Доктор Смерть - Страница 11

– Я после такого подлого свинства обратно на кафедру не вернусь! – отрезал Кирилл, донельзя уязвленный тем, как с ним поступили.

– Есть еще кафедра факультетской хирургии и кафедра факультета усовершенствования, – напомнила мать. – Поживем – увидим.

«Докторская зависает, научный стаж прерывается… – грустно думал Кирилл. – В лучшем случае потеряю год…».

Последнюю фразу он машинально произнес вслух.

– Не раскисай! – одернула мать. – Ты мог бы потерять гораздо больше! Как сказал Конан Дойль, скрытое несчастье лучше публичного позора.[4] Представь, что было, если бы тебя осудили и отправили в колонию.

– Скрытое несчастье? – Кирилл криво усмехнулся. – Да об этом весь город знает. Ко мне теперь-то и на стол никто не ляжет. Станут говорить: «а, это тот самый, который в Москве пациента угробил».

– Мы уже все обдумали, Кирюша, – взгляд матери из строгого стал ласковым. – Папа назначит тебя заведовать оперблоком. Сначала будешь «и.о.», а затем станешь полноценным заведующим. На этой должности тебе оперировать не придется, а если захочешь двинуться по административной линии, то она станет хорошим трамплином. Большинство замов по хирургии выходит из заведующих «приемниками» и оперблоками.

– Я хочу оперировать, мама, – сказал Кирилл. – Очень хочу. Это – мой шанс реабилитироваться. Я должен доказать всем, и в первую очередь самому себе, что я – хороший хирург. У меня нет более важной цели…

– Не торопись! – предостерегла мама. – Пусть все уляжется и забудется, а там, если захочешь, станешь брать операции. Начнешь с экстренных пациентов, которым не до выбора врача, а там и на плановых переключишься. Людская память короткая. Через месяц об этом перестанут судачить, а через три – забудут. Вспомни прошлогодний скандал с урологом Шихтманским из отцовской больницы. Там был аналогичный случай, только он аорту скальпелем зацепил. И кто сейчас об этом вспоминает? Главное – не опускать рук и не впадать в уныние.

В уныние Кирилл не впадал. Ему просто было обидно. Называется – захотел освоить передовой метод. И что в итоге? Уж лучше бы сидел на попе ровно и не дергался.

Ради родного сына отцу пришлось провернуть сложную комбинацию – продавить через департамент отправку на пенсию главного врача пятой поликлиники (шума было много!) и назначение на его должность заведующего оперблоком Якушкина. Тот согласился с радостью – повышение было значимым, да и возможности на новой должности открывались заманчивые.

На освободившееся место никто из больничных врачей не претендовал – потаенная суть происходящего была всем ясна и люди понимали, что Мартын Кириллович не даст спокойной жизни тому, кто посягнет на приготовленное для сына. Ввиду отсутствия желающих из числа старожилов, на заведование поставили недавно пришедшего в больницу Кирилла. Короче говоря, все прошло гладко (иначе у отца и не происходило, потому что он хорошо просчитывал ходы, не зарывался и умел быть благодарным).

– Самое сволочное в твоей работе – это план операций, – предупредил отец. – Если хочешь жить спокойно, старайся сделать так, чтобы все были довольны. Но и на шею садиться никому не позволяй, не давай никому потачки. Будь дипломатом…

Кирилл старался изо всех сил и, вроде как, получалось неплохо. Главное – втянуться в работу, выработать необходимые алгоритмы действий, а дальше все пойдет, как по маслу. К тому же и условия были благоприятными – с сыном главного врача сотрудники предпочитали ладить. Первые недели Кириллу было не до операций, но затем он начал брать по два дежурства в месяц, несмотря на то что заведующие отделениями от этой повинности были освобождены. Убивал сразу трех зайцев. Во-первых, во время дежурств делал экстренные операции, поддерживал руки в рабочем состоянии. Во-вторых, любому руководителю время от времени нужно оценивать свою работу с изнанки. Заведующий оперблоком видит одно, а хирург в операционной – другое. В-третьих, дежурства были полезны с политической, если так можно выразиться, точки зрения – смотрите, какой сознательный у нашего главного врача сын, затыкает собой дыры в графике дежурантов! Можно и иначе сказать – смотрите, какой принципиальный у нас главврач, сына-заведующего дежурить заставляет! Как ни скажи, а получается хорошо.

