Докричаться до мира - Страница 11

Я устало откинулась на подголовник кресла, брезгливо оттолкнула шар, заполненный старыми, местами будто истертыми, нитями памяти, и зло выдохнула.

У нас игры с генами разумных под полным запретом, да и прочее строго контролируется. Директор Ялитэ давно пытается усилить генное направление, там есть интересные перспективы, но мы – в смысле, снави – против. Тетушка Энзи упрямо посещает все заседания по новым темам работ и, лениво прикрыв веки, ликвидирует девять из десяти. Как-то ее не позвали, надеясь на чудо: не узнает и все обойдется. Ага… Без чуда не обошлось. Бедный наш розовод, который совершенно ни при чем, лишился нового гибрида, тотально неустойчивого к крупному граду. Розу Лимма выходила, а академиков-заговорщиков ласково так, почти нежно, пообещала удавить. И ей поверили, теперь приглашают первой, с посыльным конверт доставляют, во избежание проблем. Она принимает, посещает, выслушивает и снова запрещает, своим замечательно тихим и мягким тоном поясняя причины: рано, нет механизмов контроля, нет модельного потенциала, велики побочные эффекты… Лимма редко ошибается. Директор Ялитэ знает, но оттого страдает не меньше. Он отчетливо видит перспективы, а мы, по его словам, лишь смутно чуем проблемы. Которые уже где-то, оказывается, во всю развиваются.

Две сотни лет люди и айри живут одним домом, а скелеты в древнем шкафу не переводятся… Их по-прежнему ловко маскируют и хранят впрок. Как и то происшествие со мной, так и не получившее огласки и ясного разрешения. А мне оно могло стоить жизни, пришли-то тогда убивать. Не знали, насколько я Риану родная и как долго и безжалостно у него воспитывалась. Обычный человек для айри не соперник один на один. Они сильнее и куда быстрее, у них зачатки чутья и дара, позволяющие ощущать намерения противника. И отменные когти, я на своей спине проверила. А еще у этих подлых ящеров – огромный опыт, накопленный за многие века.

Ох уж эти айри… почти Вечные, мудрые, отрешенно спокойные и одновременно холодные, расчетливые, высокомерные и жестоко тоскующие по своей прежней жизни. Еще бы! Быть неодолимым и яростно-веселым драконом, самой красивой и правдивой сказкой нашего Релата. Ощущать мир во всей его полноте пару-тройку веков – и, подобно бабочке, нимало не похожей на гусеницу, сбросить прежнее могучее чешуйчатое тело, в одночасье остаться на плоской грустной земле бескрылым, жалким, слепым, глухим, убогим. «Получается, вовсе не из гусеницы в бабочку, а наоборот», – усмехнулась я.

Пока Великий дракон, полубог мира Релата и единственная общая легенда людей и айри, не решил, что пора его родичам жить в долинах, те людей ставили немногим выше скота. Собственно, айри и спустили с гор за излишнюю заносчивость и замкнутость на своем величии. Но чтобы писать и думать так?

Понятно, отчего шарик с древним проектом хранится в особом сейфе директората Академии. Такую правду принять смогут далеко не все. Я вот сгоряча с наслаждением бы врезала за всех уродов с длинной жизнью так удобно сидящему на расстоянии одного движения и виновато вздыхающему – как его там целиком? – Пэйлитаринэллару, кажется. Бедные ученики по полгода тратят на зубрежку имен наставников, чтобы к тому времени их успешно сократить до прозвищ. Эл на свое суперкороткое не обижается. Впрочем, сегодня не его очередь требовать извинений. Хотя и отвечать за убожество древних айри он не может, разве это честно?

– Ты их хоть знаешь, этих ваших генетиков недобитых? – вздохнула я, смиряя тон до брезгливо-расстроенного. Может, есть кого по делу отлупить? Не зря я лучший пилот, до моего уровня реакции айри и те не дотягивают. Кроме Риана, рядом с которым я чувствую себя медлительной неумехой.

