До основанья. А зачем? - Страница 5
— Я так хотела все забыть! — воскликнула в отчаянии Зелла — милый, я так старалась быть возле тебя совсем другой, лучше, выше и чище себя самой! Я старалась, чтобы тебе было хорошо, предупреждая даже твои желания, и мне это было не в тягость — ведь я любила и то, что дорого тебе! Я мечтала прожить с тобой, легко и радостно, до самого конца, я верила, что так будет и дальше. Я была счастлива с тобой и детьми; ради этого счастья я была готова на все!
— Даже на то, что, выгораживая вас, она не отказывалась сообщать имена и приметы тех, кто к вам приходили — вставил Директор — она утверждала, что не знает, какие дела у них с вами, но как в той, попавшей в газеты истории, когда в войну наш шпион, бывший садовником в аббатстве по соседству с их Генштабом, сообщал очень интересные вещи, так и слова вашей супруги позволили нам закинуть сеть. Мы тогда уже догадывались о вашей истинной роли, но вы совершенно напрасно мучились в разлуке с семьей — вас бы не тронули, хотя бы затем, чтобы не лишаться источника информации. Однако дичь оказалась чуткой: многие успели сбежать, как вы, но кто-то и попался. За это мы простили вашей супруге ее невинную ложь — но в Организации до сих пор не знают, кто явился виновником того провала, хотя очень хотели бы узнать!
Леон нервно сжимал ручки кресла: все сходилось, как детали головоломки. В тот вечер Первый, внезапно вызвав его из дома, приказал немедленно уезжать за границу, потому что в организацию проник неизвестный провокатор и вот-вот последуют аресты. Что было после — он не хотел вспоминать.
— Впрочем, эти встречи были достаточно редки и исключительно по нашей инициативе — продолжил Директор — лишь после вашего отъезда ваша супруга единственный раз сама прибежала ко мне, и очень нелегко было ее убедить, что вас не арестовали. Любопытно, что если просветители народа надевали грубые армяки, отправляясь в деревню заниматься агитацией, то и ваша супруга встречалась с нами, переодетая мещанкой — в простом пальто, закутанная в платок. Вспомните, много ли раз вы замечали ее в таком виде — и вы поверите, что ее связь с нами не была столь уж частой.
Леон не мог вспомнить ни единого случая. Его жена всегда выходила нарядной, в накидке и шляпе с вуалью, в любую погоду — похожая на сошедшую наземь небесную деву с иконы.
— Она и была вашим ангелом-хранителем — подтвердил Директор — вам не нравилось, когда мои люди открыто стояли под вашей дверью; по ее просьбе, они затем не показывались вам на глаза, но, пока вы не съехали с того адреса, сидели в доме напротив, готовые тотчас ворваться, стоило "товарищам" прийти за вами, а вашей жене подать из окна условный знак. Ее решимость заслуживает уважения: блефовали вы и ваш гость, не имея патронов, блефовал даже я, в тот раз вовсе не имея желания жечь ваш дом, но она одна из всех сыграла сегодня всерьез и до конца. Пожалуй, вашу супругу никому не стоит иметь врагом!
— А если бы я тогда отказался? — спросил Леон, обращаясь сразу и к Директору, и к жене — что было бы со мной?
— Тогда я ничего не смыслю в людях, а ваша жена не сумела узнать вас за все годы — ответил Директор — она так верила в вас, уверяя, что ваш отказ невозможен! Учитывая ее заинтересованность, мы поверили тоже, не предусмотрев иного исхода, чем тот, что произошел — и оказались правы. Вы — не фанатик, готовый ради абстрактной цели рискнуть по-настоящему ВСЕМ.
Штрих не нашелся, что ответить.
— У нас никогда больше не будет друг от друга тайн — с тихой надеждой сказала Зелла, подняв на мужа заплаканные глаза — ради наших детей, не прогоняй меня, милый! Я не смогу жить без тебя!
В приоткрытую дверь заглядывали Леон-младший и Зелла-младшая. Приученные мамой не мешать папе, когда он занят, они не могли сдержать любопытства, понимая, что происходит что-то важное. Встретившись взглядом с отцом, они вбежали с веселым шумом, и тотчас умолкли, увидев слезы на мамином лице. — Вы поругались, папа?! — осуждающе воскликнул Леон-младший — мама, прости его, он больше не будет!
