Дойти до рассвета - Страница 6

17 мая 1982 года, 4 часа утра

Когда слишком долго везёт - это, по приметам, не к добру. А нам везло уже третьи сутки после того, как пара "восьмых" высадила "шурави" в глубине этой горной долины. Мы не "засветились" во время высадки - раз. Два - нас не засекли, пока пробирались горными тропами к этому кишлаку. Три - "маскарад" себя оправдал, одинокие путники, встречающиеся вдали, особого интереса к двум десяткам "бородатых" с оружием не проявили... А главное - этот барбос, поисками которого мы занимались ещё под Кандагаром, действительно был в кишлаке, куда нас вывели разведчики с 345-го...

И всё это везение легко и небрежно перечёркивала теперь одна-единственная "подлянка", но какая, ядрена корень!.. Короче, мы стояли на вершине последней высоты, за которой раскинулось неширокое предгорье, молча пялились на такой близкий кишлак и остервенело матерились в душе. Я это уж точно...

Несмотря на раннее утро, кишлак сноровисто просыпался, заполняясь огоньками в дувалах и мельтешащими в кривых улочках фигурками. Причиной столь срочного пробуждения был гулкий и властный грохот где-то на севере. Режьте меня на куски, но если это не отголоски очень солидной артподготовки, то я - балетная примадонна. Если бы мы были там, на севере, и, покуривая, ожидали сигнала к атаке, - этот грохот работающей артиллерии показался бы мне самой приятной музыкой. Но только не сейчас и не здесь: всё летело к чёрту, и это понимал каждый. Идти сейчас в кишлак, в котором все стоят на ушах, - самоубийство чистой воды.

- Отходим!.. - Дубов обернулся и оглядел группу. - Теперь осталось одно - ждать...

Вот чего я ненавижу по жизни - так это ждать и догонять. Но приходится терпеть - армия. Ждать, когда отцы-командиры, наконец, решат действовать значит, вновь устраивать "догонялки" за этой сволочью, которая никак не исчезнет из линз бинокля. Впрочем, "друг" явно никуда не торопится, трудится в поте лица. В этот кишлак "духи" прут отовсюду - где в одиночку, где стаями. Здесь их по быстрому формируют повзводно и отправляют в направлении грохочущего севера. По всей видимости, "духи" судорожно пытаются организовать оборону...

Мы - в режиме радиомолчания, но это не запрещает слушать эфир, из которого сыплется масса интересного. Основное: наши ломятся в Панджшерское ущелье, захватывая одну за другой господствующие высоты, "духи" обороняются яростно, переходя порой даже в психические атаки. Приятной мелочью оказался факт, что наступления здесь "духи" явно не ждали, как, однако, и мы. Двухдневное общение с разведкой 345-го убедило нас, что эти хлопцы двигают с полком на "боевые" куда в сторону Бамиана. О том, что грохотать будет здесь, в противоположном районе, никто даже не заикался! Лихо кто-то "дезу" запустил, всех надули - и чужих, и своих! Только чуток обидно - уж "спецов" то могли предупредить, чтоб мы малость планы скорректировали. Тогда бы не торчали здесь пятые сутки, давясь осточертевшим сухпаем и попеременке разглядывая враждебный кишлак...

Чёрт, как охота очутиться там, на севере, где воюют ребята с 345-го, 103-й, 56-й!.. Там хоть всё понятно: если враг не сдаётся - его уничтожают. Тамошним ребятам не надо утопать в размышлениях, просчитывая, как удобнее ворваться в набитый "духами" кишлак и взять, обязательно живьём, одного-единственного гада...

* * *

- Твои предложения, старшина...

- Брать надо, товарищ майор. Через пару деньков наши сюда придут, снова удерёт...

- Согласен... Готовь ребят, ночью начинаем...

* * *

- Дёма!..

- А?..

- Помнишь караван апрельский?

- Ну...

- Колечко я тогда заныкал, золотое, с рубином...

- Перстень?

- Да вроде... Как мыслишь, вместо обручального сойдёт?

- Покажь...

- Нету... В батальоне, Кушкалиеву на хранение сдал...

- Контуженный! Нашёл кому сдать!..

- Зато он на "боевые" не пойдёт - гарантия... - Рябцев ожесточённо поскрёб бороду. - Никуда не денется, вернусь - заберу...

- Ты никак в законный брак удариться решил?

- А чего такого?

- Да нет... Просто до приказа ещё год...

