Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи - Страница 4

В школе нам говорили, что символы наших цифр заимствованы у арабов, но то, что было изображено на этих табличках, для нас оказалось неразгаданным ребусом. Берем мешки наугад и начинаем изучать и примерять на себя их содержимое. Судя по тому, что в комплект одежды входили легкий свитер и шинель, похожая на наше осеннее приталенное пальто, стало понятно, что в Африке тоже бывает холодно. То, что больше всего поразило нас в экипировке египетского солдата, так это ботинки с голенищами до колен и больше десятка белых трусов. Переодевание выглядело пристойно до тех пор, пока каждый был занят сам собой, но как только мы оделись и посмотрели друг на друга, ангар превратился в комнату смеха. Позабыв про высокие честь и достоинство советского воина, мы истерически хохотали, показывая пальцами друг на друга. Форма так преобразила нас, что мы перестали узнавать своих товарищей. Кепка с длиннющим козырьком и ботинки с голенищами до колен никак не соответствовали нашим размерам и нашему представлению о военной форме. Со временем все это ушьется и мы привыкнем, а пока выглядим так нелепо, что смеются даже арабы. Чтобы отличить солдата от офицера, солдаты заправили куртки в брюки, а офицеры свои куртки носят навыпуск. Погоны у всех чистые, без знаков различия»[7].

Про это же пишет и В. С. Логинов: «Именно поэтому в порту отправки из Союза нас всех переодели в гражданскую одежду. Офицеры и сверхсрочнослужащие были в шляпах, воины срочной службы – в беретах. Остальное: ботинки, костюм, демисезонное пальто было без различий. По прибытии в г. Александрию нас всех одели в арабскую форму без каких-либо знаков различия, и к тому же у нас не было никаких документов. Отличало нас от арабов в тот момент только наличие рязанских, тамбовских и других физиономий, которые можно было объединить одним словом “братья-славяне”… Руководство дивизии для отличия офицеров и воинов срочной службы приняло решение – офицеры носят куртку поверх брюк, а воины срочной службы заправляют ее в брюки. Конечно, своих непосредственных начальников знали в лицо, но порой сверхсрочнослужащие, имеющие соответствующий возраст, живот и комплекцию, принимались за генералов или за полковников. С этим разбирались в каждом конкретном случае»[8].

Но это не помогло – уже те, кто находился на борту третьего транспортного корабля, во время перехода смогли узнать из передач радио Израиля, что они к этому моменту прошли Босфор и Дарданеллы и держат курс на Александрию, а на борту у них находятся сверхсекретные новейшие зенитные установки.

Доходило до смешного: «…Нам присвоили почтовый адрес Москва-400, полевая почта № 06552.

И вот приходит в политотдел части письмо от матери военнослужащего срочной службы. Начиналось оно так: “Гражданин начальник, напишите мне, за что и на сколько посадили моего сына…” Оказывается, некоторые исправительно-трудовые учреждения носили подобный адрес, что вызывало улыбку у отдельных, уж очень сообразительных воинов. А вообще писем с просьбами о помощи семьям военнослужащих приходило много (ремонт домов, заготовка дров и т. д.). И вот из далекой Африки идут письма в райвоенкоматы, сельские советы, на заводы, фабрики и в колхозы с просьбой оказать помощь семье военнослужащего, но ни слова не говорится о том, что он – воин-интернационалист»[9].

О том же вспоминает и служивший в Египте С. Г. Нечесов: «Одна мамаша солдатика нашей роты решила поздравить сына телеграммой с днем рождения, а ей на почте сказали, что в тюрьму телеграммы не принимают»[10].

