Дочь доктора Фу Манчи - Страница 31

Доктор с сомнением покачал головой.

— Впрочем, я ее сохранил, — сказал он. — Она у меня наверху. Думаю, какой-нибудь препарат из индийской конопли.

— Что ж, конопля всегда пользовалась особым вниманием этой компании, — мрачно заметил Смит. — Так что скорее всего вы правы. Итак, как я уже сказал, в задачу карлика входило без шума усыпить пашу, накинуть ему на руки петлю и помочь тому, кто ожидал наверху, поднять туда тело. Между прочим, смею предположить, что наш приятель, валяющийся сейчас в камере полицейского участка на Уэйн-стрит, — единственный хасисин, когда-либо попадавший в руки европейской полиции. Мне же сталкиваться с ними уже доводилось, и я много раз убеждался, что эти головорезы, несмотря на свой рост, сильны, как гориллы. Так что помочь «мистеру Солкелу» доставить пашу наверх ему бы особого труда не составило. Там его уложили бы в постель, применили бы еще кое-какие препараты — ну, а утром внезапно выяснилось бы, что несчастный, болезненный обитатель сорок первого номера мирно скончался от сердечной недостаточности. Хозяева гостиниц не любят, когда у них кто-нибудь умирает, так что смерть неизвестного постояльца из Смирны постарались бы быстренько замять, а наш «мистер Солкел» самым приятнейшим образом завтракал бы завтра поутру в компании премьер-министра. Потом он внезапно обнаружил бы, что слишком услужливая челядь захватила в путешествие чересчур много багажа, и отправил сделавшего дело карлика в бельевой корзине по соответствующему адресу…

— Но как он сюда-то попал, это карлик? — перебил я.

— Наверняка в том самом чемодане, который доставили мистеру Солкелу сегодня днем, — предположил Веймаут.

— Естественно, — как нечто само собой разумеющееся подтвердил Смит.

— Но как, скажите, Бога ради, — вскричал я, — как смог бы самозванец, при каком угодно внешнем сходстве, выполнять роль Свази-паши?

— Очень просто, — уверил меня Найланд Смит. — Он знает все, что должен знать Свази-паша. Досконально знаком с его личной жизнью, с его привычками, окружением…

— Но кто же он? — удивился Петри.

— Брат-близнец Свази-паши, — невозмутимо ответствовал Найланд Смит. — А кроме того, его смертельный враг и член Совета Семи.

— А настоящий Свази-паша?

— Мирно проживает в гостинице «Плаза», — с той же невозмутимостью объяснил Смит, — маскируясь под слугу из собственной свиты.

Какое-то время все мы молчали, переваривая услышанное.

— Впервые в жизни мне довелось воспользоваться мешочком с песком, — задумчиво протянул затем Смит, взвешивая в руке указанный предмет. — Однако, пока я ехал на вокзал, мне пришло в голову, что эта штука в данном случае подойдет больше, чем что бы то ни было. В купе мы с пашой обменялись пальто, так что закутанный в шарфы джентльмен, величественно проследовавший в пятый номер, был не кто иной, как ваш покорный слуга! Мултанбей, секретарь, выбрав подходящий момент, по моей команде улизнул и оставил меня в одиночестве в этих апартаментах. Честно говоря, я и сам толком не знал, чего ожидать, и на всякий случай приготовился ко всему. Вы хорошо знаете, Петри, — у меня есть кое-какой опыт общения с этой компанией, и об их методах знаю не понаслышке. Вскоре из дымохода до меня донесся слабый звук, тот самый, что так взволновал вас, Гревилль. Тут до меня начало доходить, каким образом они собираются сюда пробраться. Однако мешочек с песком — его историю я вам когда-нибудь еще расскажу — лежал в моем чемодане в прихожей. Я вышел, чтобы его достать, и услышал ваши шаги, Гревилль. И слава Богу, что успел вас перехватить до того, как вы позвонили, так как мне необходимо было захватить наших приятелей на месте преступления.

Снова все помолчали.

— Час уже поздний, — медленно проговорил Петри, глядя на Найланда Смита, — но я думаю, Смит, вы должны нам объяснить и все остальное.

— Не возражаю, — спокойно согласился тот.

