Добрая Старая Англия - Страница 53

Колодки представляли собой две толстые тяжелые доски, между которыми находились зазоры для ног осужденного. Доски смыкались и запирались на замок. Ноги вытащить было невозможно, приходилось сидеть на площади, сколько скажут. Ну а вид человека в колодках, который не может при случает догнать и дать пинка в ответ, провоцировал прохожих на разные мелкие пакости. В наказанных с удовольствием швыряли гнилыми овощами, дохлыми котятами, а то и камнями.

Помимо колодок дня ног существовал еще один вид колодок. По-английски они именуются pillory, русскоязычные словари обычно переводят это слово как «позорный столб,» но на самом деле это не одно и то же. Скорее уж это колодки для рук и головы – если вы когда-нибудь посещали Renaissance Fairs или подобные мероприятия, вы знаете что я имею в виду. Фотография с такими колодками есть у каждой американской семьи. Принцип работы был точно таким же как у колодок для ног, с той лишь разницей, что в отверстия просовывали руки и голову. Осужденному приходилось стоять, а не сидеть. Можно только представить, как ныла шея после такого опыта. Такой вид колодок применялся вплоть до 30х годов 19го века.

Для сравнения – позорный столб, или столб для порки, оснащенный ножными колодками.

Третий вид колодок порадует почитателей Толкина, потому что называется он bilboes. Впрочем, к очаровательному хоббиту эта штуковина не имеет отношения. Инструмент представлял собой толстый железный прут, к которому крепились кандалы. Когда к ним приковывали ноги осужденного, он не мог свободно передвигаться. Иногда железный прут присоединяли к полу или к стене, для пущей суровости.

Колодки для пальца были миниатюрным, но не менее действенным вариантом настоящих колодок. Представляли они собой деревянных зажим с дырочками для пальцев. Зажим запирался на замок, так что засунув палец в дырочку, его оттуда уже не вытащишь (ну разве что отгрызть можно). Достаточно было одного пальца, чтобы удержать наказуемого на месте. Судя по обилию дырочек на зажимах, таким образом можно было удерживать сразу несколько человек. Представьте себе сию веселую компанию, учитывая, что таким образом порою наказывали разбушевавшихся гостей на средневековых пирах. Сразу несколько буянов в одном месте – по-моему, это рецепт для мордобоя. Кроме того, так наказывали слуг в богатых домах или тех, кто нарушал правила поведения в церкви. В приходской церкви Ashby-de-la-Zouch в Лестершире до сих пор можно посмотреть на такие колодки.

Второй пункт в нашей скорбной повести – это стул для окунания в воду. Именно для окунания, а не для продолжительного погружения с целью проверить, не отрастут ли у преступника жабры. Это наказание, преимущественно женское, применялось для невоздержанных на язык – т.е. для тех кто скандалил, ругался, и сквернословил. Например, так могли наказать дочь, назвавшую своего отца "вором", а мать – "шлюхой," чересчур голосистую соседку, которая бранится с утра до вечера и т.д.

Отсюда и сама концепция – ледяная вода охлаждает горячую головушку. С другой стороны, если в середине июля – то почему бы нет? Только чур в купальнике, а не в трех слоях мокрого белья. Работает этот механизм по принципу рычага – с одного края стул, с другого рычаг, давишь на него и стул погружается в реку. Хотя существовали и модификации. Когда стул не был в употреблении, рычаг запирали на замок, потому что у местных ребятишек всегда было искушение поиграться с этой забавной штукой.

Обычно различают ducking-stool и cucking-stool – во втором случае, это просто позорный стул, к которому привязывали нарушителя и так возили по улице, а потом оставляли на некоторое время, чтобы соседи поупражнялись в метании гнилых овощей. Тем не менее, в исторических текстах эти понятия, похоже, были взаимозаменяемы.

Некоторые стулья украшали рисунки или поучительные стихотворения. Воспевали их и в балладах – например, THE CUCKING OF A SCOLD. Вкратце сюжет ее таков – одна особа была грозой всего квартала, потому что собачилась с соседями с утра и до вечера по любому поводу и просто так, чтоб день даром не прошел. Но терпению властей наступил конец, когда она обругала констебля, который безо всякой задней мысли помочился на стену ее дома. "Теперь каждая сволочь будет мочиться на мою стену," кричала злая баба. Констебль решил, что так он этого не оставит и потащил скандалистку к магистрату, который приговорил ее к позорному стулу. Собственно, о самом процессе окунания в воду и повествует баллада. Особенно радует реакция горожан, которые бьют в барабаны и скачут от радости каждый раз, как преступница скрывается под водой. Допекла, что тут скажешь. В конце концов, злыдня раскаялась, и с тех пор ее гадкий язык соседям уже не докучал.

Последней англичанкой, наказанной подобным образом, была некая Дженни Пайпс, которую окунули в воду в 1807 году. В 1817 году другую нарушительницу тоже хотели окунуть в воду, но уровень воды в реке оказался слишком низким – так природа испортила горожанам праздник.

В начале разговора об освещении в 19м веке следует упомянуть свечи. Самые дешевые свечи изготавливали из сала, обычно наливая растопленный жир в формы и давая ему остыть. Таким образом, свечи получались одинакового размера, так что их просто было вставлять в подсвечники. Самый же древний способ изготовления этих свечей заключался в том, чтобы периодически окунать лучину в растопленное сало. Но фитиль так же делали из хлопка, конопли или льна. Поскольку на такие свечи шли самые низкокачественные сорта жира, они ужасно коптили и воняли. Жир тает при более низкой температуре, чем воск, и чтобы свеча горела ярко, требовался толстый фитиль, с которого приходилось постоянно снимать нагар. Нагар со свечей снимали особыми щипцами, изобретенными в 16м веке. Чтобы кончики фитиля не упали в расплавленный жир, на щипцах находилась специальная коробочка, куча они и попадали. Поскольку в домах часто гуляли сквозняки, свечи догорали очень быстро – сплошное разорение!

Аристократы использовали свечи из лучших сортов сала, которые стоили дороже тех, какими пользовался простой люд, но дешевле восковых свечей. До 19го века, свечи старались экономить, и лишь богатые могли позволить себе жечь их без счета. Но даже в таких семьях, если вечером не были приглашены гости, сальные свечи употреблялись вместо восковых. Таким образом, вечером в доме темнота была разбавлена лишь редкими участками света, причем наиболее яркий свет шел от камина. Романтика! Наверное, это здорово сплачивало семьи, заставляло их сгрудиться потеснее и слушать, как кто-нибудь читает вслух (один чтец =одна свеча; у каждого по книге=много свечей=мощеная дорога к банкротству). С другой стороны, можно только, представить как портилось от этого зрение.

Даже качественные свечи коптили, значит, от них чернели стены, картины и мебель. Кроме того, жир довольно просто пролить на пол, что значительно усложняло жизнь слугам – ведь им приходилось драить грязные ковры, оттирать копоть с мебели и с потолка. Зато им доставались свечные огарки, которые можно было переплавить в свечу, хотя и низкокачественную.

До 1820 года фитиль как бы сворачивали в трубочку, но 1820м был изобретен плетеный фитиль, который полностью сгорал в пламени. Теперь не нужно было постоянно снимать нагар. Это открытие совпало с изобретением свечей из стеарина, который получают дистилляцией гидролизатов животных жиров. Такие свечи были твердыми и белыми, горели ярко, не дымили и с них не нужно было снимать нагар. Позднее в их состав стали добавлять пальмовое и кокосовое масло.