Докричаться до мира - Страница 14

Без нас сын князя Ясмигра не выжил бы после катастрофы мобиля, жена управителя Ринтэя никогда не имела бы детей, айри Тимани лишился бы зрения в результате неудачных опытов биохимиков – и так далее.

Ялитэ тоскливо проводил взглядом последнего коллегу и резко поднялся, прошел вдоль столов, нервно собирая «Резолюции Со-света». В жалобно скрипнувшие створки бочком протиснулся Эл, нагруженный, на вид, неподъемной для хрупкого айри кипой новых бумаг. Вот ящер! Спорить можно на что угодно: у него в бумагах нет и одной малюсенькой опечатки. Дотошный. Приятно видеть его к тому же и отоспавшимся, сам отдыхать не умеет, но я-то приглядываю.

Я вздохнула и с тоской подумала, что он знал мою трижды прабабку, первую Нику. Живут же не-люди! Эл первым добрался до Академии две сотни лет назад, когда здесь был дикий берег и несколько рядов камней кладки основания самого старого здания. В те времена мой Эл был совершенным мальчишкой по меркам долгожителей. Самый молодой из признаваемых тогда взрослыми айри, самый энергичный и любознательный, не нашедший себе места и охотно берущийся за все новое, проживший большую часть своих недолгих лет среди людей. Он заразил Академией Ялитэ, нашего бессменного обожаемого директора, замечательного вопреки всем его ошибкам, сложностям шестисотлетнего характера и нападкам недоброжелателей. Он кропотливо выведал у Тиннары-Ники все, что она знала о системах обучения своего покинутого мира, записал и сохранил кучу терминов, пригодившихся позже для обозначения нового. Те же мобили у айри были давно, но их двадцатисемисложное (!) название на древнем языке, включающее общий принцип действия, даже привыкший в ранней юности к древней речи Эл произносить ленился. Как вообще они жили в горах с таким непомерно затянутым способом общения? До-о-о-л-го, пока не наговорятся.

– Материалы готовы, с исходниками и расчетами. Они прибывают, – сообщил Эл, адресуясь к Лимме и усердно игнорируя изливаемое на него без слов холодное бешенство Ялитэ. – Кухня трудится из последних сил, закуски поданы в большую столовую. Торжественный ужин планируется к девяти вечера. Повара сказали: умрут, но сделают. Я распорядился сначала делать, а потом умирать. После получения премиальных. Сейчас принесут напитки, а минут через пять подтянется распорядитель протокола, может, и не один. Его выдрали из постели, воспаление легких. Ваши студенты уже пролечили, но он доставлен без церемониального костюма и теперь у бедняги нервный шок. Отпаивают. Расстановка столов и прочее на нем. Студентов я уже припряг, запускать?

– Ты настоящий дракон, Эллар, – усмехнулась Лимма благосклонно. – Когда успеваешь, а? И даже отдохнул!

– Пришлось, – он не слишком сердито покосился на меня. – Вынудила обманом.

– Вот кстати, Ника, деточка, давно хотела с тобой поговорить. Время неподходящее, дело у нас трудное и не терпит, а только потом станет вовсе некогда, – тепло и многообещающе улыбнулась она, переходя на опасно-воркующий тон любимой тетушки и по-прежнему глядя на Эла. Я поежилась, ощущая, что теперь радужные накладные коготки впились в меня. – Хватит донимать мальчика. Поженитесь уже вы наконец, смотреть тошно! Встречаетесь – будто воруете. И о детях пора подумать, а это серьезно, тебе уже не семнадцать, самое время.

– Так.. – вздохнула я убито. – И…

– Деточка, – недовольно прервала она мое односложное бормотание, прекрасно разобрав надежно скрытый от прочих смысл. – Что за первобытные глупости про возраст и старость! У меня такие дремучие комплексы погасли именно лет в семнадцать. Потому сейчас в архиве три вполне интересных мужа, и второй по списку – этот вот юный директор, как ты, конечно, знаешь. Чтобы умереть у кого-то на руках, глупенькая, надо еще дожить до этого дня и не отбить конечностей благоверному. У меня характер отменно тяжелый, Ялитэ терпения хватило на пять лет, мы очень вовремя расстались, вполне довольные и друг другом, и фактом развода. А я и четвертому супругу лапки-то отдавлю, уже знаю наверняка. Твой характер не лучше, все же родная кровь, так что и ты рискуешь немногим. Давай так: разбираемся с проблемой, и вы приглашаете меня к Риану на скромный праздник. Учти, я займусь выбором платья завтра же. Ника, немедленно сделай глаза нормального размера, мне на эти блюдца смотреть аж завидно! Теперь выдохни, вдохни, а то совершенно посинеешь… Вот и умница. Мы больше ни-че-го не обсуждаем, я уже все за всех решила, я это умею, ты же знаешь. Просто позже уточните дату.

