Дни мародёров (СИ) - Страница 569

Они крепко обнялись, хлопнув друг друга по спине. К ним тут же присоединился ликующий Ремус и покрасневший, немного растерянный Хвост.

Лили стояла чуть в сторонке, глядя, как они лохматят друг другу волосы, перебивают друг друга и смеются.

— Привет, принцесса, — Сириус оглянулся на неё и сдвинул брови. — Эй! Я ведь обещал, что приеду посмотреть на тебя в платье.

Лили скрестила на груди руки.

Мародеры переглянулись.

— Хм, Эванс, мне кажется, я… — Сириус обменялся взглядом с довольным Джеймсом. — Заслужил немного теплого приветствия со стороны школьной старосты. Тебе так не кажется?

Лили подошла ближе и сузила глаза, придирчиво разглядывая Блэка. Его улыбка слегка потускнела и несколько долгих мгновний они внимательно смотрели друг другу в глаза. На первый взгляд, это был тот же Сириус. И в то же время нет. Он как будто стал старше на много-много лет, хотя внешне оставался таким же. Разве что глубоко-глубоко, на самом дне его прозрачных серых глаз камнем лежала горечь. И серебристые волосы, мелькнувшие в отросшей челке. Несколько волосков, о наличии которых Сириус даже не догадывался, но которые тут же заметила Лили, и которые тут же исчезли, стоило Сириусу отбросить челку с глаз…

Лили сглотнула, и заставила себя улыбнуться.

— Я знала, что ты вернешься, — просто сказала она. — Не сомневалась в этом ни секунды.

Сириус хмыкнул, переглянувшись с Джеймсом.

— Ну это слишком пылкое приветствие, даже для тебя, Эванс. Я к такому не готов.

Лили хотела вставить еще что-нибудь в том же духе, но тут вдруг нежданно— негаданно картинка у неё перед глазами вдруг помутнилась, а к горлу подкатил комок.

— А еще, — она выгнула сжатые губы. — Я хотела тебе сказать… что ты самая…самая…самая эгоистичная задница во всем долбаном Хогвартсе, Сириус Блэк! — она шумно вздохнула, глядя на него так, как если бы он был старшим братом, который субботним вечером отказал своей младшей сестренке поиграть с ней в куклы.

Сириус горько вздохнул.

— Я знаю, Эванс, — с этими словами он протянул к ней свободную руку, и Лили тут же метнулась к нему и крепко-крепко обняла

— Я тоже скучал по вам, — сказал Сириус, потрепав по плечу. Лили поцеловала его в щеку, стерла с неё свою помаду и перешла к Джеймсу. Сириус, улыбаясь, взглянул на них, потом на Ремуса, на Питера, и перевел взгляд на чистенький, сияющий Хогвартс. — По всем вам…

Церемония вручения волшебных дипломов была пышная. Большой Зал, несмотря на утро, украшали плавающие в воздухе свечи, однако с них капал не воск, а само волшебство, нечто золотистое, сверкающее, тающее в воздухе звездами. Стены украшали стяги всех четырех факультетов и огромное обилие золотых, шелковых лент. Небо над четырьмя столами, убранными цветными скатертями было лазурным и чистым, в высокие окна лились солнечные лучи, делая это утро поистине волшебным.

Хор первокурсников под предводительском Флитвика, спел гимн, вызвав бурю оваций у сидящих в зале семикурсников и их родителей. Остальные курсы хлопали и радовались более спокойно.

А когда дети разошлись, профессор Дамблдор, облаченный по случаю праздника в свою самую великолепную, белую, расшитую золотыми звездами мантию, дал знак, и заиграла музыка. По слухам, её написали еще в Средние века, и музыку для неё создавала сама Кандида Когтевран.

Дамблдор поднялся со своего места и произнес недолгую, но крайне внушительную речь о чести, долге и важности принимать правильное решение, не оглядываясь на других.

Его голос гулко звучал в притихшем зале, и только время от времени чья-то не в меру впечатлительная мать или бабушка украдкой сморкалась в носовой платок.

Рядом с Ремусом сидел его отец. Он был так молод, и они с Ремусом были так похожи, что со стороны их можно было принять за братьев. Мама Питера Петтигрю рыдала навзрыд, и Питер украдкой похлопывал её по руке, стыдливо оглядываясь.

