Дочь старого друга - Страница 22

Под неодобрительным взглядом тетки Вирджиния вышла из кухни и направилась в сарай, Митч, опустившись на корточки, внимательно рассматривал что-то.

— Митч? — окликнула она.

Митч взглянул на нее, и она почувствовала, что сердце разрывается в груди. Ну почему она так сильно любит его, а он ее нет?

— Уже доели пирог? — осведомился Митч.

— Тебе было бы приятно, если бы я оставила тебя за столом в день твоего рождения, как ты меня? — обиженно спросила Вирджиния.

— Нет, — пробурчал в ответ Стоун и снова отвернулся, продолжая возиться с сумкой.

— Я думала, ты уже уехал, и только от Брюса узнала, что ты еще здесь, — попыталась объяснить Вирджиния.

— Ну и как прогулка в новом экипаже? Наверное, Брюс сплетал тебе веночки и страстно смотрел в твои глаза? — вспылил Митч.

— Забудь о Брюсе хоть на минуту! — воскликнула Вирджиния. — Он всего лишь мой приятель…

— Но он хочет стать больше, чем просто твоим приятелем.

— Ну уж этого он не дождется, — выпалила Вирджиния и осеклась. Боже, она чуть было не выдала, что любит только его!

Митч подошел к ней.

— Знаешь, Брюс сможет дать тебе все, что необходимо: дом, семью… — тяжело вздохнув, признал он свое поражение.

— Откуда тебе знать, что мне необходимо? — с горечью спросила она.

— Расскажи мне об этом, — заглядывая ей в глаза, попросил Митч. — О чем ты больше всего мечтаешь?

— Об уважении… и… — начала она, но тут Митч поцеловал ее раз, и другой, и третий, — о понимании… и…

— О страсти. Не забудь о страсти, Джинни, — горячо прошептал он, с трудом оторвавшись от ее сладких губ.

Она прижалась к его груди и тихо призналась:

— Да… И о страсти.

Митч снова прильнул губами к ее рту, и у нее подкосились ноги. Вирджиния обвила руками его шею, а он приподнял ее и так крепко поцеловал, как никогда прежде.

— Прости, что я вел себя ночью, как упрямый осел, — смущенно пытался он оправдаться. — У меня тоже есть подарок для тебя. — Митч опустил ее на пол и полез в карман.

— Мне не нужно от тебя никакого подарка… — возразила Вирджиния.

Митч раскрыл ладонь, и она увидела изящную золотую брошку в виде двух сплетенных сердец.

— О, какая красота! — восхитилась она.

— Она принадлежала еще моей бабушке, а теперь станет твоей.

— Но я… я не уверена…

— От Келли ты приняла подарок, а от меня не хочешь? — укорил ее Митч.

— Но он же просто взял эту цепочку в своем магазине. А ты… ты даришь мне семейную реликвию.

Митч прикрепил брошку к платью Вирджинии.

— Я хочу, чтобы она стала твоей, — тихо произнес он.

Вирджиния долго смотрела ему в глаза и наконец прошептала:

— Спасибо… — Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее, и тогда она попросила бы отказаться от решения уехать из Логана. Но Митч вдруг резко отстранил ее. Наверное, он боится связать себе руки, подумала Вирджиния. Значит, утром он уедет, и не в ее силах убедить его остаться.

Просеменив босиком по холодному дощатому полу, Вирджиния осторожно пробралась в темную прихожую в другом крыле дома. Она остановилась у двери в комнату тетки и услышала ее раскатистый храп. Тогда, прошмыгнув через гостиную и кухню, она вышла из дома. У дверей сарая она, затаив дыхание, прислушалась и быстро заглянула внутрь. Митч спал на сене, завернувшись в одеяло.

Вирджиния склонилась над ним и с трудом проглотила комок в горле, пытаясь приглушить внутренний голос, который кричал, что она должна немедленно бежать отсюда.

Лицо Митча выглядело таким безмятежным, что она чуть не заплакала от обиды. Она присела рядом, но тут же поднялась, чтобы случайно не разбудить его. Вирджиния ненавидела долгие прощания перед разлукой, но сегодня, уже лежа в постели, вдруг поняла, что никогда не простит себе, если не посмотрит на него в последний раз.

Она долго смотрела в лицо любимого мужчины, потом не удержалась и прикоснулась к его спутанным волосам и шелковистым усам, затем перевела глаза на сильные руки, вспоминая, как они ласкали ее.

