Добрая Старая Англия - Страница 4

Когда ребенка в конце-концов убили, власти развели буйную деятельность. Произведена была эксгумация, а убийцы отправились прямиком в тюрьму, а оттуда – в зал суда. Поначалу прокурор опасался, что насильственную смерть будет трудно доказать. Мало ли от чего мрут дети бедняков? Тем более, что родители в унисон утверждали, что перед смертью девочка болела, а на доктора денег у них не было. Возможно, побои лишь ослабили ее здоровье, но не стали непосредственной причиной смерти. В таком случае, это уже другая статья, которая не тянет на смертную казнь. Тем не менее, заключение экспертов, подкрепленное показаниями свидетелей, подтвердило вину Хуммелей. Во время суда, Йозеф обвинял во всем жену, оправдываясь, что его самого почти не было дома. Он возвращался только вечерами, но тогда девочка уже была вся в синяках и ожогах. По словам Юлианны, девочка постоянно спотыкалась, таким образом набивая шишки, или подходила слишком близко к печке [как я могу судить, это прямо таки излюбленные оправдания в таких случаях, как говорится, проверенные веками – Б.] А били они девочку лишь когда она "плохо себя вела." В свою очередь, его жена утверждала, что избивал Анну именно Йозеф, причем спьяну. Когда же соседки и в особенности Кристина Хуммель давали показания против нее, она вскакивала с места и обвиняла их во лжи. В отличии от Йозефа, крупного мужчины с белокурой бородкой, Юлианна была бледной и хрупкой, а голос у нее был таким тихим, что судье неоднократно приходилось ее переспрашивать. Она и правда мало походила на детоубийцу. Но даже сентиментальных венцев не подкупила ее кроткая внешность. В ноябре 1899 года оба супруга Хуммель были приговорены к смертной казни через повешение, которая вскоре была приведена в исполнение, к вящей радости публики.

Дело Хуммелей всколыхнуло общественность и хотя бы на время привлекло внимание к проблеме насилия над детьми. По крайней мере, в полиции стали прислушиваться к жалобам возмущенных соседей. Так, 21 ноября перед судом предстала Виктория Кайль, по обвинению в преступной халатности, повлекшей смерть ребенка. По ее словам, она оставила свою 2летнюю дочку, тоже Анну, без присмотра в колыбели буквально на пару минут, но девочка выпала и разбилась насмерть. Хотя смерть в этом случае и казалась подозрительной, мать приговорили к одному месяцев тюрьмы. По заключению врачей, Виктория была нервной, склонной к припадкам особой, так что длительное заключение могло отрицательно сказаться на ее здоровье.

Но стоило отгреметь этому делу, как на смену ему пришло новое, причем в конце все того же ноября 1899 года. Это дело скорее напоминало сказку про злую мачеху: Марию Кучеру, жену почтового работника, обвиняли в убийстве ее 11летней падчерицы Анны – опять это имя! Девочка умерла 10 декабря 1989 года, но следствие по делу тянулось почти год. Родной отец девочки, Рудольф Кучера, тоже проходил по этому делу как пособник Марии, но в отличии от жены, которой грозила виселица, максимальный срок в его случае равнялся 20 годам тюремного заключения.

Мария Кучера была родом из Богемии, а ее первый муж служил тюремным надзирателем. Это обстоятельство не раз всплывало в газетах – кто-то утверждал, будто Мария сама сидела в тюрьме, кто-то – будто в тюрьме она и научилась жестоким наказаниям. Овдовев, она вышла замуж за Рудольфа Кучеру. У него уже было семеро детей, у нее – один сын. Первая жена Рудольфа скончалась в 1895 году, после ее смерти детей помогала воспитывать некая Фелцманн, которая проживала в семье на положении экономки, но фактически была любовницей хозяина. К детям она относилась хорошо, и они платили ей той же монетой. Жалования почтового работника едва хватало, чтобы обеспечивать такую большую семью, так что жили они впроголодь. Тем не менее, на жизнь не жаловались. Но в 1897 году Рудольф рассорился со своей любовницей, а его новая "экономка," ставшая впоследствии фрау Кучерой, вдобавок объявила Жозефину Фельцманн проституткой. Тем не менее, именно после ее прихода жизнь детей превратилась в настоящий кошмар. Мария беспрестанно избивала их, могла привязать в стулу и оставить на весь день, а одному из пасынков распорола ножницами кожу на лбу. Как и в случае с Хуммелями, соседи раз за разом обращались в полицию, причем полицейские даже посещали "нехорошую квартиру" целых 23 раза за 1898 год! Тем не менее, никаких мер не было принято, и дети продолжали жить с мачехой-садисткой. До той самой ночи, когда при загадочных обстоятельствах погибла Анна Кучера.

