Дни мародёров (СИ) - Страница 567

И только один человек сохранял абсолютное спокойствие.

Кровь вампира оказалась таким сильным наркотиком, что Сириус Блэк проскочил сразу несколько стадий кайфа и погрузился в полный и абсолюнтый анабиоз. Он все видел, все слышал и понимал, только ничего не чувствовал и ни о чем не думал.

Его друзья сидели на траве, парализованные и оглушенные, и их силуэты казались темными на фоне пожара. Его дом догорал вместе со всем содержимым…

Но Сириус Блэк всего этого не видел.

Огонь плясал в его приоткрытых, влажно блестящих глазах, но разум был чист и спокоен, как морская гладь перед закатом. Сириус не слышал ни криков людей, ни треска огня, разве что далекие отзвуки прибоя, которые память зачем-то решила донести до него из глубокого— глубокого детства. Он видел обрыв. Нежное, персиковое небо. Бескрайнее море, сливающееся с небом в тающей, распаренной солнцем дымке. Чувствовал, как в его душе разворачивается чувство свободы… а еще чувствовал в своей руке другую руку. Рядом с ним кто-то был. Кто-то незнакомый и в то же время очень и очень близкий.

Девочка.

Он узнал её.

— Хорошо, что ты пришла… — прошептал он, или ему это только показалось, затем крепче сжал пальцы, чтобы она не вздумала уйти, и с облегчением провалился в блаженную темноту.

Сириус пришел в себя от яркого света.

Свет бил ему в глаза, падая из открытого окна.

Сириус поморщился и отвернулся, издав недовольный стон. Рядом тут же послышалась возня и кто-то сел рядом с его кроватью.

Сириус нехотя приоткрыл глаза.

Перед ним сфокусировался Джеймс.

Сохатый был не в школьной форме, а в магловской рубашке, и он сидел прямо перед его постелью. Лицо у него было странное. Возле стены стоял, скрестив на груди, Лунатик. Он опять зарос. Возле стены топтался Питер и нервно свистел. Сириус поморщился, вспомнив, что именно этот звук вывел его из забытья.

— Где я? — пролепетал он, с трудом ворочая языком.

— Ты в Мунго, старик.

— А что…

В этот момент плотный кокон, в который завернулась его память, вдруг треснул и воспоминания обрушились на Сириуса лавиной:

Блэквуд, дверь, холл, кровь, страх, Роксана, горячо, стол, да, еще, пол, ковер, спальня, ночь, Пожиратели, драка, огонь, стул, больно, огонь…

Нож.

Сириус вскинулся так резко, что Джеймс тоже вскочил, а Лунатик пошевелился.

— Всё в порядке, Бродяга, они успели тебя залатать, — сказал Джеймс, когда Сириус схвтился за бок и непонимающе уставился на тугой слой бинта, стягивающий всю его грудную клетку, от подмышек до пупка.

— Её поймали? Беллатрису схватили?

Джеймс переглянулся с остальными Мародерами.

— Нет, — он взлохматил волосы и выдавил странную улыбку. — Слушай, Бродяга, целители сказали, что тебе надо лежать, и…

Сириус оттолкнул его и сел, свесив ноги. Перед глазами на секунду потемнело, но в целом он чувствовал себя довольно сносно.

— Где Рокс? — он огляделся, словно надеялся увидеть её в палате. — Она не пострадала? Белла пыталась её убить.

Повисла тишина. Теперь уже никто не переглядывался, но зато все Мародеры уставились на Сириуса с одинаковым, подозрительно— напуганным выражением. Питер свистнул особенно громко и закусил ногти, в страхе переводя взгляд на Джеймса.

Тот, понимая, что именно ему предстоит сообщить эту новость, медленно присел на покрывало рядом с Сириусом.

Тот не отводил от него взгляд, подозрительный, настороженный и цепкий. Так ребенок смотрит на отца, который приходит, чтобы сообщить ему, что намерен уйти из семьи.

— Бродяга, — Джеймс сглотнул и хрустнул суставами, разгневанно дернув носом. Он не знал, как правильно говорить такие вещи, поэтому просто глубоко вдохнул и сказал: — Бродяга, её больше нет.

Сириус непонимающе сдвинул брови.

