До Невозможности Настоящая (СИ) - Страница 52

…ещё маленький, и это тот самый день, когда мне исполнилось семь годиков. И мы всей семьёй поехали отдыхать на наше любимое озеро. Чувствую, как область вокруг глаз становится мокрой.

— Пожалуйста, не говорите мне, что это…

— Да-да, братан, оно самое.

Осознав, что на макете изображён тот самый день, я пустил слезу грусти об этом самом дне. Пока я скрывал свои слёзы, пытаясь понять: кто в точности изобразил копию фотографии? кто этот творец? Но как я ни пытался сокрыть своё мокрое лицо, все попытки были тщетны.

Посмотрев на неё и убрав слезинку с глаза, не успеваю толком собраться с духом. А она за это время уже успела нырнуть ко мне в объятия и как будто растворилась, и теперь мне точно было понятно, кто за всем этим стоит.

— Филь-Филь, это я нарисовала, тебе понравилось? Не слишком личное?

Сильнее её сжав, говорю:

— Нет, всё хорошо, мне очень приятно получить от тебя такой знак внимания. — Немного выждав, пока накал эмоций спадет, добавляю: — Скажи мне, пожалуйста, когда ты успела научиться так хорошо рисовать?

— На этот вопрос пусть лучше тебе ответит Женя, это он заметил мои способности на вашей этой штуке. И он надоумил меня нарисовать именно этот рисунок, сказав, что это твоё любимое место со времён детства.

Глубоко вдыхаю. Ведь правда, когда-то это место было для меня всем.

Вздохнув, чуть ли не задохнувшись в моих объятиях, так как будто её грудная клетка сжалась целиком и полностью. А потом от неё мне слышится тихими, неуверенным тоном:

— После смерти родителей ты не был там ни разу?

Опустив губы от печали:

— Увы, это правда. — Склонив голову на её волосы: — Я никому не рассказывал причины, почему я больше там никогда не появлялся. Но сейчас, похоже, придётся рассказать.

Минутная слабость охватывает меня, но я всё же нахожу в себе силы, чтобы отпустить её и предложить всем нам сесть на диван. Чтобы я начал свой рассказ об этом наилучшем и в то же время ставшим наихудшим этапом моей жизни.

— С восьми лет, как мои родители разбились, я и вправду там ни разу не появлялся. Потому место, которое ты изобразила, очень много значило для меня и моих родителей, а после того, как они погибли, я не мог больше там находиться без слёз и страданий. Поначалу и думать боялся об этом месте, а тем более быть там или видеть это место на фото. Я всегда хотел побороть этот страх, но всегда всё кончалось крахом.

— Ой, мы зря всё это придумали?

— Нет, что ты… сколько времени уже прошло с их смерти, семнадцать? Если мне не изменяет математика. Как ни странно, спустя такое большое количество времени видеть в таких подробностях наше любимое с родителями озеро — одна радость, но со слезами на глазах.

— А страх, о котором ты говорил? — выкрикнул тихо Женя. — Он, он остался?

— Хороший вопрос, я давно не упоминал эту историю, пытаясь избегать малейшего напоминания о родителях, но сегодня я скажу страху нет! И приму свою историю такой, какая она есть.

— Заявление взрослого, сильного мужчины, я тебе скажу.

— Знаю… — глубоко вздохнув, боясь, что вот-вот таящийся страх парализует меня.

Но она облегчает мои душевные терзания. Облокотившись ближе ко мне и взяв меня за руку, спрашивает:

— Точно всё хорошо?

— Точно, — ответил ей и тем самым дал полный отпор страху, взяв над ним контроль. Не забываю взять её руку в ответ, продолжаю: — Ты очень хорошо постаралась с детализацией объектов, — одобрительно погладил её руку, — когда же ты успела так хорошо научиться рисовать?

Встревает Женя:

— Ты её ещё совсем не знаешь, она у тебя способная девка. Но ничего, думаю, вы с ней всё ещё наверстаете. — Он начал, будто обвиняя меня в чём-то, но закончил одобрительно. — Так ведь, Нан?

— Обязательно, по-другому и быть не может.

— Ребят, признаю… моя осечка, но впредь обещаю быть внимательнее к ней. — Пауза. — Ты же веришь мне, Нан?

— Конечно, верю, ты же моя ути-путишка.

Захотел позаигрывать:

— А может, это ты моя?