Вообще, липовая секретность только раздражала людей, не понимавших, почему родина от них отказывается, хотя весь мир и так знал о присутствии советских военных в Египте. Все тот же Логачев рассказывает: «…Русских не было в Египте. Но по дороге следования колонны с боевой техникой и в отстойниках (по нескольку дней отдельные дивизионы ждали, когда будет оборудована стартовая позиция) валялись пустые пачки из-под папирос “Беломор” и сигарет “Звезда” изготовления ленинградской махорочной фабрики им. Урицкого и Моршанской. Эти же пачки, но уже с сигаретами и папиросами наши воины дарили арабским ребятишкам, которые окружали русских воинов на каждой остановке…

…Из заявлений прессы, радио и телевидения следовало, что нас там не было. Однажды, в самый разгар боев с израильской авиацией приходит очередной номер газеты “Правда”, и на первой странице подвальная редакционная статья называется “Фальсификаторы”. Посвящена статья буржуазным фальсификаторам, утверждающим, что в Египте находятся советские воины. Причем статья написана с таким напором, что камня на камне не оставляла от аргументов западной стороны, то есть была рассчитана на тех, кто не знал истины. Ну а как объяснять воинам, что газета “Правда”, центральный орган ЦК КПСС, мягко говоря, пишет неправду. На свой страх и риск, не мудрствуя лукаво, я эти 50 экземпляров газеты взял и сжег. Все обошлось тихо, к моему некоторому удивлению, но зато отпал сам по себе вопрос о защите самой газеты “Правда” от вопросов въедливых читателей. Борьба за секретность и неразглашение тайны зашла так далеко, что порой у одних это вызывало улыбку, а некоторым было и не до улыбок…

Зато в 20 часов ежедневно большинство офицеров настраивали свои приемники на волну Тель-Авива и слушали выпуск новостей на русском языке. Из этих сообщений мы узнавали реальные факты нашей жизни: и о прибытии транспортов в порт Александрию, и о боях, и о вылетах самолетов, и о чрезвычайных происшествиях в наших войсках и многое другое. Надо сказать, что фактический материал почти всегда соответствовал действительности, ну а идеологическую подоплеку, интерпретацию фактов, мы оставляли на совести комментаторов, отсеивая в памяти ненужное…»[11]

У сержанта Воробьева к псевдосекретности отношение такое же: «Нас продали и предали. Все, что необходимо было знать о нас в Израиле, уже знают. Даже американцы в журнале “Ньюсуик” за июнь 1970 года опубликовали карту Египта с точным расположением дивизионов и возможностями наших ракет»[12].

И это было неудивительно – ведь Каир испокон века был средоточием шпионов всех разведок, и добыть необходимую информацию у тех же египтян за некую мзду в надежной валюте не составляло труда. И как ни запугивали наших военных по прибытии на базы, запрещая ходить по одному и не расставаться с оружием, все быстро понимали, что израильтяне могли захватить кучу «руси хабиров» (русских специалистов), особенно учитывая «боеспособность» египтян. Так что очень популярна была шутка – переделка известного анекдота про Чапаева: «– Учи матчасть, попадешь к евреям, будут пытать и думать, что ты молчишь, как партизан. А ты молчишь, потому что ни хрена не знаешь».

После разгрузки кораблей в Александрии советских военных и технику направляли в Каир, а уже оттуда – по местам дислокации, которые находились буквально на всей территории Египта – от Александрии до Асуана, Суэцкого канала и Красного моря.

Самые приличные условия жизни были у подразделений ВВС, которые прибывали на уже имеющиеся египетские авиабазы, и у тех частей, которые располагались вблизи крупных городов.

Станислав Георгиевич Нечесов, прапорщик батальона связи ВВС, служил в отдельной роте связи (в/ч 47044), которая обеспечивала непрерывное, круглосуточное управление боевыми действиями КП 135 ИАП на двух аэродромах – Бени-Суэйф и Ком-Аушим, связь с ЦКП ПВО Египта (Каир), аэродромом Ком-Аушим, пунктами наведения Бир-Арейда и Бир-Мереир, а также связь с самолетами, связь и оповещение, управление всей инфраструктурой связи аэродрома, выдачу информации о воздушной обстановке на командный пункт полка, то есть обнаружение, выдачу координат, опознавание своих самолетов и самолетов противника, обеспечение взлета, посадки и привода самолетов на аэродром днем и ночью, содержание всей техники, ремонт, обслуживание и круглосуточную готовность в боевых условиях, в жару и в песчаные бури, взаимодействие с арабским батальоном связи, оказание помощи в ремонте, обучении, эксплуатации средств связи и РТО.