Долгие северные ночи - Страница 17
Добравшись до нужной квартиры, Гарик первым делом убедился, что внутри никого нет. Тут повезло, и все же профайлер запер дверь еще и на цепочку, чтобы сюда не ввалилась какая-нибудь приходящая горничная. После этого он связал Давида и заткнул пленнику рот, он, в отличие от Матвея, разбирался в медицине плохо и слабо представлял, когда человек может прийти в себя после такого удара. А теперь – пожалуйста, пусть приходит, поорет в свернутый носок и успокоится.
В одной из комнат, припорошенных внушительным слоем мусора, Гарик обнаружил ноутбук. Вопреки заветам фильмов и сериалов, никакого пароля там не было, устройство можно было включить и работать. Но заниматься этим лично Гарик не собирался, он сразу же набрал номер одного заинтересованного в этой истории хакера.
Юдзи оказанному доверию был не рад, он сразу же простонал в трубку:
– Совсем двинулся? Три часа утра!
– Дня.
– Утра!
– Тогда сегодня ты жаворонок. Помнишь, ты мне дал такую мелкую штуку, которую нужно подключить к компьютеру, чтобы ты в нем легко порылся?
– Я сейчас заказы не принимаю!
– Да, ты их уже раздавать начал! Я как раз занят твоим делом, так что разлепляй веки и начинай работать.
Юдзи продолжал ворчать, но это скорее по привычке. Небольшое устройство, похожее на карту памяти, начало мигать красным огоньком через пару секунд после того, как оказалось в порте. Гарик счел это достаточным доказательством работы и больше на дела компьютерные не отвлекался.
Ему и вне виртуального мира было чем заняться. Мусор, заполнявший квартиру Давида, был неоднородным: пустые упаковки, грязная одежда, наспех порванные документы. Если бы продюсер обзавелся шредером, о бумагах можно было бы забыть. Но рвал он их лениво, на крупные фрагменты, и Гарику хватило непривычного терпения, чтобы многое восстановить.
Это было любопытно… И указывало не в том направлении, которого ожидал Гарик. Профайлер допускал, что если Никиту и убили, то из личной неприязни или профессиональных интересов. Какие еще варианты?
А варианты были.
Он начал догадываться, что происходит, уже по бумагам. Через пару часов отзвонился ошеломленный, проснувшийся и наладивший новый голосовой фильтр Юдзи. Хакер наверняка думал, что прямо сейчас шокирует собеседника, откроет ему нечто принципиально новое, а на самом деле просто расставил все точки над i.
Давид пришел в себя ближе к вечеру. Быть связанным ему определенно не понравилось, но по этому поводу он мог разве что извиваться, как гигантская округлая гусеница. Гарик легко игнорировал бы его и час, и два, если бы захотел, но сейчас им как раз было о чем поговорить. Профайлер натянул одноразовые перчатки и только потом освободил Давида от импровизированного кляпа.
– Ты покойник! – тут же заявил продюсер. – Ты понял?!
– Все мы покойники, вопрос только в перспективе, – философски рассудил Гарик. – А ты сиделец, и это звание ты получишь гораздо раньше, чем я отправлюсь на тот свет.
– Будешь мне ментами грозить? За то, что я напал на тебя? Да ты бы вызвал их сразу, если бы мог, а теперь ничего не докажешь! Это я тебя посадить могу!
– Нет, наше с тобой общение до суда не дойдет. Присядешь ты за то, что сделал с Никитой Маршаловым.
Давид замер, но только на мгновение. Срываться он больше не собирался, просто прожигал профайлера ненавидящим взглядом.
– Я работал с Никитой – вот и все, что я с ним сделал!
– Его полет из окна был каким-то проектом?
– Это был несчастный случай!
– Нет, официальную версию мне пересказывать не надо, – покачал головой Гарик. – Меня интересует правда о том вечере – в деталях. Есть то, что я не могу просчитать, а знать все равно хочется.
– Я не убивал Никиту! Зачем мне это?
Гарик помахал у него под носом одним из склеенных документов. Давид замер, как мелкий зверек, разглядевший свет приближающихся фар и только теперь осознавший, что он, вообще-то, на скоростном шоссе. Похоже, даже протрезвел от ужаса… Это к лучшему.
