Добро пожаловать в обезьянник (сборник) - Страница 6

— Зато Бланш хоть отбавляй, — сказал я, имея в виду увядших красавиц, которые могли бы сыграть роль увядшей Стеллиной сестры. — Наверно, такова жизнь: двадцать Бланш на одну Стеллу.

— А стоит отыскать такую Стеллу, — добавила Дорис, — как выясняется, что она ничего не знает о любви.

Тогда мы с Дорис придумали хитрость: позвать Гарри Нэша, чтобы разыграл какую-нибудь сцену вместе с Хелен.

— Может, это хоть немножко ее растормошит, — сказал я.

— Было бы что тормошить! — проворчала Дорис.

Мы снова позвали наверх Стеллу и попросили найти Гарри. Он никогда не сидел на пробах вместе с остальными — да и на репетициях тоже. Когда ему не нужно было играть, он тут же прятался в каком-нибудь укромном уголке, подальше от чужих глаз. На пробах Гарри обычно уходил в справочный зал и коротал время, разглядывая флаги разных стран на стеллаже со словарями.

Хелен поднялась к нам, и мы с большим прискорбием увидели, что у нее заплаканное лицо.

— Ах, голубушка! — запричитала Дорис. — Да что же… что с вами стряслось?

— Я ужасно читала, так ведь? — спросила Хелен, повесив голову.

Дорис произнесла ту единственную фразу, какую можно сказать в любительском драмкружке плачущей актрисе:

— Да будет вам, вы прекрасно играли!

— Нет, я ходячий ледник и знаю это, — возразила Хелен.

— Вот еще глупости! Глядя на вас, никто так не скажет.

— Когда узнает получше — скажет. Именно так говорят все, с кем я знакомлюсь. — Хелен расплакалась еще горше. — Но я не нарочно такая! Просто по-другому не получается, когда вся жизнь в разъездах… Только и влюбляюсь, что в кинозвезд! А когда встречаю кого-то в настоящей жизни, меня будто сажают в большую стеклянную бутыль и я даже потрогать никого не могу, как бы ни старалась. — Хелен пощупала руками воздух, словно трогая стенки бутылки. — Вот вы спросили, влюблялась ли я в кого-нибудь. Нет, но очень хочу! Я знаю, о чем эта пьеса, знаю, какие чувства должна испытывать Стелла и почему. Я… я… я…

Новый приступ плача не дал ей договорить.

— Что, голубушка? — осторожно спросила Дорис.

— Я… — Хелен снова пощупала воображаемые стеклянные стенки. — Я просто не знаю, с чего начать!

С лестницы донеслись тяжелые шаги: как будто по ступеням поднимался водолаз в свинцовых башмаках. То был Гарри Нэш, перевоплотившийся в Марлона Брандо. Едва не волоча кулаками по полу, он вломился в аудиторию и, завидев плачущую женщину, ухмыльнулся — до такой степени он вошел в образ.

— Гарри, — сказал я, — познакомься, это Хелен Шоу. Хелен, это Гарри Нэш. Если вы получите роль Стеллы, на сцене он будет вашим мужем.

Гарри даже не протянул руки новой знакомой: вместо этого он сунул оба кулака в карманы, подался назад и с ног до головы окинул Хелен раздевающим взглядом. Та вмиг прекратила плакать.

— Гарри, мне бы хотелось взглянуть, как вы ссоритесь, а потом миритесь, — сказал я.

— Не вопрос, — ответил он, не сводя глаз с Хелен. Эти глаза сжигали одежду быстрее, чем она успевала надеть новую. — Если Стелл в игре, я тоже.

— Простите? — Щеки Хелен стали цвета клюквенного сока.

— Стелл… Ну, Стелла, — это ты. Моя жена.

Я вручил обоим сценарии. Гарри выхватил свой, даже не сказав «спасибо», а Хелен едва сумела протянуть руку — мне пришлось самому сжать ее пальцы, которые отчего-то отказались ее слушаться.

— Мне бы что-нибудь тяжелое, — проговорил Гарри.

— Зачем? — не понял я.

— Ну, по сценарию я должен швырнуть в окно радио, — пояснил Гарри. — А мне что швырнуть?

Я дал ему пресс-папье вместо радио и пошире отворил окно. Хелен Шоу побелела от ужаса.

— С какого места начинать? — спросил Гарри, поводя плечами, как боксер перед боем.

— Давай начнем за несколько реплик до того, как ты выбросишь радио, — предложил я.

