Долгое завтра - Страница 28

Река была зеленая, словно бутылочное стекло, и на противоположном берегу блестели в лучах солнца крыши Шедвелла. Вдоль пристани выстроились пришвартованные суденышки, матросы ушли отсыпаться в город. Казалось, все замерло в оцепенении, кроме реки и облаков; на одной из барж весело резвились котята. Ниже виднелся треугольный участок для нового склада. Уже заложили камни фундамента, рядом были аккуратно уложены доски, виднелась лесопилка с огромной грудой желтых опилок. Двое незнакомцев развалились в тени большого дерева и так пристально и подозрительно разглядывали Лена, словно несли караул.

Глупые люди, они считают, что если в мире произойдет малейшая перемена, на них обрушится небо. Глупый мир. Лен ненавидел его. В нем живет Эмити, а где-то далеко-далеко надежно укрыт Барторстаун, так надежно, что никто никогда не отыщет его.

Погруженный в свои мысли, Лен не заметил, как подошел Исо. Он держал в руках наспех собранные вещи, искаженное злобой лицо его пылало, губа с одной стороны распухла. Отшвырнув узелок с вещами, он встал напротив Лена:

– Нужно поговорить.

Лен засопел. Он совсем не боялся Исо, хоть и был немного ниже его, зато плотнее и шире в плечах. Развернувшись, Лен выжидал, молча и спокойно.

– Куда ты собрался идти и за что нас вышвырнули?

– Я ушел сам, а вышвырнули тебя.

– Хороший же ты друг после этого. Признавайся, что ты сказал судье Тэйлору?

– Ничего. Да, собственно, в этом не было необходимости.

– Что ты имеешь в виду?

– Он недолюбливает тебя, вот и все. И не стоит затевать со мной драку, Исо.

– Обидно, правда? Так тебя обскакать, и остаться в проигрыше. Ну, да ладно. А теперь слушай внимательно, и можешь передать это своему судье: никто не сможет заставить меня отказаться от Эмити. Я буду видеться с ней, когда захочу, потому что она любит меня, и ей наплевать на отца.

– Длинный язык. Вот единственное твое достоинство – длинный язык.

– Хорошо, я могу и помолчать. Но если бы не ты, я никогда не ушел бы из дома, и жил бы сейчас, припеваючи, с женой, а может, и детьми, вместо того, чтобы катиться прямо в ад, мотаться по стране в поисках…

– Заткнись!

– Ладно, ты уже понял, что я имел в виду. Всю жизнь ты причиняешь неудобства мне, а теперь и моей девчонке.

Лен выпалил:

– Исо, ты трус и ревнивый лжец.

И Исо ударил его.

Лен настолько разозлился, что потерял бдительность, и этот удар застал его врасплох. Шляпа его слетела, дыхание сперло, и он двинулся прямо на Исо. Внезапно тот произнес:

– Прекрати, кто-то идет сюда. За драку в субботу нам влетит.

Тяжело дыша, они разошлись. Лен поднял шляпу, пытаясь сделать вид, будто ничего не случилось. Краем глаза он увидел приближающегося Майка Далинского в сопровождении двоих.

– Закончим позже, – прошептал он Исо.

– Само собой.

Далинский, здоровый, крепкий, чуть полноватый, узнал их и улыбнулся. Глаза его, казалось, видели насквозь все и вся, даже то, что скрыто от других, глаза эти холодно блестели даже когда он улыбался. Лен уважал Далинского, но не особенно любил его. Двое, пришедшие с Майком, – Эймс и Виннери – тоже имели свои склады.

– Что, спустились поглядеть на фундамент? – приветливо обратился к ребятам Далинский.

– Нет, не совсем. Мы… э-э… вы не могли бы позволить нам переночевать в конторе? Мы больше не снимаем комнату в доме Тэйлора.

– Да? – брови Далинского удивленно поползли вверх.

Эймс саркастически ухмыльнулся.

– Конечно. Будьте как дома. Ключ у вас при себе? Хорошо. Идемте, джентльмены.

И трое отошли. Лен и Исо поднялись к конторе – двухэтажному длинному зданию, в котором находилось делопроизводство складов. Ключ был у Лена, так как открывать контору по утрам входило в его обязанности. Пока он возился с замком, Исо обернулся и произнес:

– Они спустились вниз посмотреть фундамент, и думаю, не в восторге от того, что увидели.

Лен тоже оглянулся. Далинский размахивал руками, о чем-то оживленно рассказывая, но Эймс и Виннери выглядели обеспокоенными и лишь качали головами.

– Чтобы убедить их, болтовни недостаточно, – сказал Исо.

Лен, наконец, справился с замком, и они вошли, а через несколько минут после того, как они разложили вещи, послышались чьи-то шаги, и в дверях показался Далинский, на этот раз один. Он внимательно оглядел мальчиков:

– Вы тоже боитесь? И собираетесь оставить меня?

Он не дал им ответить и продолжил, указывая на дверь:

– Эти двое ужасно напуганы. Им, конечно, тоже хотелось бы построить парочку складов. Рефьюдж будет расти и озолотит их, но им совсем не хочется рисковать. Сначала они посмотрят, что будет со мной. Ублюдки. А почему судья выгнал вас? Это связано с тем, что вы работаете у меня?

– Да, – ответил Лен.

Исо с удивлением уставился на него, но промолчал.

– Вы нужны мне, – сказал Далинский. – У меня на счету каждый рабочий, и я надеюсь на вас, но удерживать силой не намерен. Если боитесь, лучше уйти сейчас.

– Не знаю, как Лен, а я остаюсь.

Далинский пристально посмотрел на Лена. Тот, покраснев, уставился в пол.

– Я еще не знаю, – глухо отозвался он. – Нет, не потому, что боюсь. Просто, возможно, в скором времени я навсегда уеду отсюда.

– Что ж, я буду иметь это в виду.

– Конечно, однако мне необходимо тщательно все обдумать.

– Оставайся со мной, – сказал Далинский. – Мой пра-пра-прадед был родом из Польши, и ему так и не удалось разбогатеть, потому что все было уже построено. А сейчас наступил момент восстановить разрушенное, и я не собираюсь упускать этот шанс. Я прекрасно знаю, о чем говорил с тобой судья. Он пессимист и всего боится, не то что я. Я верю в мощь и величие страны и знаю: оковы когда-нибудь разрушат, и это будет делом наших рук – твоих и моих, но не судьи Тэйлора.

– Да, сэр, – сказал Лен, – но я должен все хорошенько взвесить.

Далинский пристально посмотрел на него, затем улыбнулся:

– Тебя не так-то просто убедить. Неплохая черта, правда? Ладно, обдумывай, взвешивай, я тебя не тороплю. – И он вышел.

Лен посмотрел на Исо, но продолжать драку уже не хотелось.

– Пойду, пройдусь, – сказал он.

Исо равнодушно пожал плечами. Лен спускался к реке, раздумывая о груженых баржах, плывущих на запад, и о том, не связана ли тайно какая-нибудь из них с Барторстауном. А еще он думал, что бесполезно слепо перебираться с места на место, ломая голову над тем, что делать дальше.