До рассвета (СИ) - Страница 2

- Ладно, не улыбнулась нам удача - значит, едем дальше, - сказал Парочка, но тут над дорогой повеял запах пирожков.

Никто не смог устоять перед соблазном. Фургон остановили у дверей харчевни. "Лучшие пирожки от Леридана до Флисса", - значилось на вывеске в форме кренделя. Лучшие или нет, но они были горячими, да еще и с мясом, да к тому же с чашкой лонка впридачу -- горького альмерского чаю из ячменя. Хозяйка харчевни окинула путников опытным взглядом: "Беженцы с Южного?" - и скинула десятую часть цены. Половина агатки нашлась у каждого путника, а большего и не требовалось. Все размякли, отяжелели в тепле. После ужина выйти назад, на мороз, казалось теперь совсем уж невыносимо. Подпустив жалобы в голос, муж Анны Греты спросил:

- Скажи, добрейшая хозяйка, не найдется ли в вашем поселке местечка, чтобы...

- Заночевать? Где там! Все забито! А станет еще хуже. Слыхали: герцог нетопырей побил искровиков при Лабелине! Теперь вторая волна побежит -- пуще первой...

Вдруг хозяйка спохватилась:

- Постойте-ка. В Дорожном Столбе мест нету, но есть же "Джек Баклер"! Это трактир такой. В трех милях отсюда, в леске за старым карьером. Его мало кто знает -- поди, найдутся для вас койки!

- Трактир в лесу? - удивился Кол.

- А что такого? Летом туда охотники захаживают, зимой порожним стоит.

- Мало кто знает?

- Ага. Только наши знают, да монастырские, да графские ловчие. Больше, пожалуй, никто.

Теперь уж вся группа была единодушна. Даже Кол с дружками попросили: покажи дорогу, хозяйка. Она показала.

Инжи сказал ей на прощанье:

- Ты -- добрая женщина. Хочу отблагодарить тебя. Знай: я -- часовщик, каких мало. Скоро открою в Алеридане свое дело -- ты заезжай, состряпаю тебе самые лучшие часы за бесценок! Или даже парочку по цене одних! Так меня и запомни: Инжи Прайс по прозвищу Парочка. Спросишь мастерскую Парочки -- тебе покажут.

Стояли поздние угрюмые сумерки, когда фургон свернул на проселочную дорогу и двинул в объезд старого карьера.

У Инжи Прайса не имелось детей. Не успел он озадачиться семейным вопросом, все находились дела понасущней... Но в последний год -- а особо в последний месяц -- угнездилась в голове неспокойная мыслишка: отчего у меня нет детей? Как бы хорошо, если б были... Имелась причина, по которой именно сейчас Инжи так часто думал о потомстве. И даже не о детях вообще, а конкретно -- о дочери.

Была бы у Инжи Прайса дочура, она была бы умничкой. Иначе и представить невозможно. А он научил бы ее всему, что сам умел и знал. Главное -- научил бы жить. Сам-то эту науку постигал годами, через пот и кровь... а доче отдал бы на блюдечке, готовое.

Была бы у Инжи Прайса дочь, он сказал бы ей: всегда следуй плану. Коли захотелось отойти от плана, крепко взвесь: нужны тебе лишние проблемы? Вся чертовщина начинается именно тогда, когда шел по плану -- а потом из-за глупости свернул. План-то был чертовски прост. Он представился хозяйке трактира, чтобы она запомнила имя. Когда примчатся те, кто скачет по его следу, они, конечно, зайдут расспросить. Хозяйка скажет: "Инжи Парочка? Помню-помню, он подался в трактир "Джек Баклер". Туда и поскачут преследователи... а Инжи бросит фургон беженцев и уйдет пешком совсем в другую сторону. Прямо сейчас спрыгнет и зашагает на юг, к Алеридану. Проведет сутки на ногах -- трудно, конечно, но зато надежно. Те, кто рыщет за его головой, умчатся по следам фургона, а когда поймут ошибку -- уже и след Инжи простынет. Так что он запахнул жупан, надвинул пониже шапку и сказал:

- Спасибо за компанию, друзья, но пора с вами расстаться. Удачи вам в дороге. Прощавайте.

Все удивились. Мэтт и Рина - добрые души -- стали уговаривать заночевать с ними в тепле. Анна Грета назвала дураком. Кол и дружки равнодушно пробурчали: "Ступай, ступай, без тебя больше места". А крошка Джи ухватила его за палец и уставилась в лицо -- глаза у нее были большие-большие.

