Добро пожаловать в Ад - Страница 13

– Надо же когда-то наводить порядок на границе, – заметил Фильченко.

– А ты помолчи. До тебя очередь дойдет, не волнуйся.

– Попрошу относиться к своим коллегам с уважением, – постучал по столу председательствующий.

– Коллега? Да он куплен и перекуплен десять раз.

– Мне очень жаль, но вы пользуетесь ненадежными источниками информации, – желчно выдавил из себя Фильченко.

– И убери свою иезуитскую улыбочку, если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули вон.

– Я лишаю вас слова, – решительно заявил председательствующий.

Малофеев не обратил на его слова ни малейшего внимания.

– Это же абсурд. Контрабанду везут окольными путями, а тут водители выстаивают неделями перед таможней, чтобы заплатить все причитающиеся налоги.

– Другой дороги нет, уважаемый, – поправив галстук, снова встрял Фильченко.

– Чепуха. Кто ищет, тот всегда найдет. Ответьте мне – как можно назвать нелегальным товар после уплаты налогов и сборов?

– На этот спирт импортеры не имеют лицензии, – заметил малокровный правительственный чиновник.

– А что такое лицензия? Зачем ее выдумали? Тянуть взятки? Спирт имеет сертификат качества. Есть покупатель, есть продавец, есть договор. Что еще нужно?

Почему не требуется лицензии на импорт «сникерсов» – вот это натуральная отрава.

Большинство членов комитета устроилось в креслах поудобнее и не высказывало никаких признаков недовольства. Камеры накручивали метры пленки.

– Я объясню, зачем это нужно. Чтобы создать монополию, чтобы уничтожить одних производителей в интересах других.

– Так за чьи интересы ратует наш уважаемый собрат? – произнес Фильченко, скрестив на груди руки и подняв глаза к потолку.

– Отечественной промышленности – раз, отечественного потребителя – два, – уверенно парировал представитель либеральных социалистов. – И государства – оно недополучает налоги.

– Из этого спирта гонят подпольную водку, – заявил, Фильченко.

– А спирт, который течет через Польшу и Белоруссию? – Малофеев стал обходить длинный стол, подбираясь к оппоненту. – Святая водичка? Потому что ты лоббируешь интересы мафии!

– Успокойтесь в конце концов! – председательствующий поднялся с места, чтобы преградить разъяренному депутату дорогу.

– И передай своим хозяевам, чтобы сбавили обороты – не надо держать других за мальчиков для битья!

– Спирт, который идет транзитом через Белоруссию, оформлен в полном соответствии с требованиями, – доложил правительственный чиновник.

– Это вообще не твоя компетенция, – набросился на него Малофеев. – Нашелся мне – разносторонний специалист. Ты в собственном жилищно-коммунальном дерьме сперва разберись.

– Объявляется перерыв, – нежно обняв Малофеева, председатель оттеснял его назад. – Попрошу всех освободить помещение.

Для репортеров день уже, можно сказать, не пропал даром – это было написано у каждого на лице.

Маршрут от палатки до гребня и обратно успели пройти еще трижды. Последние два раза Комбат разрешил проводнику остаться:

– Тебе-то зачем. Ты с завязанными глазами здесь проскочишь. Посиди лучше в обнимку с рацией, вдруг они еще чего-нибудь надумают.

Солнце медленно угасало, но видимость держалась отличная. Зная, что отходить после фейерверка придется в темноте, Комбат старался запомнить каждую мелочь: щербину, выступ, щель, чтобы просунуть пальцы, точку опоры, чтобы оттолкнуться.

Все подробности маршрута невозможно удержать в голове, они должны отложиться на подошвах ботинок и кончиках пальцев, на коленях и локтях.

– Жалко, камеры нет, правда, Иваныч? Или «мыльницы» на худой конец. Нащелкать ночью на память картинок – все натуральное, без спецэффектов.

– Не расслабляйся, парень. Когда ноги унесем, тогда будем о камере жалеть.

Почти на самом верху напарник Рублева сорвался – камень вывернулся из-под ноги. Пролетел Крапива немного – метра четыре, но крепко стукнулся правым боком. Комбат помог ему встать на ноги.

– Все хоккей. Двигаем дальше.

