Доктор Преториус и потерянный храм - Страница 3

Мой новый друг был не только инженером; он был также сыном инженера. Его отец, Макс Брюнель, изобрел аппарат для рытья туннелей в мягком грунте или под водой, получил авторские права от парламента и одобрение от группы богатых подписчиков на прорытие туннеля под Темзой от Ротерхита к Уоппингу.

"Это будет инженерное чудо, которое поразит воображение Европы", сказал Брюнель, "но сейчас строительство заморожено уже три года, благодаря малодушию проклятых директоров, которых охватил страх после затопления, и которые дали ускользнуть всем предложениям помощи."

Проект с самого начала уперся в трудности. Вместо постоянного слоя крепкой синей глины, который обещали геологи, Брюнели столкнулись с разломами и трещинами, где лишь гравий и крупный песок отделял их от ложа реки. Вдобавок к зловонному окружению и, соответственно, большому количеству случаев "туннельной болезни" среди рабочих, работы испытали два больших прорыва воды. После первого заняло шесть месяцев, чтобы запечатать каверну в речном дне тысячами мешков с глиной, выкачать воду из штольни и двух каналов туннеля и удалить громадную гору ила, намытого в туннель, когда прорвалась вода. Три месяца спустя вода прорвалась снова и чуть не унесла жизнь молодого Брюнеля. Он весьма оживился, рассказывая во всех подробностях об этой катастрофе. Он работал в головной части туннеля и мгновенно оказался по пояс в воде. Сдвинувшаяся строительная балка зажала его ногу, и к тому моменту, когда он высвободился и добрался до ступенек на восточном конце арки, дорогу ему загородили рабочие, убегающие от потопа. Он попробовал достичь лестницы для посетителей на западной арке, когда громадная волна подхватила его и совершенно удивительно вознесла вверх к спасению.

Натиск волны, сказал он, это грандиозное зрелище; он мог бы заплатить полсотни фунтов на покрытие издержек такого спектакля, а заполучил его даром. После своего приключения он пролежал несколько месяцев, а к тому времени, когда поправил здоровье, работы в туннеле замерли из-за недостатка фондов.

К этому моменту мы уже пересекли реку и поцокали по узким улочкам с мрачными, обветшалыми складами, и мой компаньон оторвался от своей истории и высунулся в открытое окно, выкрикивая инструкции водителю кэба. Мы путешествовали уже почти час - таков был удивительный размер города - а я начинал подумывать, как я вообще найду обратную дорогу в свои меблированные комнаты, когда кэб подъехал к воротам в высокой ограде из досок, вымазанных дегтем. Брюнель заплатил водителю (который дернул поводом лошади и загромыхал в своей трясучке, даже не обернувшись) и стучал в ворота, пока не разбудил сторожа.

Ворота выходили на широкую квадратную пустошь, где кучи кирпичей, песка, гравия и досок лежали в большом беспорядке среди теней от лунного света. Возле изрытой колеями дороги стоял длинный низкий сарай, к одному концу сарая было пристроено узкое высокое здание желтого кирпича с еще более высокой каменной трубой, и какое-то строение из балок рядом с открытым с одной стороны подобием коровника, что можно видеть в дальних полях Шотландии; эта грубая конструкция прикрывала жерло шахты, ведущей вниз к туннелю. Брюнель отпер дверь, вынес и зажег фонарь, так покрутив фокусирующую линзу, чтобы луч падал внутрь шахты. Одна ее часть была прикрыта навесом из досок, на другой железные кованые ступени винтообразно уходили во тьму.

Я спросил: "Вы хотите, чтобы я прямо сейчас проверил туннель?"

"Там внизу всегда одинаково, день ли, ночь ли", отвечал Брюнель, снова испытующе посмотрел на меня своим острым взглядом и улыбнулся. "Я, должно быть, кажусь нетерпеливым человеком, мистер Карлайл, но, как только я построил мысленный план действий, я люблю наносить удар быстро и решительно."

"А я не из тех, кто отступается от своего слова. Я сказал, что помогу вам - и помогу."

Брюнель повел меня вниз по длинной спиральной лестнице, и поднял вверх фонарь, когда мы ступили на платформу из сосновых досок. Туннель оказался гораздо величественнее, чем я ожидал: кирпичный пол наклонно уходил в темноту, кирпичные стены закруглялись и смыкались белее чем в двадцати футах над головой громадной аркой с подпорками через правильные интервалы, боковые арки вели в параллельный туннель. Мы спустились по деревянной лестничке и зашагали вниз по пологому склону, шаги отзывались гулким эхом на влажных, липких кирпичах, мы шли к краю громадного клина черной воды, простиравшегося до слепой кирпичной стены впереди.