- Дядя Инжи, куда ты идешь? Останься, а то замерзнешь!

- Тебе то что? - осадила ее Анна Грета. - Решил старик помереть дураком -- ну и пусть. Не твое дело.

- Я вырасту и стану пираткой, - ответила Джи. - А пираты своих зимой не бросают! Дядя Инжи, пожалуйста, едь с нами...

- Девочка, со мной все будет хорошо, - ласково сказал Инжи, как сказал бы дочери.

- А со мной? - спросила кроха.

- Вали уже, - бросил Кол. - Хватит телячьих нежностей!

Парочка не знал, что его убедило: колова грубость или глазища девчонки... Он расстегнул жупан и сделал то, чего не следовало: остался в фургоне.

Сумерки уже сгустились в непроглядную смоляну. Кол на козлах зажег фонарь, чтобы разбирать дорогу. Однако в фургоне царило оживление: всех согревала мысль о теплом ночлеге. Дружки Кола обменивались грубыми шутками и гоготали. Рина жалась к груди здоровяка Мэтта, тот поглаживал ее по волосам, приговаривая: "Звездочка моя, солнышко..." Вместе кутались в тулуп Мэтта, простодушные молодые лица светились тихой радостью.

Муж Анны Греты мечтал вслух:

- Вот остановимся в доме, под крышей, согреемся - сразу жизнь на лад пойдет. Потом еще денька два-три - и будем в Алеридане. Это большой-большой город, милая! Там откроем дело, разживемся деньгами. В таком городе много людей, вот и у нас будет много-много заказчиков. Не успеем оглянуться, как снова встанем на ноги, купим дом...

- Это ты-то начнешь дело? - съязвила Анна-Грета. - Хоть мелкой не ври. Отродясь ты не умел ничего начинать, мозги не так скроены. Что от отца получил, на том и жил.

Муж улыбался жалко и заискивающе:

- Да я что... Я только говорю: Алеридан - большой город. Там много возможностей...

- Много, да не для тебя! Есть люди, что умеют взять от жизни. А ты из других.

Малютка Джи вдруг спросила:

- В Алеридане будут пираты?

- Не мели чепухи! Сиди и молчи.

- Тетя Анна Грета, ну скажите, где бывают пираты? Очень хочу увидеть!..

- Я тебе что велела?!

Женщина замахнулась костлявой ладонью, и малютка умолкла. Даже не обиделась, как должное приняла желание Анны Греты ни с того ни с сего ударить. Малютка Джи никогда не унывала. Было холодно - стучала зубками, голодно - терла животик, но и не думала ныть. "Когда вырасту, стану пираткой!" - заявляла Джи. Пиратки не ноют попусту.

Парочка отодвинул завесу, выбрался на козлы и сел рядом с Колом. Заговорил негромко:

- Эх, парень, беда с этой войною. Много добрых людей согнала она с мест. Во Флиссе я видал сотни бедолаг, что приплыли с севера и ищут пристанища. Последние агатки готовы отдать, лишь бы уехать подальше на юг. Извозчики, подлецы, нещадно на них наживаются.

- Угу, ты прав, - скрипнул Кол.

- Но вы с друзьями - хорошие люди. Взяли нас в фургон, назначили умеренную цену. Глория-Заступница улыбается таким, как вы.

- Угу.

Парочка склонился к нему поближе и снизил до шепота:

- У Анны-Греты с муженьком припрятаны векселя. Сумму я не различил, но всяко не пара агаток. А скулят, будто последние нищие в городе. Видал таких негодяев?

- Угу, - Кол толкнул Парочку в плечо. - Ты сядь на место.

- Беженцы - люди особые, - ровно продолжил Инжи. - Вроде, бедные, но у каждого найдется что-то ценное, этакий остаточек былой жизни. У меня вот сапоги на меху и новый жупан. У Анны Греты - векселя за пазухой, у мужа - очки на серебряной цепочке. У Мэтта - Рина, а у Рины нет сисек, но присутствует задница... Вы тогда, во Флиссе, оглядели нас этак - быстро, но хватко. Приметили все, что нужно, и согласились взять в телегу. А ночь отчего-то очень уж хотели провести на дороге, подальше от людей... Впрочем, трактир на отшибе среди леса вас тоже устроил...

Кол сощурился, покосился на Инжи. Никакого лишнего движения не сделал, только рука напряглась.

- Повремени, соколик, - сказал Парочка. - Имею к тебе предложение. Делайте, что хотите, но оставьте малютку Джи и кого-то из ее предков. Да меня не троньте, понятное дело.