Доктор Дулитл на Луне - Страница 25
Никогда в жизни я не ощущал столь полной беспомощности. Разговаривая с мотыльком, великан не отпускал меня, прижимая тяжелой ладонью к его спине. Попробую все же крикнуть, подумал я, может быть, еще не поздно. Я открыл рот и завопил что было сил. В то же мгновение лунный человек вновь согнул большой палец и закрыл им мое лицо.
Вскоре по вздрагиванию ног мотылька я понял, что тот готовится взлететь. Теперь Доктор не поспел бы вовремя, даже если бы услышал мой крик. Великан отвел руку, давая мне свободу, и мотылек тут же начал разбег. По обе стороны от меня, упруго прядая в воздухе, расправились огромные, широчайшие крылья. Последним отчаянным усилием я в несколько скачков пересек левое крыло и, оттолкнувшись, спрыгнул с него вниз. Я упал прямо на великана (где-то возле его пояса) и, цепляясь за что попало, громкими воплями продолжал звать Доктора. Лунный человек схватил меня и снова усадил на мотылька. Но вместе со мною он оторвал от своего пояса и какой-то предмет, оставшийся у меня в руке. Это был его шедевр, резное изображение Пиппитипы. Торопясь вновь посадить меня на Джамаро, развившего к этому моменту огромную скорость, он даже не заметил, что я уношу его сокровище с собой.
По правде говоря, мне в ту минуту это было безразлично. В моем сознании была лишь одна мысль: меня увозят от Доктора! По-видимому, они решили отправить на Землю меня одного. Мотылек помчался еще быстрее, и тут я услышал над правым ухом стрекотание чьих-то крыльев. Я повернул голову. Благодарение небу! Это была Полинезия, стремительно, как ласточка, летевшая за нами! Попугаиха выпалила свое сообщение единым духом — впервые в жизни она слишком торопилась, чтобы тратить время на ругань.
— Томми! Они поняли, что Доктор тревожится из-за твоей разлуки с родителями. Я же говорила ему вчера вечером: будьте осторожны! Они все услышали. И испугались, что если ты будешь здесь, Доктор тоже захочет уехать, чтобы поскорее доставить тебя обратно. И поэтому…
Ноги мотылька оторвались от грунта, и его нос задрался вверх, уклоняясь от верхушек деревьев, окаймлявших поляну. Я уже чувствовал мощный напор ветра, знакомый мне по первому полету, — с каждым мгновением этот напор становился сильнее. Изо всех сил молотя воздух крыльями, Полинезия включила самую большую свою скорость, и это позволило ей еще несколько секунд держаться наравне с уносившим меня гигантским воздушным кораблем.
— Не беспокойся, Томми, — прохрипела птица. — Хоть я утром и не нашла лунного человека, но догадалась, что у него на уме. И предупредила Доктора. Он велел, если тебя и вправду увезут, напоследок передать тебе вот что. Позаботься о старой хромой лошади, которая стоит в конюшне. Присматривай за фруктовыми деревьями. И ни о чем не беспокойся! Мы обязательно найдем способ вернуться. Жди нового дымового сигнала. (Голос Полинезии был почти не слышен, она безнадежно отстала…) До свиданья, удачи тебе!
Я пытался крикнуть что-то в ответ; но от резкого напора воздуха у меня перехватило дыхание, я почувствовал острое удушье. «До свиданья, удачи тебе!» — это было последнее, что донеслось до меня с Луны. Я прильнул к спине мотылька и зарылся в его глубокую шерсть, чтобы укрыться от дикого, сокрушительного ветра. Неожиданно мои шарящие руки нащупали несколько странных предметов. Это были лунные колокольчики. Отправляя меня на Землю, великан позаботился о моей безопасности. Я схватил цветок побольше и держал его наготове, чтобы при необходимости сразу же погрузить в него лицо. Я знал, что худшее начнется в то мгновение, когда мы войдем в безвоздушное пространство. Это было все, что я мог тогда предпринять. Я решил спокойно лежать и ни о чем не думать, пока вновь не окажусь в Падлби, в маленьком домике посреди большого сада.
Мое обратное путешествие мало чем отличалось от нашего первого полета. Если я и чувствовал себя более одиноко в отсутствии Доктора, это все-таки искупалось одним важным обстоятельством: теперь я уже знал по опыту, что человек может совершить такое путешествие без опасности для жизни.