Это странное ночное собрание в гостиной доктора Петри я запомнил навсегда. Жена доктора свернулась калачиком в затененном углу дивана; ее хрупкая красота совсем не соответствовала тому жуткому делу, что собрало нас вместе. Правда, я уже знал, что в прошлом она была достаточно тесно связана с организацией, вновь протянувшей свои длинные руки, чтобы по собственной прихоти двигать фигуры на шахматной доске мира. Веймаут уселся в кресло перед камином и флегматично покуривал. Петри стоял на коврике перед камином, не сводя глаз с Найланда Смита. Я устроился за письменным столом, напряженно слушая его сжатый, сухой рассказ. Сам же мистер Смит, не выпуская изо рта постоянно гаснущую трубку — за эту ночь он, похоже, переломал несколько коробков спичек, — как всегда, расхаживал взад-вперед по комнате и говорил, говорил, говорил…

— Вы просили меня объяснить, Петри, — начал он, — почему я позволил вам поверить, что погиб. Ответ прост: я давно уже усвоил, что в определенных ситуациях наибольшие преимущества получает невидимка, человек, которого не существует. Дружище мой дорогой, — он импульсивно повернулся к доктору, — конечно же, я знал, как вам будет больно. Да и остальным тоже. Но, поверьте, это было необходимо. Простите меня. На карту были поставлены миллионы судеб. А теперь я расскажу вам всем, как пришел к такому решению.

Не знаю, насколько вам, Гревилль, запомнилось то собрание в доме шейха Исмаила. Но вы наверняка помните, что я узнал древнего мандарина, который встретил нас в прихожей. То был не кто иной, как Ки Минг, глава Совета Семи! Помните наш налет на их лондонский притон, Веймаут, и тот фантастический финт, с помощью которого ему удалось проскользнуть у нас между пальцев?

— Еще бы! — ухмыльнулся суперинтендант.

— Потрясающей силы ум, едва ли не самый мощный в сегодняшнем мире! Я, во всяком случае, смело поставил бы его на второе место после доктора Фу Манчи. Впрочем, мне пока трудно в полной мере оценить способности леди, известной под именем мадам Ингомар, — возможно, она тоже претендует… Ну, еще посмотрим. Короче, я не был уверен, узнал ли он меня. Но даже если и так, что-либо предпринимать все равно было поздно. По крайней мере я знал, кто он, и видел, откуда нам угрожает опасность.

— Я лично считал, что она угрожает нам отовсюду, — мрачно прервал его я.

— Ну, что касается вас, Гревилль, полагаю, орден Виктории был бы не слишком высокой наградой за ваше мужество в той ситуации! — улыбнулся Найланд Смит. — Конечно, если бы мандарин был уверен, что мы не те, за кого себя выдаем, он бы в жизни не допустил нас на совет. По счастью, он только подозревал. Но тем не менее тут же принял меры, чтобы проверить свои подозрения. Недаром мне не понравилось, какими глазами, войдя, посмотрел на нас шейх Исмаил. Позже я узнал, что в Эль-Кхаргу немедленно послали человека, дабы увериться, что тибетские депутаты действительно прибыли. И он в этом в самом деле уверился, наткнувшись на них по дороге. Надо сказать, им повезло, что удалось привлечь его внимание. Кстати, посланником был третий дакойт, который, как вы помните, отсутствовал на совете.

Два удара гонга сообщили мне о том, что произошло. Едва Ки Минг убедился, что мы — вражеские лазутчики, я бросил взгляд назад и увидел, как набрасывает вам на голову шарф тот огромный негр-охранник — просто поразительна его способность бесшумно передвигаться при таких-то габаритах. И еще — третьего дакойта, подобравшегося уже к самому моему локтю.

В такие минуты мозг работает быстро. Я понял, что мандарин распорядился взять нас живьем. Но одновременно заметил, какими глазами смотрит на меня шейх аль-Джебал, и сообразил, что далеко не все приказы выполняются буквально.

Все это промелькнуло в моем мозгу в доли секунды.

Я точно знал, что вас спасти скорее всего не смогу. Сопротивляться подобным людям, да еще когда они собрались в таком количестве — дело абсолютно бессмысленное. Единственное, что я мог попытаться сделать, — спастись самому, а потом найти возможность освободить вас.

В других устах подобное заявление, высказанное откровенно и решительно, могло бы прозвучать, мягко говоря, несколько цинично. Но когда его произнес мистер Смит, ни один из нас не усомнился: речь шла об обдуманном и единственно верном в той ситуации решении подлинного мастера стратегии.