Долгий путь домой (Крысёныш -1) - Страница 2

-Это не шрамы, это кожа сходит. Почернеет, и сойдёт, то же и по рукам – ногам.

Дед достал из-под одеяла мою руку, и я увидел, как скукожилась на ней кожа, уже почти чёрная.

-Страх какой, - протянула Марийка.

-Вот он вчера и кричал, и плакал. Больно это очень.

Так я остался у деда Артёма. Марийка ухаживала за мной, пока я не стал вставать, давно высохли мои вещички, но меня никуда не выпускали, потому что тёплых вещей моего размера не было.

Марийка развлекала меня, когда управлялась по дому. Или хижине. Где этот дом находился, я не имел понятия: ни окон, ни щелей не было, комната освещалась ярким светодиодным светильником, или, ночью, огнём из печурки. Дед где-то добывал дрова и уголь, топил на ночь печь, тогда было совсем уютно по-домашнему.

Мы играли с Марийкой на кровати. Она где-то раздобыла игрушечную машинку, и мы увлечённо, катали её по складкам одеяла.

Я почти выздоровел, чёрные струпья на руках и ногах высыхали и отваливались. На лице, и особенно, на ушах, была такая же картина. Я не видел, но Марийка смеялась, глядя на моё лицо.

Я уже знал, что Артём Иванович Снегирёв, бывший штурман Императорского флота, бывший нынче на пенсии, жил здесь один с Марийкой.

Некогда бравый офицер Императорского флота имел хорошую квартиру в неплохом районе, семью, двоих сыновей и дочь, но состарился и вышел на пенсию.

Пенсия оказалась маленькой, папа оказался не нужен семье, и он постепенно перебрался в эту халупу без окошек.

Марийка была приёмной внучкой, дед Артём тоже подобрал её на улице, вернее, на помойке, где она жила, как бездомная кошка, в выброшенном домике для животных.

Когда я спросил, где его настоящие внуки, дед только хмыкал: - Кто же их знает, внучек. Я думаю, родителей своих они так же отблагодарят, как и те меня. Японцы всегда насаживали уважение к старшим, но никогда не навязывали. Хотят русские свиньи так жить, пусть живут.

Потихоньку я вытянул из деда сведения о своём местопребывании.

Как ни странно, я находился в городе Владивосток, только страна называлась Япония.

Почему? А кто его знает. Проиграли мы войну, вот и отошёл Дальний Восток России к Японии. Русских много здесь живёт. Живут неплохо, но не все. Законов для русских почти нет, как хотят, так и живут.

-Я вот живу, - говорил дед Артём, - получаю пенсию от правительства, помогаю бездомным детям.

-Откуда дети бездомные? – удивился я.

-Ты откуда?

-Я не помню.

-Ты помнишь, но не хочешь говорить. Так и другие.

Ответить мне было нечего, потому что я сам не понимал, кто я и почему здесь.

Сегодня у деда Артёма была пенсия. Он надел штурманскую чёрную форму с золотыми галунами, чёрную шинель, тоже обшитую по рукавам галунами, надел фуражку с золотым крабом, посмотрелся в крохотное зеркало, и, велев нам вести себя хорошо, отправился в город.

Мы с Марийкой забрались на кровать с ногами, стали играть с машинкой.

Неожиданно дверь открылась, и комнату стали заполнять ребята нашего с Марийкой возраста.

Марийка вскочила с кровати и заслонила меня собой. Я же сидел на кровати, с любопытством разглядывая посетителей.

-Дай посмотреть на Крысёныша, не заслоняй! – крикнул мальчишка, который стоял ближе всех.

-Не трогайте его, он ещё болен! – пискнула Марийка. Я зашевелился, сполз с кровати и отодвинул Марийку.

Ребята, молча, рассматривали мои ноги, руки и лицо, покрытые чёрными струпьями.

-Он не заразный? – подозрительно спросил мальчик.

-Он обмороженный, - ответила Марийка, - ещё очень слаб. Даже не помнит, откуда он.

-Может, пора уже учить?

-Какое учить, я его ещё писить вожу, - Это она обманывает, конечно, но я, правда, ещё хожу, держась за стенку.

-Как звать тебя? – сурово спросил меня мальчик, по-видимому, вожак местных мальчишек.

-Ники, - просипел я.

-Ники, - повторил мальчик, - меня Стас зовут. С остальными познакомишься потом. Скорее выздоравливай. Что это у тебя отваливается?