— Нет, это ты моя! — не отступая, твёрдо, с нотками любви произнесла.

— Так, всё, стоп, потом решите, кто из вас кто, а у нас сегодня, между прочим, день рождения, так что вернёмся к теме.

— Хорошо. Ну я правильно понимаю, что без твоей помощи, Женёк, обойтись нельзя было? Запомнил ведь, гад, как выглядит настоящая фотография! Напомни мне, пожалуйста, показывал её тебе года два назад?

— Если быть точным, то уже два с половиной года назад.

— Ух, так давно, и ты запомнил? Похвально, — делаю руками так, якобы аплодирую.

— Буду открыт, не то чтобы я запомнил…

— Так-так, а вот с этого момента поподробнее.

— Да не паникуй! Я запомнил! Но не совсем фотографию, а то, где ты хранишь её.

— Ты рылся в моих старых вещах?

— Не то чтобы рылся, но фотографию нашёл. Но всё — ради искусства! Рисунок должен был получиться более правдоподобным!

— Более правдоподобным, говоришь? Допустим, но я всё равно запомнил, — и укоризненно посмотрел на него.

— Так, всё! Мальчики, прекращаем! Что сделано, то сделано.

И как я только могу дуться, когда она передо мной сверкает глазками.

— Жень, прости… я понимаю, что ты это делал не из-за злых помыслов. Просто… родители…

Похлопав меня по плечу:

— Ничего не говори, я всё понимаю.

Нана немного опустила свои сверкающие глаза вниз и в сторону. Я заставил её испытывать стыд! Вот я дурак!

— Эй! Не грустим, ничего же ужасного не случилось. Поэтому, с вашего позволения, я вернусь к рассказу о нашем любимом месте с родителями.

Они, ничего не ответив, образовали полную тишину для моего повествования, а Нана возвратила прежнюю, прирожденную ей улыбку.

— На твоём творении, Нан, всё прям как восемнадцать лет назад. Наполовину облезшее дерево, летящие в небе облака в форме космолёта, озеро с кристально чистой водой. Вокруг зелёный луг, а около берега ярко сверкает светло-коричневый песок. Небо цвета морской волны с проявлением беловатого оттенка ближе к молоку.

— Эх… — я почувствовал её близость максимально. Ведь она, как никто другой, знала, чего мне будет не хватать в мой же день рождения. Прям как в тот самый день.

У меня не получается сдержать эмоции, как бы я этого не хотел. Нахождение Наны сейчас рядом бесценно, но и братишка видит, как мне плохо, и сразу же:

— Так, всё, держимся-держимся, не сдаёмся! Поностальгировали и хватит, сегодня твой день рождения, а значит, мы должны веселиться!

— Женёк… да, ты прав, что-то я совсем расклеился.

— А вот не нужно нам вот этого, а ну быстро поднимаемся и едем ко мне, у меня для вас обоих есть что-то интересненькое!

Сквозь грусть у меня появляется энтузиазм:

— Что-то интересненькое, это что?

— А вот приедем, и узнаешь.

Моё печальное состояние куда-то запропастилось, не знаю, связано ли это с ней или с его способностью заинтересовать. Скорее всего, всё в совокупности. И поэтому мне становится лучше:

— Честно сказать, ты меня заинтересовал так, что сейчас Нана быстренько соберётся и мы выезжаем. — Былой страх исчез, заменившись уверенностью, и я решил за нас обоих, что мы едем к Жене.

— Во-о! Отличный настрой, а то нюни развесил, не надо так! Сейчас Нана будет готовиться к выходу, а я пока схожу в машину.

— Зачем? Давай я с тобой схожу.

— Не-не, будь с ней, я быстро. — И ушёл непонятно зачем.

А хозяюшка Нана, пока его нет, быстро заправляет постель. Закончив с постельным бельём, нервно подходит к двери и охотно чего-то ожидает.

Женька, что ли? Но зачем? Она выглядит взволнованной с того самого момента, как он ушёл… однако уже возвращается и вручает ей пакет неизвестного мне содержания, но её волнение никуда не исчезло. А возможно, даже усилилось. Я уже на этой почве хотел спросить, что в нём, но он не дал мне это сделать:

— Чего ты стоишь как вкопанный?

— А, я? — потерялся на мгновение. — Ничего и не стою как вкопанный, задумался, да и только.