Дочь колдуна - Страница 91
Мила застыла от ужаса, смотря на таинственного посетителя, одетого словно в какое-то черное и точно волосатое трико; землистого цвета и мертвенно-бледное лицо его коробила судорога и, хотя походило оно на лицо ее отца, но черты приняли странное сходство с бывшим женихом г-жи Морель, Казимиром Красинским, – портрет которого она часто видела у своей приемной матери.
– Папа, – прошептала Мила, делая шаг к нему.
– Отойди и не приближайся ко мне, – произнес глухой голос. – Я исчез, я умер. Не пугайся, это не надолго! Я пал жертвой ужасной подлости, но все же сумею добыть себе новое тело; вероятнее всего то самое, у которого на твоих глазах сменился хозяин. Ха-ха-ха! Только теперь я опасен, потому что стал вампиром и жажду крови; хотя тебе я не причиню зла.
Он отступил и точно растаял в ночной мгле, а совершенно подавленная Мила упала в кресло, дрожа как в лихорадке. Отец ее – умер… отец – вампир… то есть стал одним из тех таинственных и страшных существ, которые ненасытно жаждут жизненной силы здорового и крепкого человека! Насколько опасно подобное вампирическое существо она убедилась на собственном опыте, а можно ли ручаться, что вампир пощадит ее мужа или ребенка? И Мила дрожавшей рукой отерла влажный от испарины лоб. Ее душил оставшийся после мерзкого существа трупный запах и еще минуту она боролась со слабостью, а потом лишилась чувств…
Открыв глаза, она увидела, что г-жа Морель терла ей виски одеколоном и давала нюхать соль.
– Право, Мила, тебя нельзя и на пять минуть оставить одну. Скажи мне, зачем это в такой холод ты открыла дверь на балкон, и отчего упала в обморок?
– Не знаю, тетя. Я задыхалась, мне не хватало воздуха, и потом эти отвратительные нервы мои! – прошептала Мила, обнимая г-жу Морель и разражаясь судорожными рыданиями.
На другой день после описанного происшествия адмиралу удалось кратко побеседовать с Надей в библиотеке, после чего та рано легла спать, ссылаясь на сильную головную боль, и отпустила горничную, а по прошествии часа неожиданно вернулся граф. Он казался усталым и озабоченным; узнав, что у графини мигрень и она уже спит, он не захотел тревожить ее и приказал приготовить постель в своей прежней спальне, куда тотчас и удалился.
Пробило полночь, и в обширном замке все спало. Адмирал тихо вошел в комнату графа и, как тень, подкрался к его постели. Бельский лежал неподвижно; тело его точно окоченело, рот был открыть и состояние его походило на каталепсию. Иван Андреевич поспешно вышел, а минуту спустя снова вернулся уже с Ведринским, который нес большую миску, кропило и простыню, и Надей – с горевшей восковой свечой в руках; сам адмирал нес серебряный подносик с освященной облаткой.
– Вампир временно покинул захваченное чужое тело, чтобы искать новых жертв, но мы отрежем ему путь отступления, строго сказал адмирал.
Надю он поставил в ногах постели, а Ведринского у изголовья и, взяв кропильницу, окропил сначала тело, читая заупокойные молитвы. Затем он произнес трижды:
– Адам Бельский! Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Коего ты с верой исповедовал до последнего издыхания, очищаю тело, оживлявшееся душой твоей, от соприкосновения с нечистым, овладевшим им духом. Влагаю в уста твои освященный хлеб, которого тебя лишили путем злодеяния. Он будет тебе защитой.
Сказав это, он вложил кусочек облатки в открытый рот, который немедленно закрылся. В то время, как Иван Андреевич произносил имя Бельского, над головой лежавшего тела появилось беловатое облако, которое быстро затем изменилось, приняв облик настоящегографа Адама, пристально смотревшего на присутствовавших с чувством глубокой благодарности. Призрак перекрестился, потом побледнел и растаял в воздухе. Тогда адмирал вложил свечу в окоченевшую руку, закрыл тело простыней с большим крестом посредине и кабалистическими знаками по углам, а на уста наложил крестик. После этого Ведринский и Надя вышли, адмирал же остался и, опустившись на колени у изголовья, стал молиться, ожидая возвращения сатанинского духа.
