Долгий путь к чаепитию - Страница 5

– Да?

– Мне посоветовали обратиться к вам, сэр, – сказал мальчик, – с вопросом, как добраться домой.

– Прошу, прошу! – вскричал старик и повел Эдгара по пыльному коридору, забитому картами и глобусами. – Я знаю дорогу куда угодно. – Эдгар вошел вслед за ним в большую комнату, такую же пыльную, как коридор, и так же, как коридор, забитую картами и глобусами. – Это мое, так сказать, предназначение в жизни, если можно так выразиться, так что не волнуйся: скоро, образно говоря, все образуется, и я определю, куда тебе идти. Наверное, сначала ты постучался в соседнюю дверь? – Он громко рассмеялся. – Все сначала идут, так сказать, туда, и их конечно же ошарашивает встреча с мисс Лилит[34], как она себя называет. А домик свой она называет Эдемской беседкой, премилое название. Я же, со своей стороны – осмелюсь облечь это в такие слова, – зовусь Ричард Эдем.

– Значит, тут все эдемское и всех зовут Эдемами? – спросил Эдгар. – А меня зовут Эдгаром.

– Эдгар, Эдгар, Эдгар, – проговорил старик. – О да, все вокруг, так сказать, несколько эдемизировано, откуда, понимаешь ли, и название, если можно так выразиться. – Тут он стал возиться со своими пыльными старинными картами, совершенно бесполезными, подумал Эдгар, в наши дни: все они зияли белыми пятнами (которые называются TERRA INCOGNITA, что означает неизвестная земля), и даже карта Англии была девственно белой к северу от Лондона. На карте Америки густонаселенный штат Нью-Джерси пересекала надпись «Обитель драконов».

– Я хочу вернуться в школу, а оттуда домой, к чаю, – сказал Эдгар, ища, куда бы сесть, и находя только карты и глобусы. Ему всё еще очень хотелось пить. Чая, чая, чая, думал он не переставая. Чашку душистого чая с молоком и сахаром. И немного печенья. И несколько булочек. И ломтик хлеба с маслом. И баночку вишневого варенья.

– Насколько я себе представляю, ты, так сказать, очень хочешь пить. И может быть, условно говоря, есть, – заметил мистер Эдем.

– Я все бы отдал, сэр, – ответил Эдгар, – я даже отдал бы больше, чем всё (тут он вспомнил о мисс Лилит, змее), за чашку душистого чая.

– Чая?! – чуть не взвизгнул мистер Эдем. – Невозможно! Он необычайно дорог. Не больше унции во всей стране, осмелюсь заявить, и, насколько я это себе представляю, весь его прибрала к рукам Ее Величество королева, да продлятся, так сказать, ее дни. Солит его и ест, если можно так выразиться, и никто не решается сказать ей, что это неправильно. – Он покачал головой и грустно улыбнулся, после чего повернулся к квадратному отверстию в стене размером с маленькую картинку и испустил громкий крик. – Мария! – завопил он. – Мария, Мария – выражаясь точно, коротко и ясно! – И он подмигнул Эдгару.

– Да, сэрр, ваша честь, – раздался голосок из отверстия. – Чего-чего изволите, сэрр, отвлекая меня от углубленных занятий замком Рэкрент? [35]

– Много о себе, знаешь ли, так сказать, воображает, – сказал мистер Эдем. – Была в Америке и называет себя пионеркой. Встречалась с Эдгаром Хантли[36]. – Он пристально посмотрел на Эдгара и спросил: – Ты, случайно, не он самый? Но нет, ты слишком, да будет мне позволено так выразиться, молод, да и на пион совершенно не похож. Конечно, простой здравый смысл подсказывает нам, что она не могла быть там, где, по ее речам, была – в Калифорнии, на Диком Западе и так далее, – потому что их еще просто нет на карте! Посмотри, так сказать, сам. – И действительно, кроме кусочка северо-восточного побережья, Америки на его картах почти не было. – Мария, – опять позвал мистер Эдем. – Принеси поесть и попить этому, так сказать, молодому джентльмену.

– О, сэрр, – откликнулся голос, – я как раз углубилась в любовный треугольник Фрэнка, Гарри и Люси. Но сейчас же приду и принесу то, что подобает принести такому, как он, кем бы он ни был, спаси нас, Господи, и благослови.

– Хорошо, – отозвался мистер Эдем. – Так вот, думаю, лучшей дорогой домой, которая есть, как бы поточнее выразиться, главнейший и первейший предмет твоих упований, будет дорога через Ньюфаундленд и Вест-Индию. Да-да-да. – И, совершенно поглощенный своим занятием, он стал мерить пыльным циркулем расстояния на большом глобусе. В это время из дыры в стене показалась чрезвычайно крупная мышь и проговорила:

– Ах, сэрр, какая жалость, в доме нет ничего, кроме карт и глобусов, кои удобно и приятно грызть таким, как мы, сэрр, но кои не послужат пищею, алкаемой сим юношей. – У мыши были усы, которые придавали ей очень деловой вид, и юбочка.

– Что ж, – сказал мистер Эдем, – я ничем не могу услужить тебе, так сказать, кроме как песней, но песня, возможно, исцелит жажду, образно говоря, а Мария подхватит припев.

– Но я занята нравоучительными повестями и белиндами[37], сэрр, – возразила мышь отнюдь не писклявым голосом.

– Делай, как сказано, Мария, – прикрикнул на нее мистер Эдем, – и не важничай по поводу твоих пионерских дней в местах, которых пока еще не существует. – И он пробормотал себе под нос: – Прямо, так сказать, Эдгар Хантли.

И тонко запел, хотя голос у него и без того был высокий и дрожащий:

Потом наступила тишина, и мистер Эдем сказал:

– Давай, Мария, подхватывай припев.

Но мышь возразила:

– Ах, сэрр, при мыслях о сыре мое сердце буквально разрывается на куски!

– Не думай о сыре. Припев, Мария, так сказать, припев.

И они запели вместе:

Мистер Эдем опять запел соло:

Затем прозвучал припев (а Эдгара все сильнее и сильнее мучила жажда):

По виду мистера Эдема и мыши Марии легко было догадаться, что они ожидали аплодисментов, которыми Эдгар и разразился. В ответ мистер Эдем раскланялся на очень старинный манер и промолвил:

– Думаю, Эдембург – самое место для него. Что скажешь, Мария?

– О, конечно, сэрр, вы прямо говорите моими словами. Это место для него, для него, конечно, тут и толковать не о чем.

– А как туда попасть, сэр? – спросил Эдгар.

Мистера Эдема этот вопрос, по-видимому, смутил. Он ответил:

– Э-э, я там, честно говоря, не был, позволю себе объясниться таким образом, у меня ведь тут столько, как говорится, работы, да и, признаюсь тебе, я не смог его найти ни на одной карте. Но Мария вот говорит, что он, так сказать, существует.

– О, безусловно, сэрр, существует, и это отменнейшее место из всех, что когда-либо стояли на двух ногах.

– Ты же говорила, так сказать, на четырех, – нахмурился мистер Эдем.

– Что две, что четыре, всё одно, – возразила Мария.

– Нет, не одно, как я многократно, если можно так выразиться, доводил до твоего сведения, – сказал мистер Эдем, еще больше мрачнея.