Доля сияния (СИ) - Страница 4

Просто когда-то маги струсили.

Легендарный Ханора-мастер, что ушёл в северные леса искать свой путь и сумел зачерпнуть сияния через многие вёрсты… вот он как зачерпнул, оказывается. Всем миром теперь не перечерпать.

И они спрятали сияние, укрыли его от жадных до знаний учеников, от старательных, но неумелых подмажонышей, лишь иногда, в виде особой милости допуская их к каменным ладоням с заключённой в них силой.

Доверяя лишь верным страху – неторопливым, осторожным. Тем, кто не станет придумывать нового.

Аргелак одышливо сипел. Глаза его ввалились, две скорбные складки опускались от худого носа, и тяжело ходил кадык на дряблой шее. Он же совсем старый, – внезапно понял Йоссель. – Сияние поддерживает силы, он, может быть, даже бессмертен, но изнутри он безнадёжно стар.

Просто дряхлый сторож, берегущий сокровище, которого боится сам.

И, словно лишь его недоставало для этой минуты, шагнул с лестницы… Лавен, раздавшийся в плечах; Лавен с клочкастой бородкой на бледном лице и выпирающим пузцом; Лавен, от которого теперь так и несло сиянием… с которым Йоссель так часто спорил в мыслях и так редко – наяву.

– Мастер… – и осёкся.

Йоссель на мгновение удивился, что не чувствует совсем ничего. Вся боль и ненависть, копившаяся столько лет и заставлявшая его доказывать собственную значимость, выгорела за эти минуты, оставив лишь странную прохладу под сердцем.

Стало легко и пусто.

Каменная саламандра всё так же выгибала зелёную спину; Йоссель провёл пальцами по блестящему хвосту, заглянул в незрячие глаза. Словно вновь отражался в них маленький подмажоныш Селька: наивный, радостный, обиженный на весь белый свет, надеящийся, ненавидящий…

И вот теперь – Йоссель-воин.

Как живой присел рядом сердитый Селька, глянул исподлобья.

– Что, брат, видишь, как оно… на самом деле.

– А я догадывался!

– Врёшь, брат. Ты просто обижался на весь белый свет. И очень хотел вернуться. А сейчас – ещё хочешь?

– Не знаю…

– Вот и я не знаю, – вздохнул взрослый Йоссель, отнимая ладонь от прохладного камня.

Он вернётся: к оплывающим свечам, к тонким штрихам сложных рун, к мучительному поиску правильной формулы, к радости узнавать.

Он станет магом. Может быть, даже мастером. Доверенным. Наверное, научится их страху – не тому, что в горячке боя бросает на подмогу изнемогающему товарищу. Страху, что кто-то сможет больше него.

И когда-нибудь скажет глупому подмажонышу: "Ты уже получил свою долю сияния"…

Потому что магов не должно быть слишком много.

Но если он так и не придумает главную формулу, так и просидит всю бесполезную жизнь в стылых башенных стенах, то стоит ли возвращаться? И ведь от воевников получена, пожалуй, большая доля сияния…

Нет! Он останется: с честным железом, с болью в натруженных мышцах, со звоном клинков и радостью победы. Он научится предугадывать, где пойдут в новое наступление вырлы, он станет лучшим из лучших, быть может, даже воеводой…

Но если он мог бы придумать средство избавиться от всех вырл разом, а вместо этого будет всю бестолковую жизнь загонять их в небыльё поодиночке, то, может быть, стоит вернуться. Если он способен всё изменить – сделать так, чтоб сиянье было для всех и вдоволь, то разве можно отказаться от попытки…

Десять лет назад Селька, наверное, разрывался бы от желания попробовать всё сразу. Сегодня Йоссель мучительно выбирал, где пользы от него окажется больше.

– Я не знаю… – повторил он.

Одинокий солнечный луч скользнул по саламандриной спине, перепрыгнул на клинок. Старый маг молча ждал ответа, а где-то далеко за окном звонкий рожок сообщал о маленькой победе в долгой войне.