— О’кей, о’кей, — ответил Гарри, все разминаясь и разминаясь. Он пробежал глазами по ремаркам. — Так-так… Значит, сперва я вышвырну радио, потом она спрыгнет со сцены, а я ее догоню и вдарю хорошенько.

— Все верно.

— О’кей, детка, — сказал Гарри, исподлобья глядя на Хелен. Похоже, нам с Дорис предстояло увидеть сцену почище знаменитой гонки на колесницах из «Бен Гура». — На старт, внимание… Марш, детка!

Когда эпизод подошел к концу, Хелен Шоу вся взмокла, точно подносчик кирпичей на стройке, и едва стояла на ногах. Она рухнула на стул и свесила голову набок, не в силах даже прикрыть рот. От бутылки не осталось и следа. Стеклянные стенки, не дававшие ей раскисать, рухнули. Воображаемая бутылка исчезла.

— Я получил роль или нет?! — рявкнул Гарри.

— Безусловно, — ответил я.

— Вот так бы сразу! — воскликнул он. — Ну, тогда я отчаливаю… До скорого, Стелла, — бросил он Хелен и вышел, бахнув дверью.

— Хелен? Мисс Шоу? — позвал я.

— Мф? — откликнулась она.

— Роль Стеллы — ваша. Вы прирожденная актриса!

— Да вы что? — не поверила она.

— Я и не подозревала, что в вас столько огня, голубушка! — сказала ей Дорис.

— Огня?.. — Хелен словно не могла сообразить, стоит она на ногах или сидит на коне.

— Прямо-таки фейерверки! Шутихи! Бенгальские свечи! — продолжала Дорис.

— Мф, — сказала Хелен. И умолкла. Вид у нее был такой, будто она собралась всю жизнь просидеть на стуле с открытым ртом.

— Стелла, — позвал я.

— А?

— Вы можете идти, я разрешаю.

Итак, мы начали репетировать: четыре раза в неделю на сцене актового зала районной школы. Гарри и Хелен задали постановке такой темп, что уже на вторую или третью репетицию мы все едва не спятили от волнения и усталости. Обычно постановщик умоляет актеров учить роли, но мне не пришлось этого делать. Гарри и Хелен так слаженно работали, что все остальные считали своим долгом и честью не отставать от них.

Мне невероятно везло — или по крайней мере я так думал. Актеры так пылали на сцене, что после очередной любовной сцены мне пришлось немного осадить Гарри и Хелен:

— Ребята, приберегите немного пороху для премьеры, ладно? Вы же сгорите дотла!

Я это сказал на четвертой или пятой репетиции, а рядом со мной сидела Лидия Миллер, которая играла Бланш, увядшую полубезумную сестру Стеллы. В настоящей жизни она была женой Верна Миллера, хозяина скобяной лавки и начальника Гарри.

— Лидия, — спросил ее я, — ну что, удалась нам постановка или нет?

— Удалась, еще как, — с укором ответила она, будто я совершил ужасное преступление. — Можете собой гордиться.

— В каком смысле?

Не успела Лидия ответить, как со сцены раздался вопль Гарри: не пора ли по домам? Я кивнул, и Гарри, все еще в образе Марлона Брандо, ушел, раскидывая мебель и хлопая дверями. Хелен по-прежнему сидела на диване с тем же опешившим видом, что и после проб. Ее выжали как лимон.

Я снова повернулся к Лидии.

— Знаете, до сих пор я считал, что у меня есть все поводы для гордости. Я что-то упустил?

— Вы в курсе, что эта девочка влюблена в Гарри? — задала Лидия встречный вопрос.

— По сценарию?

— По какому еще сценарию? Репетиция закончилась, а вы посмотрите на нее! — Она грустно хохотнула. — В этом спектакле заправляете отнюдь не вы.

— А кто же?

— Матушка Природа, и нынче от нее добра не жди. Бедняжка, что с ней будет, когда она увидит истинный характер Гарри? Верней, его полное отсутствие?

Я тоже обеспокоился, но предпринимать ничего не стал, поскольку не хотел лезть в чужие дела. Вскоре Лидия сама попыталась предотвратить катастрофу, но ничего не добилась.

— Знаете, милочка, — сказала она Хелен, — я ведь однажды играла Энн Ратлидж, а Гарри был Авраамом Линкольном.

Хелен захлопала в ладоши:

— Какое это, верно, было блаженство!

— В каком-то смысле да, — кивнула Лидия. — Иногда я настолько входила во вкус, что влюблялась в Гарри всей душой, как Энн в Линкольна. Мне приходилось каждую минуту возвращаться на землю и напоминать себе, что Гарри никогда не отменит рабства, что он всего лишь продавец в скобяной лавке моего мужа.