Родители Лили не смогли приехать, так как Хогвартс был закрыт для всех маглов без исключения. Но зато рядом с ней сидел Джеймс, такой же одиночка, и они держались за руки. Самая красивая пара этого выпуска, по словам профессора Слизнорта.

Так как Сириус не сдал последний экзамен и не получил диплом, то и форма с остроконечной шляпой ему не полагалась, но он все равно выглядел сногсшибательно в простой белой рубашке и черных брюках с подтяжками.

Марлин, сидящая рядом с Алисой, а не с близнецами, бросила на него быстрый взгляд и снова повернулась к кафедре, за которой для них в последний раз вещал директор.

— …и всегда помнить, что сколько был лет ни прошло — Хогвартс, это дом, где вам всегда рады, — Дамблдор помолчал. — А теперь…профессор Макгонагалл, прошу вас. Огласите список выпускников.

Макгонагалл с красным, припухшим носом, в великолепной алой мантии и шляпе с профессорской кисточкой из львиной гривы, заняла его место. Стараясь не шмыгать носом и не рыдать, она развернула длинный позолоченный свиток пергамента. Так же, как и семь лет назад, она стояла и зачитывала имена учеников, а те, уже совсем взрослые и непохожие на стаю перепуганых птичек, что когда-то вошла в этот зал, вставали со своих мест под бурные апплодисменты зала и в последний раз поднимались по ступенькам к учительскому столу. Там Дамблдор вручал им дипломы — свиток белоснежного пергамента, опоясанный алой, зеленой, синей, или желтой лентой. Ленту скрепляла печать с гербом Дома: львом, орлом, змеей, или барсуком.

— Лили Джейн Эванс! — звонко выкрикнула Макгонагалл, и зал взорвался аплодисментами.

Улыбаясь и пунцовея от удовольствия, Лили прошла между рядами. Рыжие волосы гладкой волной лежали на черной мантии и слегка плескались на ходу. Её глаза сияли.

Красный как помидор, весь в изумруде и бархате, профессор Слизнорт трубно высморкался, когда Дамблдор вручил ей диплом и пожал ей руку. Профессор Стебль, у которой и у самой глаза были на мокром месте, похлопала его по руке.

— Ремус Джон Люпин!

Маркус Люпин гордо выпрямил спину и похлопал сына по плечу.

Сияя, Ремус прошел между рядами, пожав три, или четыре протянутые ему руки. Взбежал по ступенькам. Привычно скользнул взглядом по учительскому столу, слегка помрачнел при виде двух пустующих стульев, но тут же снова просиял и принял у Макгонагалл диплом, поправив шляпу.

Макгонагалл по-матерински похлопала его по плечу.

Питер ни разу не споткнулся, не запутался в мантии, и не уронил диплом.

Когда Макгонагалл объявила «Джеймса Карлуса Поттера», в зале как будто взорвалась бомба. Гриффиндорцы кричали, хлопали, свистели и рычали, топали ногами и стучали по столу. Несколько старшекурсниц рыдали навзрыд. Джеймс легко пробежал между рядами — как и в случае с Ремусом к нему тянули руки, только не несколько человек, а почти все.

Купаясь в лучах всеобщего обожания, Джеймс Поттер, капитан команды по квиддичу, староста школы и самый отпетый хулиган, взбежал по ступенькам, взял у Дамблдора свой диплом, с удовольствием встряхнул директорскую руку, а потом, вместо того, чтобы просто вернуться за стол, вдруг вскинул кулак, с зажатым в нем дипломом, в воздух, словно это был Кубок по квиддичу.

Зал второй раз взорвался аплодисментами.

— Гриффиндор! — взревел он и зал заорал так, что задрожали стекла.

Слизеринцы переглянулись с кислым видом.

Когда Макгонагалл попыталась вернуть его на место, Джеймс оступился, наступив на распутавшийся шнурок своего кеда, и из его кармана вдруг выпорхнул снитч. Макгонагалл охнула, но Джеймс поймал его, продемонстрировав в который раз свою уникальную реакцию (зал чуть не описался от восторга). Под конец он крепко и совершенно искренне поцеловал сухощавую руку профессора Трансфигурации и вернулся на свое место.

— Не честно, что тебя оставили без диплома, только потому, что ты не сдал какой-то дурацкий экзамен, Бродяга, — прошептал Питер. Он был весь красный от волнения и таращил глаза. — По-моему, мы все его сдали еще тогда…ну…в лесу. И даже раньше.

Сириус фыркнул.