- Знаю... - хмуро ответил Саня и вздохнул. - Последнее время спать не могу, только глаза закрою - Ирку вижу... С пацаном...

- Тебе бы в отпуск... Давай я к майору подойду, он мужик с понятием...

- Уже... Обещал он после "боевых", только не верится что-то. Ты у нас много отпускников помнишь?..

Вместо ответа Дёмушкин хмыкнул и взглянул на часы. Пора.

- Становись!.. - он оглядел свою "пятёрку". - Попрыгали... Фляга у кого брякает? Васильков, ремень ослабить... Всё, парни, десять минут покурить и оправиться, потом работаем...

* * *

...Пока всё идёт по плану. И слава богу. Скала, на которой мы проторчали трое суток, рассматривая место будущей операции, уже исчезла в чернильной темноте ночи. Слева ворчливо бурлит горная река с маячащим посреди мостом, прямо - лезет вверх горный склон... Две трети пути мы прошли, скоро вершина.

- Абдул? - хрипло донеслось спереди, и Дёмушкин, уловив, как мгновенно взмокли ладони, рывком вывернул автомат под локоть.

...Откуда здесь "духи", мать их?! Не было же тут никого ещё два часа назад!.. Ну, давай, Палваныч, давай, не зря ж тебя в дозор послали... Да лопочи ты, наконец, чурка!..

На голос "духа" Палванов ответил неспешным, с ленцой лопотанием, плавным и успокаивающим. Однако хриплому что-то не понравилось, он снова чего-то прочавкал - более резко и повелительно.

Чш-ш-пок! - и "дух" больше вопросов не задавал, лишь прошуршал ручеёк осыпи, сдвинутый грохнувшимся навзничь телом. Бесконечно долгие секунды над склоном висела тишина, в которую ворвался топот чьих-то ног.

- Абдул?.. - встревожено окликнул подбежавший и лязгнул затвором. Джамаль?! - и, не дождавшись ответа, резанул веером длинной очереди.

Дёмушкин ударил с колена, целясь по рваным вспышкам автоматных выстрелов, но всё равно опоздал - сквозь грохот пальбы кто-то предостерегающе проревел: "Шурави!!!"

* * *

...Кто-то из наших поймал этого "духа" на штык. Кровищи с него выхлестало - что с твоего кабана. Жуткая рыжая лужа - почти у носа, но всё равно надо лежать, прижавшись к мёртвому "духу", потому как подняться невозможно. "Дух" лежит на боку, тело его дёргается, но пули, которые другой шибко настырный "дух" намечает мне в башку, глотает исправно. Тот хорёк гвоздит из-за валуна, отсюда мне его не снять, надо сменить позицию, и тогда я сделаю ему грустно...

Над головой снова свистнуло, Дёмушкин плотнее влип щекой в холодные камни, а затем попробовал оглядеться. Что-то сразу царапнуло его взор, мелькнула какая-то мысль, никак не вписывающаяся в чётко спланированную операцию, но слева рванула граната, и пришлось снова переключиться на неразбериху горячего боя...

Надо же - врюхались по уши! Утешает одно - на вершину ворвались за секунды, "духи" отсюда нас не ждали, трудолюбиво долбили окопы на противоположном склоне. Кто-то из ребят успел с ходу влепить из "мухи" по позиции ДШК, кто-то сквозь грохот пальбы заорал: "Дави их!.." - и началось... Схлестнулись, смешались в момент. Теперь в этой катавасии не было ни спецназа, ни "духов". Были люди, сцепленные ненавистью, которые стреляли, резали и давили друг друга по одной причине: они были врагами. Кто кого - пока непонятно, но если из кишлака засекут... Стоп! Вот в чём оказия!..

Он вдруг вспомнил, ухватил за кончик насторожившую недавно мысль. Дело в том, что в кишлаке, который по всем прикидкам должен досыпать последние часы до рассвета, кипит что-то уж очень бурная жизнь. В нескольких местах он ярко пылает, швыряя в небо снопы жёлто-красных искр, и больше всего походит на чудный аттракцион в "Луна-парке". А ещё из кишлака рвутся в ночь, путаясь и скрещиваясь, беспорядочные нити "трассеров". И вывод напрашивается несколько неожиданный: в кишлаке, в который мы должны были бесшумно войти, кто-то уже воюет, и воюет также зло и беспощадно, как здесь, на удерживаемой высоте 2714...