Долг Короля (СИ) - Страница 5

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

[1]Ханс Тельмер (3199 — 3278 гг.) — художник, скульптор, основатель школы витражной росписи.

Родился в Кимри, в семье владельца мраморного карьера. В 12 лет был похищен, ребенка никто не мог найти в течение 4 лет. Полиция готовилась официально признать его погибшим, но за день до назначенной даты вступления документа в силу Ханс Тельмер неожиданно вернулся. Обстоятельства исчезновения установить не удалось, так как мальчик после возвращения оказался глухонемым. Большую часть времени он проводил в мастерской отца, где занимался скульптурой. К 19 годам создал свою первую скульптуру «Молитва Сиани», изобразив богиню в неканонической форме: тело было непропорционально вытянутым и тонким, фигура лишь отдаленно напоминала женскую. «Молитва Сиани» стала первой работой Ханса Тельмера на религиозную тематику. Предположительно, в период с 3219 по 3226 гг. Ханс Тельмер обучался стеклодувному искусству и витражной росписи. В 3228 году мастер создал свое самое знаменитое творение — первый витраж для собора Сиани, на котором изображены Творцы, спускающиеся с небес по золотой лестнице к людям. В этой работе он снова вернулся к неканоническому изображению богов — их тела вытянуты, как и у первой скульптуры «Молитва Сиани». Церковь долго не признавала витраж Тельмера, пока левадийский историк — а впоследствии биограф Тельмера — Тьерри Беженар не предъявил неоспоримые доказательства истинности подобного изображения Сиани и Инаиса. На совет служителей кафедрального собора он привез созданный еще до Раскола и чудом уцелевший оригинал «Трактата о Создателях», где автор подробно описывает внешний вид богов. После этого события Тельмеру приписывали пророческий дар, а канон решено было пересмотреть. Сам художник объяснял свое видение встречей с Создателями во времена исчезновения в детстве и заявлял о том, что это боги похищали его, однако родственники мастера не предавали его слова широкой огласке. Лишь в возрасте 77 лет Тельмер снова заговорил о событиях давно минувших дней. К сожалению, его никто не воспринял всерьез, решив, что художник страдает старческим слабоумием. Умер Ханс Тельмер в своем родовом имении в Кимри, в окружении детей и внуков.

Текст еще редактируется, поэтому в нем могут и будут встречаться очепятки, ошибки в пунктуации и кривоватые фразы.:)

Рин стояла перед дверью каюты и не решалась зайти. Произошедшее пять минут назад выбило ее из колеи, совершенно расстроило, поэтому она боялась наговорить Анхельму гадостей. Она заготовила три различных речи, какие, как она надеялась, уберегут ее от объяснений, но ни одна не казалась ей достаточно хорошей и убедительной.

— Времена года сменяются быстрее, чем ты решаешь, как поступить, — послышался голос сзади. Рин обернулась и увидела Кастедара, смотрящего на нее. Восково-бледное лицо демона было усталым и раздраженным.

— Я не хочу заходить.

— Не заходи.

— Но я хочу помириться.

— Зайди и помирись.

— Но я не хочу заходить.

Демон вздохнул.

— Сигарету?

— Нет, спасибо.

— Как хочешь. Помогает думать. Решай быстрее, чего ты хочешь. Я пытаюсь пройти в каюту, но не могу этого сделать, пока ты тут изображаешь живой памятник сомнению.

Рин фыркнула и развернулась, чтобы уйти.

— Трусиха.

Это короткое слово, сказанное так насмешливо и небрежно, развернуло ее назад, словно стрелку компаса. Рин воинственно взглянула на демона и демонстративно бесстрашно повернула ручку двери. Вопреки ее ожиданиям, Анхельм не метнулся к ней с порога. Он сидел за столом и катал по нему лимон. На звук ее шагов даже не обернулся. Рин молча прошла, положила клинок на место и стала переодеваться. Сходила умыться, вернулась. Анхельм все сидел и глаз не поднимал. Она легла на кровать и достала книгу. Конечно, при таком освещении читать она бы все равно не смогла, но ей просто хотелось чем-то занять руки.

— Я проветрилась, — тихо сообщила она. Анхельм промычал в ответ.

Следующие пять минут тишины нарушались лишь шелестом страниц и звуком катающегося по столу лимона. Наконец Рин не выдержала.

— Прости. Я была не совсем права.