Но, Боже мой, как грустно было у меня на душе! Я испытывал не только одиночество, но и ужасное чувство вины. Я оставил на Луне Доктора! Доктора, который в жизни не бросил бы друга, попавшего в беду. Правда, здесь не было моей вины, успокаивал я себя снова и снова. И тем не менее я не мог отделаться от мысли, что всего этого могло и не случиться, будь я чуть-чуть понаходчивее и осмотрительнее. И как, как явиться к Джипу, Даб-Даб и веем-веем остальным с известием, что Джон Дулитл остался на Луне?
Перелет показался мне бесконечно долгим. Как обнаружилось, лунный человек припас для меня и некоторое количество фруктов; но когда мы приблизились к безвоздушному пространству, меня так укачало, что я не мог даже думать о еде; так я и не притронулся к этим фруктам до самого конца путешествия.
Наконец скорость нашего движения уменьшилась до, такой степени, что я смог сесть и осмотреться. Мы приближались к Земле. Я видел, как она весело сверкает под лучами солнца, и от этого зрелища у меня стало тепло на душе. Только теперь я понял, как сильно истосковался по дому за минувшие недели.
Мотылек высадил меня на Салисберийской равнине. Края эти были мне незнакомы, но я знал шпиль Салисберийского собора по картинкам. И его игла, торчавшая над этой характерной плоской местностью, сразу сказала мне, где я нахожусь. Время, по-видимому, было очень раннее, хотя точного часа я не знал.
После тех условий, к которым я привык на Луне, приспособиться к плотному воздуху и большой силе тяготения Земли было очень тяжело. С великим трудом, как будто на мне висело несколько пудовых гирь, я сполз со спины мотылька и осмотрелся вокруг.
Весь этот равнинный уголок моей родной планеты был окутан редеющим утренним туманом. С высоты Земля выглядела такой солнечной, приветливой, дружелюбной… Теперь, при непосредственной встрече, она показалась мне угрюмой и вовсе не привлекательной.
Но вот туман разорвался, и я увидел невдалеке дорогу. По ней шагал человек. Вероятно, это был батрак, шедший на работу. До чего же он был маленьким! Наверное, подумал я, это какой-то карлик. Внезапно ощутив острую потребность в человеческом обществе, я решил с ним поговорить. Я тяжело двинулся вперед (обессилев после утомительного путешествия и едва сохраняя равновесие в непривычных условиях земной гравитации, я шатался, как пьяный) и, когда нас разделяло не более двадцати шагов, окликнул его. Результат был, мягко выражаясь, неожиданным. Как только крестьянин оглянулся на звук моего голоса, его лицо стало белее простыни. В тот же миг он пустился наутек, словно кролик, и пропал в тумане.
Я остановился на дороге, с которой он убежал. И тут до меня дошло, что я теперь собой представляю и как выгляжу в глазах окружающих. Рост мой равнялся девяти футам девяти дюймам, а талия — пятидесяти одному дюйму с половиной (в последние дни пребывания на Луне я себя не измерял, но позже, на Земле, сделал это). На мне была самодельная одежда из коры и листьев. Мои башмаки и гетры были сплетены из древесного волокна, а волосы отросли так, что падали на плечи.
Стоило ли удивляться, что бедный батрак, увидев этот жуткий призрак посреди пустынной Салисберийской равнины, тут же дал деру! Внезапно я вспомнил о Джамаро Жужжарли. Надо бы передать через него весточку для Доктора. Если мотылек не поймет моих слов, пошлю с ним записку. Я принялся искать его, но нигде не мог найти. Я ли заплутался в тумане, он ли уже отправился в обратный путь на Луну — этого мне так и не удалось выяснить.
Итак, я стоял на дороге… страшный великанище, наряженный как огородное пугало, без гроша в кармане — и вообще без единой полезной вещи, если не считать кусочка оленьего рога, украшенного доисторической резьбой. Было ясно: куда бы я теперь ни пошел, всюду меня встретят точно так же, как этот батрак. А от Салисбери до Падлби путь дальний, это я знал. Нужно платить за проезд, нужен и хлеб насущный.
Погруженный в эти мысли, я сам не заметил, как протопал по дороге какое-то расстояние. Впереди показалась ферма. Мои ноздри уловили соблазнительный аромат жарящейся грудинки. Есть хотелось смертельно. Будь что будет: попытаю удачи здесь. Я подошел к двери и тихонько постучал. Мне открыла женщина. Увидев меня, она истошно завизжала и захлопнула дверь перед моим носом. Мгновением позже распахнулось окно, и в нем появился мужчина, наставивший на меня дробовик.