-Ты ни разу не обмораживался? – спросила Марийка. Стас отрицательно покачал головой. – Это обмороженная шкура отмирает, как от ожога.

-Как от ожога? больно, наверно?

-Знаешь, как он кричал, когда дедушка его выхаживал? Просто жуть!

-Я слышал, - сказал один из мальчишек, - я думал, кого-то режут.

-Ладно, - сказал Стас, посмотрели, и хватит, пусть выздоравливает. Марийка, расскажи ему наши порядки.

-Я и так хотела, только пусть поправится немного.

-Ты не хотела его отпускать, потому что тебе будет скучно, - проницательно сказал Стас, - к тому же такого красивого мальчика.

Где это он красавца нашёл, удивился я. Видел себя в зеркале с чёрным лицом. Жуткое зрелище. Или он так шутит?

Ребята ушли, не так, как обычные дети, шумной толпой, а как бы растворились за дверью.

Кто это? – с трудом вытолкнул я слова из больного горла.

-Крысята, - ответила Марийка обречённо.

-Меня он тоже назвал крысёнком.

-Ты и будешь крысёнком, уйдёшь к ним.

-Почему?

-Закон такой, выживания. Если не научишься прятаться и бегать, попадёшься Ловцам, или Диким. После этого никто ещё не выжил. Ловцы детей отправляют в клиники, на органы, Дикие разделывают прямо здесь, у них здесь где-то операционная.

Из её слов я ничего не понял, но не стал переспрашивать. Когда оклемаюсь, спрошу у ребят, да и поучиться у них не мешает, вон они, как двигаются, не то, что я, хожу, как старый дед.

Мы с Марийкой снова принялись за игру, Марийка смеялась, ни разу не рассердившись на меня, если я, неловким движением, ронял машинку на пол. Руки ещё плохо слушались.

К вечеру пришёл весёлый дед, принёс нам леденцов, себе – бутылочку виски, и долго сидел возле печки, наливая в крохотную рюмочку коричневую жидкость, затем, выпив, закусывал долькой лимона и рассказывал нам интересные истории из своей морской жизни.

Мы слушали, раскрыв рты.

-Деда, - наконец решился я, - а мне можно выучиться на моряка?

-Тебе? Это вряд ли, - помрачнел дед, - Ты беспризорник, не знаешь, кто твои родители. Такие дети, если не пропадают в детстве, вырастают только преступниками, потому что на работу вас не берут, а жить хочется. Преступников же, в зависимости от тяжести преступления, или отправляют на каторгу, или вешают.

Описав моё такое невесёлое будущее, дед Артём опрокинул очередную рюмку и надолго задумался.

Я посмотрел на Марийку, та отвела взгляд.

«Это правда?» - хотел я спросить, но понял, что спрашивать незачем. Вопросы буду задавать, после того, как хоть что-то буду понимать, а то я сам себя забыл, хорошо, что имя вспомнил, и то не смог до конца выговорить. Так и стал Ники вместо Никиты.

Между тем здоровье моё становилось всё лучше, я уже мог свободно передвигаться по комнате, руки и ноги не дрожали, да и чёрных струпьев почти не осталось.

Скоро опять пришёл Стас.

Он пришёл на этот раз один, Марийка налила ему тарелку супа. Стас молча поел, сердечно поблагодарил за еду и поинтересовался, насколько я поправился.

-Я уже свободно хожу, - заявил я, - ноги не дрожат.

-Тогда пора тебе к нам.

Марийка расстроилась: - Может, оставишь его ещё на два дня?

-Для тебя, Марийка, всё, что угодно, но для Ники будет лучше, если он раньше начнёт школу выживания.

Марийка, вздохнув, согласилась, спросив, - у вас найдётся, во что ему одеться? У него, кроме майки и трусов, ничего нет.

-Как ничего? Зимой?

-Да, таким его на улице нашёл дед.

-И ты ничего не помнишь? – обратился ко мне Стас.

-Я помню, как меня зовут! – с вызовом сказал я.

-Да, это немало, - согласился Стас. – Хорошо, сейчас что-нибудь найдём, Стас вышел, сказав, чтобы ждали.

Через полчаса пришёл незнакомый мальчишка с пакетом: - Стас передал.

Я развернул пакет, в котором оказались чёрные брюки, чёрный свитер, и куртка с капюшоном. Я быстро оделся, сразу почувствовав себя человеком.