В отличии от бледной худышки Юлианны Хуммель, Мария Кучера, которой на момент суда исполнилось 39, была невысокой и крепко сбитой, с жесткими чертами лица. Ее голос раскатывался по залу суда, и она без колебаний спорила и с прокурором, и с судьей. Как утверждала Мария, ее падчерицы и пасынки были просто неуправляемыми, а старшая девочка, 14летняя Людовика, так и вовсе проституткой. Якобы она подначивала младших на разные пакости и приучила их пить спиртное. Вот и 11летняя Анна в ночь смерти была пьяна в стельку.

По словам обвиняемой, когда она вернулась домой тем вечером, Анна носилась по комнате и бормотала бессмыслицу. Утихомирить ее было невозможно, и соседи уже начали возмущаться по поводу шума. Тогда Мария якобы попросила Эмиля, родного брата Анны, зажать ей рот, а когда через некоторое время в спальню вошла сама Мария, девочка была уже мертва. То ли Эмиль задушил ее ненароком, то ли она скончалась от болезни – девочка действительно крепким здоровьем не отличалась – но она сама тут не причем. Уж она-то была хорошей мачехой и никогда не наказывала детей без повода. Наоборот, это они над ней издевались! Рудольф Кучера поддакивал жене, соглашаясь, что дети действительно распустились, пока жили с Фельцманн. А что касается издевательств, он ничего подобного не замечал. В ночь смерти Анны, отец отлучился из дома, но перед тем как уехать, выкупал ее в лохани. Он сказал, что не заметил на ее теле следов побоев (при том, что тело девочки было сплошь покрыто синяками). Или подсудимый лгал, или же был просто слеп!

Зато теперь обеспокоилась сторона обвинения. Хотя закон и запрещал забивать детей до смерти, но просто бить их, а уж тем более таких распущенных, было в порядке вещей. Кроме того, Мария Кучера намекнула, что дети занимались онанизмом, причем именно Анна их этому научила. Онанизм был извечным викторианским кошмаром, ибо противоречил образу ангелоподобного ребенка, абсолютно невинного и безыскусного. Ну а если ребенок занимается онанизмом – это уже не ребенок, а маленькое чудовище. Таким образом, прокурору нужно было не только доказать, что мачеха убила Анну, но спасти репутацию девочки, хоть и посмертно. Поэтому в суд пригласили монахинь, работавших в больнице, где некоторое время проходила лечение Анна – вероятно, от туберкулеза. Вместе с сестрами в суд явилась и графиня Фрици Маршалл, курировавшая больницу. После выздоровления девочки, она приглашала ее погостить в своем имении. Эти свидетельницы должны были описать характер Анны. Монахини показали, что Анна была девочкой умной, но непослушной. Графиня Фрици Маршалл тоже нелестно отзывалась о ее поведении, но добавила, что хотя девочка не реагировала на строгие наказания, лаской и терпением от нее можно было всего добиться. По словам свидетельницы, девочка очень любила свою мачеху и не могла дождаться, когда же ее выпишут из больницы, чтобы они могли вновь увидеться. Но к ужасу обвинения, графиня так же подтвердила, что девочка употребляла непристойные выражения и вообще "была развита не по годам." Зато защита ликовала, ведь слово аристократки дорого стоит.

Тогда прокурор пригласил в суд учителей Анны, которые сообщили, что в школе она вела себя примерно. Причем получала отличные оценки не только по поведению, но и по урокам Закона Божьего. И уж точно не производила впечатление пьяной малолетней проститутки. Появилась в суде и Жозефина Фелцман, которая отрицала, что когда либо развращала детей или поила их алкоголем. На третий и последний день судебных разбирательств, решено было пригласить в зал суда самих детей – на этом настояли присяжные. Стороне обвинения их присутствие тоже было на руку. К этому моменту стало ясно, что посадить Рудольфа Кучеру уже не удастся, слишком мало против него улик, поэтому прокурор сосредоточился на том, чтобы повесить Марию. По его расчету, дети дали бы показания в пользу отца, тем самым приговорив мачеху. Что, собственно, и произошло.