Долгая дорога в АД - Страница 8

такое могло произойти? Невероятно. Не человек – гроза. Офигеть можно. Вы уж извините меня за

мой несовершенны французский. Так говорят англичане, когда сквернословят.

Однажды он неожиданно созывает собрание бояр и громогласно объявляет, что более не

намерен терпеть того, что они пользуются его юностью и сиротством, что они, значит, беззаконствуют, бесчинствуют и грабят народ, обирают бедный люд, казнокрадствуют,

мздоимствуют, самовольно убивают людей и захватывают земли. Речь его была пламенной и

грозной. Даже врождённое заикание прошло, словно его и не было никогда. Говорил чётко, мощно, громко. Что не предложение – плита!

Винил он многих, но заявил, что накажет лишь одного – самого главного виновника - и указал

на князя Андрея Шуйского, первого советника и знатнейшего вельможу, того, на кого ещё вчера все

глядели как на Бога. Псари по приказу малолетнего Ивана схватили Шуйского и, попросту

истерзав, умертвили его. И никто и пикнуть не посмел. Нормальная история?

С этого дня он словно бы страдал раздвоением личности. Я про Ивана говорю. Он был то

здравомыслящим и богобоязненным, то становился беспощадным, кровожадным и злым. Буйство

нрава сменялось ангельской кротостью.

17

В шестнадцать лет он, великий князь, принял титул, который не решались принять ни отец, ни

дед его, – титул царя.

Царя теперь боялись. Даже самые приближённые к нему люди не могли предугадать, какой

будет реакция царя на то или иное действие или всего лишь слово. Одного из бояр, родовитого и

всеми уважаемого, он приказал задушить в винном погребе только за то, что тот как-то упрекнул

Фёдора Басманова в противоестественной связи с царём: «Ты служишь царю гнусным делом

содомским, а я, как и предки мои, служу государю на славу и пользу Отечеству». Басманов

пожаловался царю, передав тому обидные слова, - и родовиты боярин был приговорён к смерти. Без

всякого, само собой, суда и следствия. Придушили к чертям собачьим, как безродного холопа.

Царь и сам убивал не раз. Своими руками. И лично принимал участие в пытках. И получал от

этого огромное наслаждение. Со временем он стал настолько искушённым в делах такого рода, что

часто сам выдумывал и применял пытки и всевозможные казни и достиг в этом извращённом

искусстве невероятных высот. Современные садисты - просто мальчишки перед ним. Жалкие

дилетанты! Раскалённый прут в анус, чтобы прут прошёл сквозь все внутренности и уткнулся в

череп уже околевшего человека – это самое невинное, что он придумал.

Ох, дайте дух перевести!

Многие полагают, что царь Иван Васильевич – обыкновенный безумец. Банальный псих.

Сумасшедший садист. Параноик. Но это не так. Уж я-то знаю. Он не был психом, нет. Как не был и

деспотом.

Он был не деспотом, а жертвой. А знаете, почему? Я вам скажу. В него вселился демон

Асмодей. Мой отец. Вот кто являлся истинным тираном. Он вселился в малолетнего Ивана, и с тех

пор они вдвоём делили тело несчастного царя. Именно этим объясняются резкие смены его

настроения и разительные перемены образа жизни. Вот он трезво мыслит, любит жену, занимается

государственными делами, строит церкви и храмы, ведёт богословские беседы с митрополитом, а

то вдруг спустя месяц-другой бесчинствует и бражничает, мучает и казнит людей, травит

вчерашних друзей, кастрирует недовольных, истязает жену и насилует невинных девиц, а для

пущего удовольствия насилует девочек и мальчиков на глазах их родителей. Монстр, а не человек!

Fuimus!

Сам-то Иван был тихим, смиренным и даже праведным человеком. Грозным Ивана сделал

демон Асмодей, который не знал никакого удержу в пороках и злодеяниях. Вовсе. Одно слово, чудовище.

