Добрая примета - Страница 4
Такие вот у нее визитеры. Нахальные соседи да бывший муж-дегенерат. А что, собственно, она хочет? «Добрые» мужики уже давно разобраны, все при женах. Как говаривал кот Матроскин, «дома сидят и телевизер смотрют». Только такие вот неприкаянные, как Эдик, поодиночке и шастают. Или звонят глубокой ночью, ошибаясь номером. Это происходило почти всякий раз, когда она, валясь в постель от усталости, забывала отключить телефон. Вот интересно, почему-то ночью ошибаются номером исключительно мужики. Зальют бельма и звонят куда попало.
Как там, в песне… «Только чьи-то голоса, попадая не туда, иногда звонят, тревожа в час ночной…» Вот недавно был такой звонок… Японский триллер под названием «Детский утренник».
Она ответила спросонья:
— Вам кто нужен?
— Не знаю, может, я кому нужен…
— Как говорится, без комментариев.
Или:
— Привет, это я.
— Кто это я?
— А ты кто?
— Дед Пихто! Вы куда звоните?!
— Тебе.
Однажды подруга Оксана подсуропила: дала ее номер телефона — из лучших побуждений, разумеется, — одному холостому хмырю, родственнику своего благоверного. Можно представить, что Алиса испытала, когда в три часа ночи ей позвонил какой-то поддатый мужик и без околичностей поинтересовался, не желает ли она в данный момент «перепихнуться», а если желает, то немедленно должна взять такси и подъехать к его дому. По какому именно адресу ей надлежит быть, Алиса так и не узнала, потому что хмырь, услышав ее отборный трехэтажный мат, с перепугу нажал на отбой. На следующий день хлопотливая подруга с невинным видом поинтересовалась, за что это она обругала бедного Федю, который, как было сказано в каком-то кино, «ничего не сделал, а только вошел». Алиса понятия не имела, как зовут ее ночного визави, и Оксанку со зла обложила так, как Феде и не снилось.
Она давно заметила, что подруги, родственники и просто знакомые всегда почему-то норовят втюхать им, незамужним, какой-нибудь «залежалый товар» с пыльной полки. То есть нечто такое, с чем сами ни за какие коврижки не присели бы на одном гектаре. Видимо, предполагается, что женщинам за тридцать уже любой сойдет. На безрыбье и морковка — шоколад. Последнее время она стала отклонять подобные предложения, даже не выслушав всех лестных характеристик кандидатов. Некогда, мол, работы много или еще что-нибудь в этом духе.
От невеселых раздумий ее отвлек звонок подруги Лены, такой же разведенки, как и она сама. Именно по этой причине она понимала Алису, как никто другой.
— Привет! Давно не виделись. Все дела профсоюзные?
— Привет, Лен. Как обычно. Сейчас снова займусь рукоделием.
— Ясненько… Какие новости?
Алиса замялась на три секунды: говорить не говорить…
— Я, кажется, скоро свою квартиру продам, — нехотя произнесла она.
— На «Богдашке»?
— Ну да.
— Так это ж здорово! Ты же давно мечтала от нее избавиться! Ну и когда состоится сделка?
— Через три дня.
— Наконец-то ты купишь себе нормальную квартиру! Слушай, подруга, я так рада за тебя. А почему такой голос невеселый?
— Да… так… бывший заходил…
— Эдик, что ли?
— Кто же еще.
— Ну, кино-о-о… «Шурка, „Имею право“ вернулся!» И что же ему понадобилось?
— Угадай с трех попыток… Деньги опять приходил клянчить, урод.
— И ты…
— Я пока из ума не выжила, чтобы бывшим мужьям деньги давать. Не на ту напал. Кое-как я его вытолкала, чуть дверь мне не разнес, идиот, даром что бронированная…
— Господи, вот повадился-то!
— Не говори, пятнадцать лет ни слуху ни духу, а тут вдруг нашел дорогу. Здравствуй, милая моя, я тебя дождался…
— Ну ладно, Лисичка, не буду тебя отвлекать от дел…
— Сама-то как? А то я все о себе да о себе.
— Господи, будто ты не знаешь как…
— Не грусти, Ленок, и на нашей улице когда-нибудь грузовик с пряниками перевернется! — нарочито бодро произнесла Алиса, хоть сама и не очень-то верила в то, что говорит.