— Папа, прости маму! — присоединилась к нему Зелла-младшая, смешно складывая губы трубочкой — мама самая добрая, самая красивая, она тоже никогда больше не будет!
— Что не будет, дети? — улыбнулась Зелла — вы ничего не знаете!
— Все, из-за чего ты плачешь, мама! — вместе ответили брат и сестричка — ничто на свете не может стоить твоих слез!
Леон встал из-за стола и подошел к жене.
— Кто бросит камень — подумал он, вспомнив библейскую притчу — не может осуждать тот, кто сам не праведнее. Она совершала это, боясь разоблачения передо мной и людьми — но не может быть справедливым, когда человек лжет и предает, чтобы остаться честным в чужих глазах, а стоит ему честно раскаяться, как все презирают его! Она была еще девочкой, случайно попавшей в вихрь, который подхватил ее и понес; мы же прожили вместе все эти годы, вырастив двух чудесных детей!
— Ты будешь и дальше любить меня, забыв о своей вине передо мной? — спросил он — не надо любить из совести или из жалости. Но запомни: у нас не будет отныне тайн друг от друга.
— О Леон, милый!
Директор тактично отвернулся, не вставая с глубокого мягкого кресла.
— Дети, идите играть! — сказал он через минуту — а вы отвлекитесь друг от друга, голубки! Наше дело не завершено: я тратил здесь свое время вовсе не ради ваших семейных забот!
Стоящие посреди комнаты Леон и Зелла повернули головы, продолжая держать друг друга в объятиях.
— Организация будет искать вашего гостя — продолжил Директор — и жестоко отомстит, если узнает. Но предположим, некий молодой человек на пустынной улице сам вонзил в себя кинжал, оставив в кармане письмо, объясняющее причину самоубийства. Завтра это письмо напечатают газеты, и читатели ужаснутся, что революционеры лишают своих последователей простого человеческого права на семейное счастье и даже на саму любовь. Пишите так, чтобы брало за сердце, но коротко; это все же не роман. И деликатно обойдите вопрос, была ли женщина провокатором — оставьте просто древнюю как мир историю, как он и она любили друг друга, но не могли соединиться, чтобы жить долго и умереть в один день.
— Почему я? — удивился Леон.
— Вы хотите, чтобы завтра к вам пришли другие товарищи? — спросил Директор — снимите с себя грех ваших прежних поджигательских воззваний, поработайте сейчас для себя, а заодно и для нас. Мы добудем образец почерка этого человека, перепишем письмо и найдем верных свидетелей, которые подтвердят случившееся у них на глазах самоубийство. Когда тело будет похоронено, и дело закрыто, вы сможете спокойно жить, наслаждаясь семейной идиллией — не в пример тем двоим, которые умерли в один день, да вместе пожили недолго!
— Ту девушку убьют? — спросил Штрих — может быть, ее можно спасти?
— Ее жизнь до некоего дня схожа с жизнью вашей супруги — изрек Директор — тоже из хорошей семьи, она могла бы принести счастье достойному молодому человеку, вроде вас, но наслушавшись о страданиях народа, пожелала его просвещать. Что ж, по молодости многие юноши и девушки, даже из благородных, прошли через это, затем остепенясь, сделав карьеры или выйдя замуж, и став примерными членами общества. Однако по прискорбию, с ней произошел досадный случай, когда урядник с околоточными очень скверно с ней обошлись, после чего ее увлечение приобрело характер личной мести. Фанатика проще убить, чем вернуть к нормальной жизни — мне искренне ее жаль, но ведь если взбесится ваша любимая собака, вы ее пристрелите?
Стоя посреди ковра, усыпанного осколками разбитой вазы, Леон молчал, не находя слов возражения. Зелла держалась за его руку. Директор, не вставая с кресла, продолжил:
— В свое время она хотела убить губернатора, явившись к нему с браунингом в сумочке; его превосходительство спасся по чистой случайности, из-за занятости не найдя времени принять посетительницу; она также замешана в других делах, где проливалась кровь таких как вы, законопослушных граждан. Потому она умрет и должна умереть: это мы устроили некоторые улики ее виновности перед Организацией. Думайте сейчас не о ней, а о том, что на ее месте могла бы оказаться ваша супруга, и лишь моя заслуга, что этого не случилось! И еще о тех, кому пока не поздно помочь. Вас семеро приехало тогда из столицы в наш город; про Первого мы теперь знаем, а остальные пятеро тоже в Организации? И вероятно, занимают не последние места?