— Кажется, я потеряла тебя, Митч, — еле слышно пробормотала она и повернулась к двери.

Сильная рука сжала ее лодыжку.

— Ты что-то хотела мне сказать, Джинни?

— Я… я только хотела убедиться, спишь ли ты. Не могла заснуть и…

Рука Митча пробежала по кружевному подолу ее ночной рубашки и поднялась по обнаженным ногам к коленям. Вирджиния ощутила, как тепло волной приливает к телу, и оглянулась на залитый призрачным лунным светом сарай, лишь бы не смотреть в его глаза.

Руки Митча поднялись еще выше и сжали упругие бедра Вирджинии. Он притянул ее к себе, прошептав:

— Иди ко мне.

Безвольная, не способная сопротивляться, Вирджиния опустилась на колени, и Митч нежно коснулся ладонью низа ее живота под тонкой рубашкой.

— Скажи мне, что ты хотела, — настаивал он.

— Попрощаться, — вымолвила она.

— Попрощаться? — Митч повернулся на бок, одеяло соскользнуло с его обнаженных бедер. Их глаза встретились. — Можно, я тебя поцелую, Джинни? — умоляюще проговорил Митч, и она кивнула, не в силах противостоять собственному желанию.

Вирджиния набралась храбрости и сама припала губами к его рту. Она ласкала руками его мускулистую грудь и, приоткрыв рот, водила языком по его губам, как это делал он. Потом подняла руки, погрузила пальцы в его волосы и легла на него. Митч быстро снял с нее ночную рубашку.

Обнаженные, они продолжали с упоением целовать друг друга. Митч все крепче прижимал ее к себе, пока ей не показалось, что она парит в воздухе и раскрывается навстречу его страсти, подобно цветку, распускающемуся навстречу солнцу.

Митч рывком убрал одеяло, и Вирджиния ощутила тяжесть его горячего тела.

— Хочешь быть моей, Джинни? — хрипло спросил он.

— Я не могла… не могла позволить тебе уехать, не взглянув на тебя в последний раз, — всхлипнула она.

Митч целовал ее глаза, нос, шею. Руки нежно ласкали тело, а губы упивались вкусом бархатистой кожи. Наконец его рука проскользнула к тому заветному месту, которое только он и знал. И Вирджиния забыла обо всем. Она шептала его имя, прижимаясь к нему, и миллион ярких звезд, танцуя, сияли в ее глазах.

— Я же говорил, что ты только моя! — С этими словами Митч вошел в нее, и она чуть не задохнулась от переполнившего ее восторга. — Так будет всегда!

Вирджиния наслаждалась каждым его движением, и каждое ласковое слово разжигало ее страсть все сильнее. Она со стоном прижимала его к себе, долго не отпуская, а когда все кончилось, зарыдала, зная, что это было в последний раз.

Два дня спустя Вирджиния сидела на ступеньках крыльца, вдыхая свежий утренний воздух и подбадривая себя крепким кофе. Митч уехал, и ей было очень грустно. Он ускакал еще до рассвета, прежде чем она проснулась на куче сена в сарае, где они вместе провели ночь.

При воспоминаниях о той последней ночи тепло разливалось по всему ее телу. Воспоминания — все, что осталось ей от Митча, да еще брошь его бабушки.

Она дотронулась до золотой булавки, заколотой у сердца, и подумала, что Митч тоже никогда не забудет ее, Вирджинию. Но эта мысль не успокоила ее, как не успокаивала ни работа в школе, ни домашние дела, ни заботливые хлопоты тетки и Брюса Келли, которые не понимали, что с ней происходит. А она чувствовала себя потерянной. Иногда ей казалось, что стоит обернуться, и она увидит Митча. Жар пламени в плите напоминал ей о горячем теле Митча, а небо над головой — о синеве его глаз.

Вдали показалось облако пыли. Всадник скакал к их дому. Вирджиния прикрыла глаза, мечтая, что это Митч, как ветер, несется к ней, и зная, что этого не может быть. Все равно она была разочарована, увидев, что это всего-навсего шериф Мик Харви.

— Доброе утро, шериф Харви.

Желтые глаза задержались на ней дольше, чем следовало, и Вирджиния вздрогнула. Шериф спешился и снял шляпу.