Долгая дорога к дому - Страница 11

Яршор не сразу заметил приятеля, но всё же заговорил — и за несколько минут сбивчивого разговора Элари узнал очень много. В сражении под Гумьей армия Гантай-Кева ещё не была разбита — её загнали в безвыходный мешок. Основные силы сурами двинулись на Лахолу. Остановить их было нечем. Город был обречён.

— Нас было десять тысяч, — возбуждённо рассказывал Яршор. — Десять тысяч на трехстах грузовиках. Нас собрали со всей страны и послали в Атымью, хотя у нас почти не было оружия, — винтовки были только у солдат, да и тех собралось всего тысячи три. В бою мы были разбиты и рассеяны. Каковы потери, я не знаю. Из кольца вырвалось всего несколько сот человек, из них половина раненых. У сурами есть винтовки, огненные стрелы, горшки с маслом. Стреляя из засад, они уничтожили почти все наши машины, в них сгорела большая часть боеприпасов. Они преследуют уцелевших ополченцев, те в панике разбегаются. Армия тоже бежит. Ей никто не командует, солдатам не подвозят патронов, — а без них наше оружие практически бесполезно. С сурами невозможно сражаться. Их во много раз больше. Армейцы расстреливали их тысячами, но их несчетные орды. Они лезут на смерть, не боясь ничего. Их стрелы отравлены — одной царапины достаточно, чтобы человек начал гнить заживо. У нас нет никакой брони и потери огромны. Их пращники разбивают черепа за сто шагов. Единственный шанс с ними справиться — держать их на расстоянии ружейным огнем. Если дело доходит до рукопашной — людям конец. Нам говорили — средний человек весит семьдесят килограммов. А средний сурами — сто двадцать. Они просто здоровее, сильнее нас в десять раз, понимаешь? И это не люди. Их труднее убить. Боли они словно не чувствуют. Даже кровь из ран у них почти не идет. Они чудовища. Чтобы справиться с ними, оружия мало. Надо что-то ещё… более сильное. Те, кто понял это, догадались вовремя смыться — и то еле-еле успели. Теперь нам остается только спрятаться и ждать — может быть, Метрополия всё же решит прислать помощь…

Элари растерялся. Ему не хотелось уходить из города, — он совершенно не представлял, куда идти и чем там жить, но понимал, что единственно верное решение — плюнуть на всё, и на свой страх и риск пробираться к западному берегу моря. Потом он вспомнил аналогичные рассуждения Эльта и предложил немедленно пойти к нему. Ненависти к другу он уже не испытывал, но его дом был пуст — пара, несомненно, уже перебралась в Емс-Самзу и Яршор привел его к Шухтунгорту. Начальник учебных мастерских, в которых в приюте работали Элари и Яршор, был невысоким, полным, почти лысым пожилым мужчиной с круглым лицом и маленькими собачьими глазами. Характер у него был совершенно не воинственный и последние события напугали его до смерти. Он совершенно искренне полагал, что ему необходима охрана. Двое крепких юношей подходили на эту роль как нельзя лучше, хотя он и не мог предложить им оружия. Элари, тоже совершенно искренне, послал его к чёрту и отправился прямо в Емс-Самзу. Там для него могла найтись не лишенная смысла работа и относительно надежный приют. Таким образом, его проблемы будут улажены, — пусть и на время. О своём будущем он теперь предпочитал не думать.

Разыскав Суру в Емс-Самзе, он стал невольным свидетелем спора друга с послом Жителей Пустыни Эккенаем Юмзином, едва замечавшим простых смертных с высоты своего положения. Элари вежливо склонил голову и терпеливо ждал, пока посол не удалится. Суру с облегчением перевёл дух.

— Мне едва удалось убедить его, что оставаться здесь бессмысленно. Здание не приспособлено для обороны. Здесь собралось уже больше трехсот наших. Я не хочу приносить их в жертву непонятно чему. Короче, посол приказал перебраться в Си-Круану. Сражение под Гумьей проиграно. Через сутки сурами будут здесь.

— Но ты вооружил ваших юношей, у тебя здесь уже тридцать шесть стрелков, целый взвод! — возмущенно заявил Элари. Суру усмехнулся.

