Доброе утро. Притчи нашей жизни, написанные самыми любимыми и знаменитыми - Страница 3

У меня была такая компания поклонниц – школьниц, ну, это было лет 12 назад, они прямо со школы, как на работу, ходили под моими окнами, и вот они стояли, караулили, выслеживали у подъезда, доставали с такой силой, что мы уже вынуждены были просить милиционеров, чтобы они с ними побеседовали. Это была мука адская. Они ничего не понимали и говорили:

– А мы ничего не делаем, просто стоим и смотрим.

С юридической точки зрения придраться было невозможно. Но это очень тяжело, когда ты знаешь, что они постоянно здесь и наблюдают за тобой. Это психологически некомфортно. В один прекрасный день они позвонили в нашу квартиру. Я открываю дверь, вижу их, и у меня глаза мечут молнии, а одна из них говорит:

– Мы не хотели, мы не хотели заходить, но там машину вашу угоняют. И действительно, муж приехал на машине и на какое-то время оставил ее под окном. – Там машину угоняют, просто вот что мы хотели сказать, – сказали они и убежали.

Я тут же бегу:

– Саша, там машину угоняют!

Муж посмотрел в окно, а машина выворачивает уже со двора. К счастью, в итоге мы вернули быстро машину. Вот так мои поклонницы принесли пользу, и я сказала им:

– Хорошо, десять минут в месяц я с вами общаюсь, разговариваю, фотографируюсь, отвечаю на ваши вопросы.

Прошло время, девочки выросли, стали хорошими девушками, красавицами, умницами. И свою жизнь связали с музыкой, телевидением, искусством. Отчасти благодаря фан-клубу, реализовав свои детские мечты.

Как-то летом я ехала на съемку для гламурного журнала. На мне было красивое платье с эффектным вырезом. И мне нужно было быть прямо секси такой, а в арсенале у девушек есть женские секреты, например такие штучки, которые подкладывают в бюст, и он сразу увеличивается размера на три. Я и воспользовалась этим секретом. Села в машину и поехала на съемку. Останавливает меня молодой лейтенант, я открываю окно машины и говорю:

– Вы меня, ради бога, простите, я тороплюсь. – Отдаю ему права, и он вроде понимает, что перед ним известная артистка. И тут я впервые в жизни поняла, как хорошо быть секс-бомбой.

Он не смотрел ни на права, ни на меня – он смотрел на вырез в моем платье как загипнотизированный. Я говорю:

– Вы понимаете, я опаздываю на съемку! Ну, ехать-то можно уже?

– А?., а… ну да, езжайте, езжайте.

Он был очень молоденький. А у меня поднялось настроение, и я до сих пор вспоминаю эту историю с улыбкой.

Давным-давно я ехала на поезде в какой-то город, и проводница берет билеты у вагона, смотрит так на меня и говорит:

– Да, не повезло тебе.

– Почему?

– Да пока сюда ехали, на этом месте мужика зарезали, я конечно, кровушку-то отмыла всю…

Я так на нее смотрю и говорю:

– Ой, а поменяться нельзя?

– Нет-нет, все занято, это я тебе так сказала, что если пятнышко увидишь красное, не пугайся.

Я была очень послушным ребенком. Это был девятый класс. Я, честно говоря, не помню, какой шел фильм, но было написано, что детям до 16 лет нельзя. Мы убежали всем классом с уроков. Я позвонила домой и спросила маму:

– Можно ли мне пойти на этот фильм?

Мама сказала:

– Нет.

Все пошли в кино, а я домой.

Я сейчас открою очень большую тайну. Тайну, которую знала я и несколько моих подружек. На выпускном экзамене на сочинении я была вся в шпаргалках, но нужную мне бумажку так и не нашла. К счастью, я написала эту работу. Пусть меня простят педагоги, но думаю, что без шпаргалок не обойтись. Потом уже с годами понимаешь, что главная шпаргалка – это сама жизнь, она уже подсказывает все.

Учитывая специфику нашей музыкальной школы, преподаватели смотрели сквозь пальцы на такие предметы, как химия, физика. Кому интересно было – занимались. Но для меня, честно говоря, не в обиду физикам и химикам будет сказано, это было неинтересно. Я гуманитарий больше, а еще эмоционально творческий человек. И все педагоги знали, что я хорошо рисую. И на уроке физики я всегда нашей учительнице, понимая, что меня сейчас спросят и, конечно, поставят двойку, тихо так говорила:

– Я вам хочу одну вещь показать.

И отвлекала ее внимание, обязательно ей рисовала новый фасончик или рассказывала новый рецепт; когда звенел звонок, я уже знала, что на этот раз меня пронесло.

Когда мы переехали из Ростова в Баку, у нас был азербайджанский язык в школе. А так как до меня этот предмет уже изучался, то для меня это был темный лес.

Я вообще к языкам не очень склонный человек. После диктанта я получила тетрадку, где живого места не было, ее надо было, наверное, сохранить, все поля были в галочках, все слова были по два-три раза зачеркнуты. Приходит учитель наш и спрашивает:

– Как вы думаете, сколько Аллегрова получила по диктанту?

Я думаю – неужели я что-то смогла написать?

Ну не 5, не 4, не 3, не 2.

– А что?

– 0.

Такая запись в тетради в виде нуля у меня тоже была, потом меня освободили от этого предмета.

В моей жизни был один человечек, который оставил след о себе такой яркий, что истории о нем можно рассказывать очень долго и много. Это была маленькая старушка, бабушка Тоня из Украины, которая жила в доме Оскара Борисовича Фельдмана, который я потом приобрела. Она с ним родства никакого не имела и со мной соответственно тоже. Эта бабушка жила там лет 20 и была кем-то вроде управительницы. Когда я купила этот дом, бабушка осталась жить с нами, потому что ей некуда было деться, родных у нее тоже не было. Прежде чем начать приводить в порядок новое жилище, я соорудила этой бабушке пристройку при гараже со всеми удобствами, туда ее и переселила, а только потом начала основной ремонт.

Бабушка Тоня не понимала многие вещи. Однажды у меня дома была съемка, и после съемки остались все эти огонечки, лампочки. Бабушка была пожилым человеком и от всего освобождена, но ей хотелось все время принимать участие во всем. Она все время говорила «что она непотребная домработница, потому что улицу не метет, еще что-то «не делает». И вот моя помощница по дому застала ее, когда бабушка Тоня с ножом в руках с сосредоточенным лицом пыталась перерезать толстенный кабель. Она ей сказала:

– Ты что? Это больших денег стоит, Ирочка приедет с гастролей, расстроится, что ты делаешь?

Слава богу, ее не ударило током. Когда закончилась съемка, пускали фейерверки, довольно громко, на весь поселок, а бабушка была у себя в домике, она мне потом рассказала, что когда она это услышала, она упала на пол и стала молиться, она подумала, что конец света. Когда я приехала с гастролей, она упала мне в ноги и давай обнимать меня.

– Тонечка, что случилось? Ты что делаешь? – Мне не по себе, что это за крепостное право. Я ее поднимаю.

– Ты ж моя хорошая, да ты ж меня прости, я хотела как лучше.

– Что ты хотела?

– Да вот этот вот свет. Да я ж хотела, чтоб оно не запалилось.

У нее была идея фикс, что если что-то включено, то оно должно обязательно загореться. Она выключала в доме все розетки, мы приходили, рыскали в темноте, все искали свет. Она отключала абсолютно все, оставляла только холодильник, и когда я ее спрашивала, зачем она это делает, она, как хозяйка, мне отвечала: