет в чемодан.

Я не видел эту трость с тех пор, как перелил в нее бесцветную жидкость из пузырька С почти неделю назад. Я совсем забыл о ней.

– Если ты не хочешь ее брать, – сказал Тедди, – я положу ее обратно на полку.

– Нет, – сказал я, – дай ее мне. Она мне нужна.

Он улыбнулся и сделал вид, что целится в меня, потрясая ею, как копьем, затем осторожно подбросил в воздух, чтобы я поймал. И я поймал – и крепко сжал в руке.

Мы сидели в зале эксетерского аэропорта и ждали, когда объявят наш рейс. Вылет был в половине первого. Бьюик припарковали на площадке позади аэропорта до нашего возвращения, когда бы оно ни состоялось. Я купил на всех бутербродов, и пока мы жевали, я разглядывал наших попутчиков. В этот день были рейсы и на острова в Ла-Манше, и в Дублин, так что выходивший окнами на летное поле зал был полон людей. Тут можно было видеть нескольких священников, возвращавшихся с какого-то синода, стайку школьников, семейные группы вроде нашей и, как всегда, многочисленных туристов. Выделялась одна шумная шестерка: из их разговоров явствовало, что они то ли летели на какую-то пышную свадьбу, то ли возвращались с нее.

– Надеюсь, – сказала Вита, – мы не окажемся в самолете рядом с этой компанией.

Мальчики уже корчились от смеха, поскольку один из шестерки нацепил фальшивый нос и усы, и когда он пил пиво, усы намокали и потом оказывались сплошь унизанными пузырьками пены.

– Как только объявят наш рейс, нужно сразу вскакивать и бежать, чтобы оторваться от них и занять передние места.

– Если этот, с фальшивым носом, попытается сесть рядом со мной, я закачу истерику, – сказала Вита.

Ее замечание вызвало у мальчиков новый взрыв веселья, и я мысленно поздравил себя с тем, что заказал щедрые порции сидра для них и бренди с содовой (наше питье на отдыхе) для нас с Витой, – главным образом поэтому, а не из-за свадебной компании хихикали мальчики, а у Виты, когда она разглядывала себя в зеркальце пудреницы, явно косили глаза. Я пристально следил за самолетом на взлетной полосе, пока не убедился, что его загрузили. Багажные тележки поехали прочь, и стюардесса направилась через поле к нашему выходу.

– Проклятье! – сказал я. – Я же прекрасно знал, что кофе с бренди даром для меня не пройдут. Послушай, милая, мне нужно сбегать в уборную. Если объявят посадку, идите и занимайте места впереди, как я вам сказал. А я, если вдруг застряну в толпе, сяду пока в хвосте самолета, а после взлета поменяюсь с кем-нибудь. Главное, чтобы вы все трое держались вместе, тогда с вами будет полный порядок. Вот, заберите посадочные талоны, а свой я оставлю себе, на всякий случай.

– Ой, Дик! Неужели нельзя было сходить туда пораньше! Какой ты, ей-богу!