Я обреченно глянула на бывшего мужа госпожи Энзи. Айри усмехнулся и развел руками. Едва ли и через невесть сколько веков он забудет свою бывшую жену. Почему это меня вообще беспокоит? Мысль, что я могу не только согласиться носить обручальное кольцо, но в дальнейшем и развестись с Элом, голову никогда не посещала, и теперь она бессмысленно топталась где-то на задворках сознания, чужая, незваная и диковатая. Зато мне стало очень интересно – а правда, что будет лет через десять? Может, мы и впрямь еще не надоели друг другу лишь по причине редких встреч и общей занятости? Сомнительно, но проверить надо. Эл церемонно поцеловал радужные коготки академиссы и покинул зал Совета, не удостоив меня взглядом. Выходит, есть и другие разделы плана, не менее масштабные, чем Круг. А что с ним может сравниться, кроме, само собой, моей уже неизбежной свадьбы?

Его поведение растянуло мои губы в одобрительную улыбку. Ловко нашел себе союзницу, против этой и не пикнуть! Что я, весь Круг приполз на полусогнутых: лучшая лекарка – и как диагност, и как хирург, и как наставница. Моя в том числе. Львица, у которой под обманчиво мягкой на вид лапкой распределение всех медиков, контроль производства препаратов и оборудования и непререкаемое слово для нас, одаренных. Как выясняется, даже в глубоко личных делах.

А возражать, если честно, не больно-то хочется. Я решительно восставала против похожего на фарс брака студентки и декана. Потом – против оформления в серьезные отношения редких визитов с испытательного полигона в Академию. Скоро и им конец, Лимма меня слишком активно и успешно агитирует за работу в ее Акаде.

Задумчивость с грохотом разрушили студенты, управляемые тремя активно пахнущими валерианой распорядителями. А настойка-то спиртовая… Глаза блеском, а движения размахом выдают проблемы с дозировкой. Ладно, лишь бы айри и знать рассадили без ошибок, а прочие не так памятливы. Зал обычно готовят, по крайней мере, за три дня, а тут на все минут десять! Кошмарный сон знатока протокола, ставший явью. Впрочем, они профи: столы задвигались быстро и ловко, выстраиваясь в замысловатый узор. Кресла вообще летали, таблички с именами сыпались звонким золотым дождем.

Хрусталь бокалов еще хранил слабый звук, когда через многострадальные створки, распахнутые и удерживаемые наспех принаряженными в парадные мантии студентами, размеру глаз которых могла позавидовать и я, в зал стали один за другим торопливо входить гости и быстро рассаживаться под опекой распорядителей, накачанных настоечками так, что им, кажется, и протокол по колено. А вот потрясение студентов можно понять. Еще бы! Этих людей и не-людей вживую, в одном месте, за последние пятнадцать лет никто не видел.

Смуглые, глянцево-кофейные, лимонные и бледнокожие. Одетые в строгие костюмы, национальные наряды, старомодные платья с фамильными драгоценностями. Совершенно не готовые к большой встрече, вырванные из пляжного или горного отдыха, нервно одергивающие кофты и рубашки с чужого плеча поверх веселеньких маечек. То есть сообщению о сборе не более суток? Ой-ей, что же творится? Я и не думала, что Лимма настолько непререкаема. Сказала – и они тут.

Гости еще рассаживались, когда госпожа Энзи коротко кивнула и более не возражающий Ялитэ обреченно склонил голову и поставил на воспроизведение запись моего рассказа о Крике, сделанную три дня назад Элом. Прослушали внимательно и без особого понимания. Зашевелились, пытаясь разобрать бумаги и обменяться мыслями.