Ложкой дегтя в бочке меда была старшая медсестра оперблока, которая крутила амуры с прежним заведующим и была не прочь продолжить крутить их с Кириллом. Убедившись в том, что томные призывные взоры, якобы случайные касания и такая же неслучайная демонстрация прелестей, не оказывают на нового начальника никакого действия, обольстительница попробовала перейти к более решительным действиям – явилась в конце рабочего дня, заперла дверь, уселась на стол, сняла туфли, погладила опешившего Кирилла босой ногой и сказала, что хочет помочь ему «сбросить напряжение». Можно было осадить назойливую идиотку резко, по-начальственному, но Кирилл не стал этого делать – может обидеться и свалить, а лишаться толковой и деловитой старшей медсестры не хотелось. Пришлось срочно выдумывать личный кодекс, запрещавший служебные романы и торжественное обещание, данное отцу перед назначением на заведование. Отказ, который облечен в форму «хотел бы, да не могу», может огорчить, но не оскорбляет – отношения стали ровными, рабочими, а вскоре в больнице появился новый дежурант, на которого обольстительница успешно переключилась.

Кирилл рассказал родителям о том, как его соблазняли – дома было принято обмениваться смешными случаями. Отец смеялся до слез, а мать строго заметила: «однако, вот какие у вас там порядки». Романтические отношения врачей с медсестрами, и, тем более, брачные альянсы между ними в семье Барканских не приветствовались – довольно распространенный, надо сказать, во врачебной среде кастовый предрассудок. Когда один из отцовских приятелей, заведующий неврологическим отделением областного госпиталя ветеранов, развелся с женой, чтобы жениться на своей процедурной медсестре, его перестали приглашать в гости. Мама говорила, что если уж приглашать, то нужно приглашать обоих – и приятеля, и его бывшую жену, а это создаст ненужное напряжение. Но Кирилл понимал, что причина была в другом – в нежелании сидеть за одном столом с медсестрой. Все люди равны, с этим никто не спорит, но круг общения каждый формирует, исходя из собственных предпочтений.

Ко дню медика Кирилл получил благодарность от областного департамента здравоохранения. Обычная практика: «ты – мне, я – тебе». Отец отметил в докладной записке отличную работу своего зама по хирургии, а тот, в свою очередь, написал в департамент про заведующего оперблоком, который за недолгое свое пребывание в этой должности добился значительных успехов (успехи подкреплялись цифрами, выглядевшими весьма убедительно). По действующему положению, благодарности могли объявляться только тем, кто отработал в данной должности не менее года, но для Кирилла сделали исключение. Кроме этого, отец внес Кирилла в департаментский список кадрового резерва.

– Через год-другой будешь замом по хирургии, – обнадежил отец. – Хорошо бы, если в «девятке». Там все работает, как часы. Порядка почти столько же, что и у меня.

В отцовской больнице порядок был идеальным, разве что строем не ходили. По мнению Кирилла, которое он никогда не высказывал, с порядком отец немного перегибал палку, держал всех подчиненных в постоянном напряжении. Зато пациенты буквально заваливали департамент благодарностями – и сотрудники вежливые, и чистота кругом, и кормят вкусно, и лечат хорошо, и все препараты всегда есть в наличии. Филиал рая, а не больница!

– Я бы предпочел работать у тебя, пап, – ответил Кирилл. – Привык, знаешь ли, к нашей больнице.

– Это невозможно! – отрезал отец. – Теоретически разрешается, но на практике нас кляузами засыплют. А я уже пенсионного возраста достиг, мне рисковать нельзя. Опять же, «девятка» – кафедральная база. Тебе удобно будет совмещать, а заведующему кафедрой очень выгодно иметь в сотрудниках зама по хирургии. Сами обратно тебя позовут, можешь не сомневаться. А нет, так на кафедру усовершенствования устроишься…