— Острые глаза. Еще мне удалось раздобыть броневик, шесть ручных и три станковых пулемета. Но что я могу сделать там, где не справилась вся армия Айтулари? У меня в арсенале было тридцать семь винтовок, из них одна снайперская. Ах да, ещё мой собственный пистолет. Ты думаешь, этого достаточно, чтобы остановить минимум сто тысяч голодных сурами? У нас всего десять тысяч патронов и вовсе нет гранат. Ты подумал, как вывести отсюда детей? А вещи, мебель, документы, припасы, библиотека, наконец? Как вывезти всё это в Си-Круану? Главная дорога забита, а окольные почти непроходимы. Дожди…

Элари промолчал. Он только что видел эту дорогу — она напоминала выставку машин. Всякому, кто захочет проехать отсюда к Ай-Курьех, придется потратить много часов — если у него, конечно, есть машина…

— Ладно, к чёрту вещи, — решил Суру. — У Емс-Самзы есть пристань для катеров. Их тут не меньше дюжины — все войдем. Мы поплывем вверх по Супра-Кетлох — и быстрее, и проблем меньше. Ты тоже. Это приказ.

— Нет, — Элари отвернулся. — Во-первых, я не твой солдат. Во-вторых… я должен защищать свою страну. Я не хочу бежать из неё, как трус!

— Да? Ты хочешь умереть? Знаешь, раз уж я спас твою жизнь, то, полагаю, отвечаю за неё и теперь. Так как?

— Я остаюсь.

— Ну и дурак. Надеюсь, остальные так не думают.

Другие так действительно не думали… в большинстве. Большая часть собравшихся в Емс-Самзе с энтузиазмом восприняла приказ посла. Они деловито, как муравьи, перетаскивали коробки и ящики с документами в катера. В здании решило остаться всего человек тридцать — местные работники, которых Жители Пустыни страшили больше сурами. В их числе оказались и Эльтифарг Кари со своей подругой. Янгута была напугана, но старалась ничем не выдавать своего страха. Они собрались все вместе в большой комнате, заставленной столами — раньше здесь был учебный класс для детей дипломатов. Споры не утихали. Кое-кто предлагал, пока не поздно, присоединиться к уходящим, вторые предлагали положиться на тайные убежища здания, третьи молчали. Элари был среди них. Ему было всё равно, что решат остальные — он чувствовал, что не может никуда больше идти. Это высокое здание — гораздо более широкое и массивное, чем городские, с толстыми, как у крепости, стенами и немногочисленными окнами казалось ему идеальным убежищем — может быть потому, что Суру тоже решил остаться здесь или ему это приказали в качестве наказания за своеволие — точно Элари не знал. По крайней мере, присутствие лейтенанта давало оставшимся надежду — хотя теперь его "армия" состояла из трёх солдат, сорока местных добровольцев и шести брошенных за ненадобностью джипов. На всех было четыре ручных пулемета и дюжина винтовок — остальное забрали ушедшие. Впрочем, группа добровольцев притащила полсотни старых, но вполне исправных пистолетов — вероятно, захваченных в разграбленном или брошенном полицейском участке.

Больше всего юношу терзала неизвестность — радио Айтулари молчало, словно там уже никого не осталось в живых. В посольстве была своя радиостанция, но слишком слабая, чтобы связаться с Ленгурьей. Она, правда, могла принимать радиопередачи Метрополии, — но в них о вторжении сурами в Айтулари просто не сообщалось. В её новостях говорилось о чём угодно — о добыче угля, о нашествии картофельной совки, о погоде — но только не о том, что за морем гибнут шестьсот тысяч человек. Правда, большая часть этих тысяч была парализована страхом — они не смели даже бежать.

Но чудо всё же случилось — без просьбы Председателя Ленгурья направила на помощь Айтулари флот: линкор, три тяжелых крейсера, несколько эсминцев — и девять сотен лёгких десантных судов, которые могли забрать разом девяносто тысяч человек…

Эта помощь была совершенно бесполезной — спасательная армада могла прибыть лишь через пятнадцать суток — но новость о ней странным образом развеяла душивший юношу страх. Она давала хоть какую-то надежду выжить, пусть и призрачную. Тут же ожило радио Айтулари, сообщив, что армия Председателя полностью мобилизована и состоит теперь из трёх дивизий, включая в себя тридцать восемь тысяч солдат и около тысячи единиц автотехники. Также сообщалось, что вооружено восемь тысяч ополченцев. Все эти силы развёрнуты для защиты столицы и смогут продержаться до прибытия помощи из Метрополии. Суру поблизости не было и Элари не мог выяснить, в какой степени всё это соответствует истине — да ему не очень и хотелось это знать.