– Да не гони ты. Руки-ноги целы?

– Я ж сгруппировался, – гордо заявил Крапива. – Жалко, стекло треснуло.

Когда он снял очки, одно из стеклышек рассыпалось на мелкие кусочки.

– Особенно ночью они бы тебе пригодились, – Комбат похлопал напарника по спине и заметил, как тот поморщился.

– Все-таки болит?

– Ладно, Иваныч, мы ведь не в санатории для туберкулезников.

«Поглядим, как ты будешь возвращаться, – подумал Рублев. – В случае чего, останешься в палатке.»

Очевидно Крапива догадался, что ему светит, и обратный путь, стиснув зубы, проделал с рекордной скоростью.

В ожидании их возвращения Шерп в десятый раз пересматривал амуницию.

– Ценных указаний не было?

– Пока тихо.

– Поищи у себя хоть какую-нибудь мазь – тут один товарищ проявил излишнее рвение.

– Есть вьетнамская «звездочка».

Шерп достал круглую красную коробочку диаметром с монетку. Крапива без большой охоты подчинился требованию старшего и подставил правый бок.

Как только скрылось солнце, резко похолодало: за короткий отрезок времени они перенеслись из августа в ноябрь.

– Всю цепочку машин можно условно разбить на четыре группы – начал инструктаж Комбат. – В каждой они стоят очень плотно, и, по идее, должны хлопать одна за другой. Есть еще одна машина на отшибе. Если считать по два выстрела на группу: в голову и в хвост, получим восемь. Плюс овца, отбившаяся от стада. Девять. Начинаем с начала и с конца, чтобы никто не успел ни в тоннель сунуться, ни дать деру назад. Где ночуют водители?

– В кабинах, конечно, – ответил Шерп.

– Я стреляю первым. Вы ждете второго выстрела – это для вас команда «огонь». На Крапиве «паршивая овца» и третья от тоннеля группа. На тебе – четвертая.

Первыми двумя займусь я, вы туда не лезьте. На обратном пути не спешить. Сколько у нас приборов ночного видения?

– Один.

– После первого попадания и этот не понадобится.

Как с палаткой и добром – будем бросать?

– Хозяева разрешили, – кивнул проводник.

Стали собираться: надевать бронежилеты, загружаться боеприпасами.

– По два запасных рожка, не больше, – предупредил Комбат.

Вышли из палатки – луна смутно просвечивала сквозь облака большим расплывчатым пятном.

– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, – провозгласил Шерп.

– Нас, между прочим, тоже трое, – заметил Крапива.

– Отставить разговорчики.

Поднялись в полном молчании. На гребне Шерп включил подсветку наручных часов:

– Уложились.

Комбат разглядывал в прибор ночного видения зеленоватые силуэты машин. Выбрал место, залег, прижался щекой к прикладу. Первую гранату решил пустить чуть в сторону, чтобы дать возможность людям выбраться из кабин, а то ведь поджарятся.

Загрубелый указательный палец плавно нажал на спусковой крючок. Короткий свист, похожий на крик ночной птицы, вспышка и грохот камней. Крошечные фигурки как по команде повыскакивали из машин. Люди бросились врассыпную, подальше от дороги, залегли за камни, вжались в твердую бесплодную землю. Теперь Комбат мог бить точно в цель.

Первый же взрыв блеснул ослепительной оранжевой вспышкой, осветившей все окрестности в радиусе километра. Машина чуть-чуть приподнялась в воздух и снова осела. Мелкие горящие куски разлетались далеко в стороны, оставляя в воздухе дымные траектории наподобие осветительных ракет.

С интервалом в секунду рванула соседняя машина.

К этому времени Крапива и Шерп уже успели выстрелить – на другом конце колонны вспыхнули еще два факела. Фейерверк разворачивался во всей красе.

Рублев просил судьбу только об одном, чтобы среди водителей не нашлось смельчака с куриными мозгами, который вознамерился бы выскочить на машине из пекла. Как тогда остановишь Крапиву – застрелит дурака с наслаждением. Но смертников не нашлось, за чужое добро никто не хотел рисковать жизнью.

После следующего попадания Крапивы три машины рванули почти одновременно, как будто у гранаты каким-то чудом оказались разделяющиеся боеголовки.