Это именно он – Асмодей – за царской трапезой поил отравленным вином попавших в

немилость вельмож; это он ударил пастора хлыстом со словами «Поди ты к чёрту со своим

Лютером» и даже намеревался его казнить, хотя за минуту до этого мило и благодушно беседовал

на богословские темы; это он велел изрубить присланного ему из Персии слона, не хотевшего стать

перед ним на колени; это он в Полоцке приказал перетопить в Двине всех иудеев с их семьями, включая младенцев; это он ввёл опричнину и разорял свои же деревни и города, убивая без счёту; это он запрудил Волхов убитыми новгородцами числом в пятнадцать тысяч человек, и с тех пор, по

народному поверью, даже в самые лютые морозы река около места, с которого сбрасывали людей, никогда не замерзает; наконец, это он не пожалел и в приступе гнева убил собственного сына. Это и

многое другое. Всё он. Он! Демон Асмодей! Но люди-то видели лишь оболочку. Они видели Ивана

Грозного.

Все удивлялись его свирепости, как до того удивлялись его святости. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему этот государь, этот человек как бы двоился в представлении современников, видевших его лично, живших с ним в одно время. И предельно ясно, почему один из его

современников, описав его славные и благие дела, совершённые до смерти первой жены, вдруг

пишет, что, дескать, потом словно некая страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его

доброго сердца и – цитирую - «я не знаю, как перевернула его многомудренный ум в нрав

свирепый и ужасный, и стал он мятежником в собственном государстве». Вот как!

Полюбопытствуйте при случае. Преинтересный документ.

Короче, в Ивана Грозного вселился демон, и время от времени он брал над ним верх, показывая

свою адскую личину. А царь, приходя в себя, пока демон дремал, прячась вглубь, сходил с ума от

18

ужаса перед содеянным. То есть Асмодей грешил, а Иван Васильевич каялся. И не раз он хотел

уйти в монастырь, сделаться монахом…

Такова была тяжкая участь этого царя, который за время своего царствования вдвое увеличил

территорию Российского государства и как минимум втрое уменьшил число живущих в этом

государстве.

Забавно, всё-таки, забавно… Хе-хе…

История клеймит и всячески осуждает русского царя Ивана Грозного, да-да, называя монстром, а его пожалеть надо, он мученик.

Запись 008

-

Всё это я уже понял. Меня сейчас больше занимает ваша с ним встреча. Как это

произошло, где, при каких обстоятельствах?

-

В то время я жил в Польше. И как-то раз очень сильно повздорил с одним отъявленным

негодяем. Разбойником Стефаном Куцым. Дело в том, что этот подлец увёл у меня девицу. Она

была цыганка. Звали её Зара. Молоденькая совсем, лет шестнадцати, красоты неописуемой. Очень

она мне понравилась. И красотой, и нравом. Даже сватать думал. Так этот скот со своими дружками

напал на табор её отца и выкрал Зару. Но это полбеды. Куцый не только увёл её силой, убив её отца

и братьев, но ещё и, вдоволь наигравшись, бросил её на дороге подыхать, как собаку. Я далеко не

святой, однако, узнав о случившемся, был настолько опечален, что поклялся найти мерзавца и

убить. Узнав об этом, Куцый сбежал на Сечь к запорожским казакам, а потом лихая судьба и

нелёгкая привела его в Московию. Там я его и настиг по прошествии двух лет со дня клятвы и

прикончил в честном поединке, на глазах полдюжины свидетелей. Случилось это в одном грязном

дешёвом трактире; в вонючей дыре, в которую забилась эта крыса… Дрался он отчаянно, но против

меня у него не было ни единого шанса… Я к тому времени уже через такой огонь прошёл… Потом

меня схватили опричники и хотели сразу убить, но выяснив, что я иноземец и близкий друг короля

Сигизмунда Августа, повели к царю. Я ничего не страшился. Напротив, меня одолевало

любопытство. О русском монархе я много слышал. Истории и рассказы были более чем

противоречивыми. А тут представилась возможность личной встречи. Я был не против. Впрочем, меня, естественно, никто и не спрашивал. Схватили, связали и потащили. Они ведь и не такие