Доказательство человека. Роман в новеллах - Страница 4

– Эм-м… Сергей Дмитриевич, вот я уверен, что не ради выгоды… Ну как? Скорее, для себя. – Крупный Парамонов с планшетом в руках присел на краешек кушетки, не слишком фамильярно, но и вполне свободно.

– Убивал для себя… Прият-тный у нас кол-лега… – растягивал слова Андреев.

– У него была такая возможность. Что само по себе, согласитесь, эм-м, дорогого стоит. Когда после войны в 44-м военные разработки наконец пошли в гражданку и все узнали и увидели, что такое настоящие нейросети и человекоподобные машины на их базе, Кретов сразу открыл собственную компанию – по сути, конструкторское бюро плюс цех по разработке и внедрению…

– Это все вроде бы понятно, Паш… Тогда все начали открывать фирмы и фирмочки, чтобы заработать на хлынувших в свободный оборот технологиях, но только Кретов занимался тем, чем занимался… Ведь так? – Андреев говорил медленно, но твердо, от окна не отворачиваясь.

– Да, Сергей Дмитриевич, именно так… – Парамонов сдерживался, стараясь говорить на столь важную для него тему ровным голосом. – Проблематикой искусственного интеллекта преступника и криминальными наклонностями ИИ занимался тогда только он… Пионер практически! Ну если не считать закрытых изысканий наших коллег, военных и спецслужб… Но Кретов пошел дальше, гораздо дальше.

– Хотя, казалось бы, куда уж… – тихо сказал Андреев. – Там жуть какая-то у него началась…

Подполковник резко отвернулся от окна, нашел лицо Парамонова и заглянул в глаза. Паша на секунду растерялся.

– Кретов… эм-м… знаменит в научной среде тем, что не просто пытался выявить преступников среди… отдельных экземпляров ИИ, так сказать… а сам начал обучать их… и… заставлять преступать закон…

– Вот! – Андреев энергично поднял вверх палец.

– Человек, который учил искусственный интеллект грабить, насиловать и убивать… Причем с особой жестокостью… В качестве обязательного… эм-м… условия…

– Отлично. Как это официально формулируется в деле?

– Так, э-э-э… – Паша запрокинул голову. – Ну, например: «Исследовал естественным образом возникающие при генерации нейросетей психологические барьеры»… Или: «Изучал генезис, тестировал и выявлял границы допустимого»… И в итоге составил так называемую «Шкалу моральных установок», признанную позже не совсем научной… Ну и… эм-м… зашел в своих экспериментах слишком далеко… и однажды…

– Понятно, Паш. Дальше я помню. Но нам сейчас плевать, сколько Кретов народу убил, нас тут самих скоро… – Андреев притих, глядя в пустоту, явно не желая потерять некую видимую только ему нить. – Нас, товарищ капитан, мораль, этика и допустимые пределы уже не интересуют и их не интересуют… – он кивнул в окно. – Нам нужно выловить из бумаг Кретова хоть что-нибудь насчет критической ошибки, которая – возможно! возможно! – приводит ИИ к преступному поведению… Понимаешь? За тем я тебя и направил… Вот главное. Вот что нам нужно понять!

Андреев снова отвернулся к окну.

– Так, э-э, товарищ подполковник… Я понимаю… – Парамонов выпрямился.

– И? – тот вдруг резко повернулся обратно.

– Этих данных нет… Я не могу найти.

– Нет или не можешь найти?!

– Нет.

Подполковник смотрел на Парамонова в упор. Капитан встал – взгляд начальника поднял его с кушетки.

– Я уверен, что Кретов так и не выяснил, откуда… эм-м… и как среди нейросетей появляются маньяки и убийцы, скажем так… Это осталось неизвестным.

– А матрицы вычислений и логи сохранились? – голос Андреева как будто сел. – Какие-то наработки, которые могут быть полезны…

– Только контрольные сектора… испытательных прогонов… но это гигантские объемы информации, петабайты… – говорил Парамонов осторожно.

– Знаю! – раздраженно сказал подполковник. – Только мы ни хрена не успеем.

Андреев поднял глаза на небо, Парамонов проследил за его взглядом. Военный самолет, крупный, серебристо-черный, летел беззвучно, как будто крался по небу. Они оба смотрели и щурились.

– Сколько, по последним данным? – тихо спросил Парамонов.

– Тридцать человек.

– Войдем в историю.