Анхельм поднял на нее взгляд и расстроенно вздохнул.

— Нет, ты была совершенно права. Я сказал грубую вещь и вполне заслуженно за нее получил.

Рин раздраженно перелистнула с десяток страниц разом.

— Анхельм, давай не будем разбирать, кто прав, а кто нет, и в чем конкретно, ладно? Мы оба хороши. Ты попросил прощения, я попросила прощения. Все довольны, все счастливы, так?

— Ты каким-то странным тоном говоришь.

— Нормальный у меня тон.

— Да не особенно. Я же чувствую, что ты злишься на меня.

— Да, ты прав, теперь я злюсь, — сказала она, захлопывая книгу. — Анхельм, все было хорошо, с чего мы начали ссору? С какой-то глупости. Зачем?

— Ну, для тебя это глупость, конечно.

Она закатила глаза.

— Началось в деревне утро…

Анхельм сердито посмотрел на нее в ответ. Поднялся, подошел к кровати, лег рядом на живот, обхватил ее рукой и вгляделся в глаза.

— Рин, честно говоря, я просто не знаю, с какой стороны к тебе подойти. Да, временами мы ссоримся из-за моей ревности. Но прими во внимание, что я тебя очень сильно люблю, и что у меня нет никакого опыта в отношениях. Всего себя я доверил тебе без единого сомнения. Свою жизнь, свой дом, все, что у меня есть. Я старался быть с тобой нежным и ласковым, внимательным и заботливым. Я очень боюсь потерять тебя, потому что уверен, что просто не переживу разлуки. Да, можешь называть это эгоизмом. Но ведь это здоровый эгоизм, правда? Рин, ты мне очень нужна. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, чтобы у тебя не было проблем, я хочу сделать все, чтобы ты жила спокойно и счастливо. Я хочу о тебе заботиться.

— А мое мнение в данной ситуации учитывается?

— Тебе не нужна моя забота? Ты не хочешь, чтобы я водил тебя в театры? В элитных ресторанах тебе не нравится? В красивых гостиницах? Я купил тебе мало платьев?

Рин вдохнула и проглотила готовые вырваться наружу грубые слова.

— Анхельм, я ценю все, что ты для меня делаешь, поверь. Но любовь заключается не в количестве платьев в моем чемодане. Это глубже! Ты сам-то оцени со стороны наши отношения. Мы с тобой познакомились в декабре, сейчас всего лишь февраль. Наши отношения развивались стремительнее, чем лавина с горы сходит. Ты хочешь, чтобы я за два месяца приняла такое сложное решение, как остаться ли мне с тобой навсегда, наплевав на все свои обязанности, трудности и так далее?

— Обязанности, трудности… — повторил Анхельм, кладя голову на ее грудь. — Хочешь по-левадийски скажу, что со мной у тебя не будет ни трудностей, ни обязанностей?

— А на мою мечту я тоже должна закрыть глаза и не осуществлять ее?

— Осуществляй, кто тебе мешает?

— Ты хоть знаешь, чего я хочу? — поразилась Рин.

— Ну, полагаю, знаю. Ты хочешь отомстить за своих родных и ликвидировать кристалл. Так ведь и я добиваюсь того же самого, ты что, забыла?

— На собственные чувства мне тоже наплевать? Люблю я тебя или нет — тебя не заботит, похоже.

— Нет, милая, еще как заботит. Только я не могу никак решить эту головоломку, — он поднял голову. — Рин, чувство либо есть, либо его нет. Если у тебя ко мне чувства нет и возникнуть оно не может, так и скажи, чтобы я не терзался напрасно. Я обещаю, что моя поддержка никуда не исчезнет, и ты будешь ощущать ее каждую секунду своей жизни, пока я рядом с тобой.

— А если я не уверена в своих чувствах? — грустно спросила она.

— Как можно быть не уверенной в чем-то подобном?

Рин вздохнула.

— Знаешь, Анхельм, я теперь вообще ни в чем не уверена, — раздраженно ответила она и отвернулась. — Даже в самой себе. Пожалуй, особенно в самой себе.

Девушка повернулась на бок и уставилась на узор на ткани. Анхельм лег напротив и вопросительно посмотрел на нее. Рин знала, что снова лишь позорно уходит от ответа, бежит от самой себя, но что ей оставалось делать? Она и вправду была не уверена в том, что чувствует к нему.