5
С Леной Федотовой они познакомились задолго до кризиса девяносто восьмого года, еще в тот период, когда у Алисы было ателье. Ленка стала одной из первых ее клиенток, на этой почве женщины и сдружились. Почему нет? Обе были на тот момент свободны от брачных уз и соответственно располагали временем для общения. Вместе стали ходить на шейпинг и в сауну, время от времени выбирались в какой-нибудь ресторанчик.
Елена закончила факультет иностранных языков, занималась переводами и мечтала свалить заграницу на ПМЖ. Для этих целей она постоянно занималась поиском иностранных женихов или на худой конец какой-нибудь приличной работы за бугром. Приличной работы пока не находилось. Равно как и непосредственно женихов. Вернее, кандидатур было ногой не провернуть, да только все не то.
Лена была воинствующей феминисткой. Во всяком случае, считала себя таковой. Ее стремление к равенству с сильной половиной человечества проявлялось довольно своеобразно: она хотела, чтобы мужчины и двери перед ней открывали, и платили бы за нее в ресторане, и зарплату бы отдавали всю до копейки, признавая при этом ее индивидуальность и воспринимая как независимую личность, во всем себе равную. Неудивительно, что мужчины Лену боялись. Она, пренебрегая элементарной женской хитростью, наличие которой наиболее всего и ценится в слабом поле, всегда резала правду-матку, хоть никто ее об этом не просил. Русских мужчин она откровенно презирала, полагая, что только человек, взращенный в условиях абсолютного равенства с женщиной, может ее понять и оценить. Алису такая точка зрения забавляла, и она в разговоре постоянно придерживала подругу, что называется, за фалды.
— Ну сама подумай… Зачем бы ты нужна была какому-то иностранцу, если у них в Европе или в Америке полно незамужних баб? Тебя разве это не настораживает?
Елена, впрочем, всегда находила что ответить.
— У них бабье некрасивое. И за собой их женщины не следят, потому что у них это не принято.
— Правильно. Вот это и есть их критерий равенства. Они не считают нужным красоваться перед мужчинами, завоевывать их при помощи внешности.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что ты сама себе противоречишь. И потом, знаешь, где их мужики видели все твое свободомыслие? Они уже своими феминистками сыты по горло. Вот и ищут русских женщин, потому что видят в них потенциальных домохозяек с минимальными запросами. Да и сами женихи-иностранцы очень скоро после свадьбы превращаются в худший вариант русского мужа. Как там у Жванецкого: «на раз — лежать, на два — тихо». А то и хуже… Сколько уже случаев было!
— Ой, знаешь, волков бояться — в лес не ходить.
Вообще, Елена с этими своими трепыханиями выглядела забавно. Подчас она действительно противоречила сама себе, подтверждая на радость мужчинам бессмертный тезис о женской логике. Впрочем, Алиса считала, что Ленка — нормальная русская баба, которой просто нужен хороший мужчина для создания нормальной, крепкой семьи. Как и всем одиноким русским женщинам, вместе взятым. Ведь причина всех Ленкиных завихрений и всей этой игры в независимость в конечном счете кроется в банальной безысходности. Конечно, встречаются женщины, которым семья действительно не нужна, просто ни за каким чертом, но Елена Федотова совершенно точно не принадлежала к их числу…
Однажды, пару лет назад, Ленка все-таки съездила ненадолго в Китай, поработать, и вернулась разочарованной.
— Слушай, ну верно ведь говорят: хорошо там, где нас нет, — рассказывала она по возвращении. — Там, при их коммунизме, хорошо живут только госслужащие. Коммерсантам уже сложнее. А эмигранты или просто приезжие, как я, — словно второй сорт. Короче, как и везде, только еще хуже. На рынке для англоязычных, да вообще для всех белых, продукты в три раза дороже. Вообще все дороже. Представляешь?
— А как же «русский с китайцем — братья навек»? — спрашивала Алиса.
— Я тебя умоляю… Для них, что русские, что янки — все едино. Нищета жуткая. Просто кошмар. В больших городах еще ничего, а в деревнях люди за плошку риса готовы целый день, с утра до поздней ночи вкалывать… Не-ет, в Китай я больше не ездок. Туристом — пожалуйста, даже с удовольствием. А работать — нема дурных.