Ждал он недолго. Не прошло и нескольких минут, как распахнулось окно и темная человеческая тень, со свистом и треском, устремилась к телу, с которым ее соединяла тонкая огненная нить, теперь только ставшая заметной. Не доходя на шаг до постели, призрак застыл на месте, а затем откинулся назад с глухим стоном и корчась. Огненная связь натянулась, как струна, и потом лопнула, с глухим взрывом, а призрак упал, словно перевернулся в воздухе и исчез за окном. Тогда адмирал снял простыню, погасил свечу и вышел из комнаты, оставив только золотой крестик, как бы замыкавший уста.
– И второй демон наткнется на уничтоженный переходной мост, – подумал довольный Иван Андреевич.
Подземную залу, где стояло тело Красинского, мрачно освещали четыре черных свечи в серебряных шандалах, а карлик, сидя на полу перед статуей Люцифера, жалобно читал нараспев заклинания. Часы на вилле пробили полночь, как послышался шелест словно сухих листьев и по подвалу пронесся порыв холодного ветра. Немного спустя, приподнялась крышка гроба и показалось бледное лицо Красинского. На мертвенном лице его живы были лишь глубоко впалые глаза, горевшие как два угля. С кошачьей ловкостью проворно соскочил он на пол, схватил лежавшее на столе перед истуканом кольцо Твардовского и бесшумно выбрался из подземелья в поисках за новым телом, которое дало бы ему возможность безнаказанно совершать новые и новые злодеяния. Как темное облако, неслось по воздуху таинственное и опасное существо, окутанное чем-то вроде дымчатой мантии. Живые не замечали его, конечно, но ночные животные кидались в сторону и бежали при виде вампира.
Полет свой Красинский направлял к замку Бельского. Он знал, что тот вернулся, потому что «граф» побывал в подземелье и сообщил Бифру, что Уриэль и Азима, задержанные делами ордена, прибудут только через несколько дней; причем весть о смерти Ахама глубоко потрясла его. А направлялся Красинский в замок с целью отобрать у Баалберита им же данное тому тело. В качестве новой «квартиры» тело Бельского оказывалось в данную минуту ближе всего; кроме того, им и легче завладеть, потому что, вследствие сношений с ларвой, Баалберит ослабел и не пустил вообще прочных корней в своем новом теле. Вернулся он, наверно, расстроенный, усталый и спит, а по всем вероятиям выйдет в астрал. Этим его отсутствием Красинский и задумал воспользоваться, чтобы с помощью сатанинской науки и вампирической силы прогнать Баалберита и занять его место. Тогда… – и жестокая, циничная усмешка скривила губы призрака, – несмотря ни на что, он будет по праву обладать Надей, сделавшись ее мужем.
Он беспрепятственно проник в старый замок, все закоулки которого прекрасно знал, проскользнул в комнату Бельского и тихонько приподнял портьеру. Инстинкт привел его прямо к цели. Но вдруг злой дух с хриплым криком отшатнулся, увидав, что не в состоянии подойти к постели, которую окутывала дымка голубоватого света, а над головой трупа парил в воздухе лучезарный крест.
– Проклятие! Игра моя здесь проиграна! – прошептал темный дух, дрожа от бешенства и исчезая через окно.
Но там он столкнулся с таким же черным и плотным, как сам, существом, а два зеленых, фосфоресцировавших, словно у дикого зверя, глаза вперили в него взгляд, дышавший ненавистью и лютой злобой.
– Опоздал, предатель! Не получить тебе этого тела, которое ты собрался похитить у меня, как задумал отнять и многое другое. На этот раз ты сам в дураках! Ха, ха, ха!
Злорадный смех прозвенел в ушах Красинского, но он в свою очередь так же враждебно и насмешливо сказал:
– Я нахожу, Баалберит, что рассудок твой помутился от пребывания в теле благочестивого графа Бельского. Какие же мы были бы демоны, если бы нашими поступками руководили великодушие и человеколюбие, а серд ца наши не горели завистью, насилием и братоубийственной враждой? Мы оказываем друг другу услуги потому только, что это нам выгодно; отсюда ясно, что чем больше будет нашихсреди живущих, тем мы будем сильнее. Я ведь имел уже тело, так почему же мне было не помочь тебе завладеть телом Бельского? Но раз только тело это может пригодиться мне самому, то, конечно, я не стеснюсь изгнать тебя из него. Никто не мешает тебе проделать то же самое, а с твоим знанием и при помощи братства ты можешь сыскать новую квартиру. Мне же необходимо как можно скорее устроиться; я не могу выносить полную опасностей, жалкую жизнь вампира. Пока до свиданья. Мне пора домой: я чувствую, что слабею. – И с головокружительной быстротой темный силуэт его исчез в пространстве.