– Ты с ним и правда долго работал, – с готовностью подтвердил Гарик. – И по этой же причине у тебя был доступ ко всем его документам. Ксерокопию паспорта сделать? Пожалуйста. Думаю, и по банковским реквизитам вопросов не было. Его подпись подделать – вообще задача для дошкольника, проще только крестик поставить. Он доверял тебе, потому что был уверен: ну что ты ему сделаешь, кредит на его имя возьмешь? А зачем, если ты явно небедный парень? Ну и ты, конечно, не объяснял подопечному из провинции, что такое офшорные компании.
– Я и сам не знаю, что это такое! – опомнился продюсер.
– А это та штука, которую ты оформил на Никиту. Я пока не могу точно сказать и уж тем более доказать в суде, для чего именно они были тебе нужны. Над этим сейчас работает один мой приятель. Но мы с ним оба склонны считать, что ты отмывал деньги для очень солидных людей, и это приносило тебе куда больший доход, чем праведные продюсерские дела.
– Я не понимаю, о чем ты… – повторил Давид уже без прежней уверенности. Он просто не знал, что еще сказать.
– А я о том, что это очень удобно: иметь столько относительно юных наивных провинциалов под рукой. Ставящих подпись на все, что ты подсунешь. Абсолютно доверяющих тебе. Я ведь вижу, что ты под этот маленький уютный бизнес чуть ли не всех, с кем у тебя агентские договоры есть, припахал. И жилось тебе легко и радостно, пока с Никитой не вышла осечка. Он каким-то образом узнал о том, что он, оказывается, уважаемый бизнесмен. А поскольку в робкие тридцать три годика он вышел из состояния полной наивности, он заволновался. Только вот он не знал, что с таким делать, как не предстать твоим сообщником. Он начал избегать тебя и искать толкового юриста. Ты тоже не дурак, соотнес одно с другим и заставил его замолчать.
– Этого не было! Ты ничего не докажешь!
– Так не было или не докажу? – уточнил Гарик. – Ну, смотри… Твое баловство с офшорами, считай, уже доказано. С убийством будет сложнее, но и тут нет ничего невозможного. Изначально смерть Никиты приняли за несчастный случай, потому что у людей, находившихся той ночью рядом с ним, не было причин его убивать. Теперь мотив появился, и полиция возьмется за дело иначе. Отследят записи с камер, надавят на Ташу, и она смешно лопнет и прольется откровениями – в общей сложности этого будет достаточно. Тогда ты получишь по полной, но и это не твоя главная проблема.
– А что тогда? – растерялся Давид, который все-таки не протрезвел до конца и едва успевал за потоком обрушивающейся на него информации.
– Детишки.
– Какие еще детишки?..
– Фан-клуб Никиты, – пояснил профайлер. – Именно они меня наняли. Чтобы убить тебя, кстати. Но я такого не делаю, я сказал, что просто назову им имя того, кто виновен в смерти Никиты, а дальше уж пусть сами разбираются.
– Это бред какой-то!
– Ты думаешь? Совесть у них еще не развилась до конца, нужную сумму они соберут количеством. А если среди ценителей творчества Никиты найдутся люди взрослее и богаче, тебе станет совсем невесело. Причем пока речь идет только об экономических преступлениях, твой адвокат сможет добиться подписки о невыезде, ты попытаешься жить прежней жизнью… И защитить тебя уже никто не сможет.
На этом этапе Гарик заметно исказил реальность. За экономическое преступление такого масштаба никто не освободил бы Давида из-под стражи. Но у профайлера было не так много вариантов, ему нужно было пользоваться последними часами шока и опьянения собеседника. Потому что когда Давид окончательно придет в себя, вытрясти из него правду будет куда сложнее. Да и результаты нынешнего диковатого допроса очень сложно использовать в суде, но Гарик знал: когда история известна, нужно ее только доказать, дело идет быстрее и проще.
Пусть и не сразу, но ему все-таки удалось дожать продюсера – подбросив тому замечательную возможность на правах первого, кто пошел на сделку со следствием, перекинуть вину на товарища. Давид все-таки заговорил.
Он действительно был вовлечен в мошенническую схему с офшорными компаниями и действительно использовал для этого данные начинающих артистов, которые даже не догадывались, что чем-то там владеют на международном уровне. Они и не должны были знать, пока все шло хорошо, это не причиняло им вреда. Кандидаты на пожизненное заключение были защищены неведением и обожали своего агента.