Андреев замер у окна. Парамонов сел на кушетку, откинулся на мягкую спинку. Открыл на планшете раздел поисковика «Новости». Сотни статей и заметок, сгруппированных по темам, и заголовки один оглушительнее другого: «Кровавая бойня в Москве – количество убитых цифровым маньяком перевалило за…», «Первое массовое убийство Искусственным Интеллектом», «Нейросеть-убийца орудует в столице», «Искусственный интеллект-маньяк – разработчики не выявили ошибок в коде», «Первый в мире ИИ-преступник заявил, что не собирается останавливаться»…

Парамонов листал страницы, Андреев смотрел на город. Вдруг на улице что-то грохнуло – хлопок, скрежет, звук рвущегося металла, как будто подорвали автомобиль. Андреев отпрянул. Парамонов вскочил и уставился на шефа. На улице заголосили сигнализации, послышались сирены, в небе с характерным гулом тут же возникли милицейские дроны… Андреев посмотрел на подчиненного, хотел что-то сказать, но передумал.

Улицу перед отдельным въездом в здание киберотдела УВД Москвы перекрыли спустя несколько часов, сразу после подписания приказа. Меры были приняты чрезвычайные – обеспечивать их привлекли не только ФСО и СОБР, но и военных. Семь БТР, несколько БМП, два танка, не считая бесшумно зависших штурмовых беспилотных вертолетов. Непосредственно к выходу подогнали три четырехосных грузовика с красными фургонами со встроенными погрузчиками.

Чтобы собрать в одном месте, отключить, инвентаризировать, упаковать и подготовить к транспортировке всех андроидов, работавших в киберотделе, понадобилось шесть часов – к началу погрузки на улице стояла глубокая ночь, и над машинами зависли автономные лампы. Приехавшие из Следственного комитета «живые» следователи-кураторы опечатывали грузовики. Единственный наблюдавший за погрузкой генерал, худощавый, седоватый, с короткой стрижкой, вдруг рассмеялся. Полковник с планшетом обернулся. Генерал показал пальцем – в одном из прозрачных контейнеров подполковник и капитан замерли друг против друга, как восковые фигуры: застывший недовольный Андреев и наклонившийся перед ним испуганный Парамонов.

– Эти как обычно! – воскликнул полковник.

– Теперь вдоволь наговорятся! – засмеялся генерал.

Корабль был настолько огромным, что тянулся по небу уже несколько минут, грохот стоял невыносимый – ощущение, что не на земле стоишь, а едешь в раздолбанном лифте размером с футбольное поле.

Одна из первых летающих крепостей военно-гражданского назначения с серийным номером 5-14 на борту – это «Гроза», целый микрорайон, кусок искусственной суши с домами, административными зданиями, спортплощадками и дорогами на прямоугольной платформе размером 1600 на 700 метров, – и все это, представьте, летит над землей на высоте двадцатипятиэтажного дома. Затмение солнца, пылевая буря, летящие с деревьев листья, взмывающий в небо мусор, гул систем охлаждения самых больших в галактике антигравитационных двигателей… Прежде чем покажутся алые круги сопл задних маневровых, ползти громада будет еще минут десять.

Там, наверху, получше. Здесь, внизу, улицы разбиты войной так, что ходить почти невозможно. Месиво из подбитой техники и бетона, лабиринты из арматуры и искореженного металла. Однако патруль есть патруль: Денис вышел из-за полуразрушенного здания, прошел несколько метров и вдруг – вздрогнул, поднял руку, медленно попятился и, оттесняя Ивана, вернулся за угол, опустился на корточки… Бетонное крошево захрустело, Иван присел сзади, положил руку напарнику на плечо и, пробиваясь через грохот, закричал:

– И не надо меня опекать, понял? Я сам все решу! И схожу в лабораторию сам, один, и тогда, когда мне это нужно будет… Ясно? – он гаркнул так, что Денис отшатнулся.

С полминуты сидели тихо. Затем Иван выглянул из-за угла – пусто. Обманчиво пусто. Когда необъятная «Гроза» загораживала солнце и улицу покрывали сероватые, как в черно-белом кино, сумерки, они всегда пользовались кратким преимуществом и атаковали. Они – это «лисы»: живые, из плоти и крови, командиры расчетов стрелковых и минометных отделений взводов в составе разведрот. Лейтенанты и старшие лейтенанты, молодые, хитрые, жадные до войны. Боевую роботизированную пехоту пускали в любое время суток, «лисы» устраивали провокации только в темноте.