Брюнель объяснил, что туннельный щит, который изобрел его отец, находится за кирпичной стеной, возведенной, чтобы предотвратить дальнейшее затопление. Щит представляет собой, говорил он, набор массивных кованых железных рам, по шесть штук для каждой арки туннеля, каждая рама разделена на три яруса, образуя вместе тридцать шесть рабочих ячеек. В каждой ячейке работают опытные шахтеры-проходчики, они снимают деревянную плиту, прикрывающую рабочую зону, выбирают примерно на ладонь почву вглубь, и продвигают плиту на новое место, а потом перемещаются к следующей ячейке. Когда все плиты ячейки продвинуты, то домкратом сдвигается вперед сама ячейка; когда продвинуты все ячейки, вперед движется сам туннельный щит. Поэтому проходка перемещается всего на несколько дюймов за раз, и кирпичная кладка расширяет арку позади щита, так что лишь самый край проходки остается без поддержки.

"Щель самая узкая из всех возможных", сказал Брюнель, "однако она все-таки рискованна, и только хуже из-за директоров, черт их побери, которые нетерпеливы и приказывали удвоить эту щель, чтобы ускорить работы. Мы с отцом понимали, что грунт здесь предательский, однако директоры настояли, да еще настояли и на том, чтобы приглашать зрителей, несмотря на риск. Это большая удача, что воды прорвались, когда арка не была полна визитеров."

Во время рассказа Брюнель пристально следил за мной. Теперь он прервался и спросил, вполне ли хорошо я себя чувствую.

"Здесь нет духов, если вы спрашиваете об этом, сэр."

"И, все-таки, здесь погибли люди. Бедняга Ричардсон, и Болл, и Коллинз, и другие."

"Вопросы смерти не так просты, как рассказывают о них дешевые страшилки, мистер Брюнель. Вы упомянули убийство. Кто был тот, кого убили здесь?"

"Он был убит совсем не здесь, хотя я думаю... С вами все в порядке, мистер Карлайл?"

"Забавное пение в ушах и ощущение давления."

Брюнель взглянул разочарованно. "Я тоже это чувствую. Я подсчитал, что когда на Темзе полный прилив, туннельному щиту надо выдерживать давление в шесть тысяч тонн."

Странное принуждение заставило меня зашагать вперед. Мои ботинки заплескались в мелкой луже, и мне вдруг внезапно захотелось пить, как бедуину в пустыне; я согнулся, зачерпнул пригоршню воды и отхлебнул. Я почувствовал, как вода, словно червь, извивается в моей глотке, и что вкус ее сильно отдает теплой кровью. В то же мгновение кирпичная арка над головой застонала и я явственно почувствовал, как если бы нахожусь в двух местах одновременно. Я упал на колени в черную воду и распластался под громадным удушающим весом, как будто в одном из тех ночных кошмаров, в котором мы не можем убежать от страшного ужаса, надвигающегося на нас.

Потом Брюнель поставил меня на ноги, ухватив под мышками, и чары были нарушены. Моя правая ладонь болела как черт, вкус крови густо и мерзко отдавал во рту, а маленькое озерцо волновалось, словно изрытое штормом море. Арка туннеля словно застонала, и Брюнель сказал: "Иногда грунт вверху сдвигается приливом."

"Что-то погибло", сказал я, сам не зная почему.

Брюнель поднял фонарь к лицу, рассмотрел меня и сказал: "Если здесь нет духов, то вы вполне сойдете за такого, мистер Карлайл. Давайте поднимемся на поверхность и поищем что-нибудь, что согреет нам кровь."

Внутри длинного сарая он покопался в ящиках гигантского стола и достал бутылку бренди, налил щедрые порции в две жестяные кружки, дал мне одну в руки, и набросил мне на плечи одеяло. Бренди выжгло густой гнусный привкус, что слоем лежал во рту и на языке, но рука продолжала сильно болеть - словно кто-то закрутил раскаленную проволоку в основании указательного пальца. Брюнель сел в кресло напротив, положил руки на колени и, потягивая бренди, следил, как я осматриваюсь. Комната, где мы сидели, была переделана в кабинет, с письменным столом на краю большого квадратного ковра, с другим столом, со шкафами, с рядами узких ящичков под полкой с узкими нишами для писем. Далее виднелся темноватый верстак с рабочими столами, токарным станком, сверлильным прессом и другой машинерией, стеклянными и керамическими глазурированными бутылями в плетеных корзинках, стопы медных труб и металлических листов, всякая другая полузаконченная, полуразобранная машинерия.