– Нет, конечно, – Эл с облегчением пожал плечами, понимая, что гроза прошла стороной. – Не застал, этой записи четыреста семь лет по датировкам. Я тогда еще умел летать, если помнишь. Теперь уже неделю нудно и длинно выясняю детали у каждого айри, поголовно. Нас не так много, и все до единого не знают ни-че-го. Их, недобитых, как ты замечательно определила, судя по всему, вообще нет на Релате. Были, вроде даже имена всплывают. Многовато пропавших для нашего замкнутого мирка бескрылых драконов, чтоб скрыть следы полностью. Но – сгинули. Никто не помнит – куда, когда, каким образом. Ясно лишь, что пришлось все безобразие на время отсутствия Великого в мире. То есть в две последние сотни лет до нашего спуска с гор. И что они не вернулись.

– Ладно. Этот вид, волвеков, они собирались заселить туда, где условия не слишком хороши?

– Они собирались вернуть себе абсолютное зрение и прочие радости жизни «настоящего» дракона, – нехотя буркнул Эл. – Я тоже не знаю, что это за цвет: за-фиолетовый, хотя прежде его наверняка наблюдал, еще будучи крылатым. Когда ты сказала, даже поймал кусочек образа и почти вспомнил. Очень красиво. А как поступают мои родичи с использованным подопытным материалом – догадайся сама.

– Что сказал Риан? – Вот уж единственный настоящий, живой и не тоскующий о прошлом айри. Его мнение считалось неоспоримым не только для меня, но и для Совета.

– Он убежден, что если проект «Технобог» и запустили, то сделали они это не на Релате. Великий бы, вернувшись, их живо вразумил, он и мысли-то такие терпит с трудом. А уж дела… В общем, отбыли тайно и почему-то не вернулись, вестей о себе не подали.

– Куда – прикинул?

– Так и вариантов нет: сама видела-чуяла четыре луны, стабильная планета нашего типа, близкая по массе и даже имеющая остатки атмосферы, – он почти сердито нахмурился моей недогадливости. – Слушай, а кто тебя, такую безнадежно малограмотную, экзаменовал по астро…

Он знал ответ.

Я даже прикрыла глаза. Приятное воспоминание. Весной мы только-только помирились, год не разговаривали после моего решения стать пилотом-испытателем МД, взбесившего обычно спокойного Эла. Как раз разбился один из наших ребят, и декан ходил сам не свой от ужаса: вдруг и я сгину? Надавил на управителя верфей Ринтэя, и мне отказали, якобы по здоровью. Я выяснила реальный повод и второй раз разгромила деканский кабинет, потом еще и Риан примчался, всех отлупил… Мне разрешили летать. С полгода я гордилась собой, а потом сил задирать нос не осталось. Этот черноглазый бессовестно не звонил и не появлялся. Зачем? Ему регулярно отсылал записи сам управитель. И со стартов, и случайные, любительские, с нашего отдыха, всей пилотской группой.

К зиме я уже ревела в подушку, чувствуя себя окончательно брошенной. Сдавать проклятую астрографию явилась полуживая. Дисциплина сложная – включает астрономию, звездную навигацию, кое-что из основ физики и ряд иных разделов. Из-за серии тестов МД мне разрешили пропустить два семестра лекций и сдать все необходимое по программе экстерном. Этот интриган умудрился назначить мне иное, чем прочим, время, ждал с самым своим деловитым и безразличным видом. Глянул на часы, сердито сообщил, что я очень некстати: разве что на ходу проэкзаменует нерадивую, ни разу не являвшуюся на занятия. И пошел. Я топала следом, красная и несчастная, почти как в день первого знакомства. До мобиля. В полете все еще что-то нелепое твердила про звездную навигацию. А этот ящер молчал и щурился, весьма успешно пародируя манеру Риана.

В общем, мы уже стояли на веранде, когда я устала бормотать и исчерпала свои довольно скудные сведения по теме, особенно невпечатляющие для имеющей возможности прямого обучения через шары айри. Я очумело осмотрелась: насыпной остров в гавани Римаса, самый дорогой вид нашего побережья, потому что ни один иной закат с ним не сравнится.

И перепутать нельзя: сама часами рассматривала у Риана картину. Живое золото осенних кленов, багровый виноград, черепица крыш, белоснежный древний замок. Эл знал, что я всегда хотела увидеть оригинал, но остров невелик, и попасть на него очень сложно. Это владения князя провинции Ирнасстэа, куда допускают исключительно по его личному приглашению.

Эл вообще обо мне, кажется, знает все. На картине была осень, а он предложил мне весну, и она оказалась еще лучше. Тысяча оттенков молодой зелени в закатном свете, делающем ее цвет невообразимо ярким и радостным.