— Что значит нет, её выписали, или чт…

Произнося эти слова, он случайно метнул взгляд на Ремуса, и его лицо внезапно разгладилось, а выражение, которое на нем появилось, заставило Питера покрыться мурашками.

— Не… — выдохнул он, и его взгляд куда-то провалился. Это был явно не самый удачный момент продолжать разговор, потому что Сириус в секунду превратился в динамитную шашку, и искра только что пробежала, но этого не понял никто.

Это поняла бы и почувствовала только Роксана.

— Люциус Малфой приехал прямо туда и забрал её тело. Мы… мы все его видели, — Ремус переглянулся с Джеймсом. Ту часть, где Люциус Малфой, стоял на коленях на пепелище, среди обгорелых камней и обломков, и завывал, как раненый зверь, они решили опустить.

Сириус молчал и даже не шевелился. Просто сидел, как будто замороженный чарами и невидяще пялился в пустоту.

— Как? — прохрипел он наконец, не меняя ни позы, ни выражения.

Друзья переглянулись.

— Когда ты… ну… в общем, отключился, она побежала за Беллатрисой, — сказал Джеймс. — Мы даже не поняли, как это вышло, она так быстро рванула за ней. Я хотел пойти следом, но мы были в холле и из-за пожара потолок начал рушиться. Пришлось эвакуироваться на улице, иначе мы бы все сгорели. А она… Беллатриса убегала подземельями, и Роксана пошла за ней туда. Наверное, они подрались, потому что там тоже начался пожар.

Руки с багряными следами веревок сами собой сжались в кулаки. Ему отчего стало очень тесно дышать, словно он каким-то обрзом тоже перенесся в задымленное подземелье и, также, как и Роксана, не мог вдохнуть. Сириус хотел бы зарыдать, но не мог, глаза жгло сухим огнем.

— В общем, огонь разошелся и добрался до новых погребов. Газовые провода. Залежи огневиски. Взрыв был такой мощный, что половина дома сразу…

Джеймс осекся и нервно взглянул на Сириуса. Тот издал какой-то странный звук, не то хрип, не то всхлип. Его плечи странно подергивались, но голова была опущена, и по его лицу было непонятно, что происходит.

Джеймс непонимающе оглянулся на Ремуса, как вдруг в палате, словно гром среди ясного неба раздался оглушительный жуткий хохот — такой, какого они еще от него не слышали. Сириус захлебывался им, закатывался и никак не мог остановиться. Смех распирал его, словно из тела Бродяги наружу рвалось какое-то жуткое чудовище.

— Господи, что здесь… — Лили заглянула в палату, все оглянулись, и в этот момент Сириус вдруг порывисто вскочил с койки, схватил лампу на прикроватный тумбочке и шарахнул ею об стену. Лили взвизгнула, лампа взорвалась, Мародеры вскочили на ноги, но было уже поздно. Сириус перевернул тумбочку, смел со стола какую-то коробку с зельями. Все звенело, рушилось, билось под его руками, он словно обезумел. Мародеры пытались его остановить, но тщетно.

В конце концов он выбился из сил (все-таки он был еще очень слаб после пережитого), забился в какой-то угол и сполз по нему на пол. Его смех перешел в рыдание, и когда оно взяло вверх — Сириус сдался. Издал душераздирающий животный крик и вцепился руками в волосы.

— Что у вас здесь происходит? — сурово крикнул санитар, подбежав к двери. Лили и Мародеры как раз успели выскочить — Джеймс вытолкал всех и запер дверь изнутри.

— Ничего, — быстро ответила Лили. — Он еще спит, я заглянула проверить.

— Он только что орал так, словно ему кишки вынимают! — санитар вынул палочку и попытался отодвинуть Лили в сторону, но тут Ремус вдруг выхватил палочку и в следующую секунду мрачное лицо санитара разгладилось.

— У нас все в порядке, сэр, вам показалось, — убедительно сказал Ремус, внимательно глядя ему в глаза. — Никто не кричал, а всем, кто слышал крик вы скажете, что это был укушенный оборотнем.

Когда санитар, почесывая в затылке, послушно ушел, Ремус облегченно вздохнул, переглянулся с Лили, красноречиво подняв брови и плечи.

— Спасибо, — одними губами сказала Лили. — Мы никому не скажем.

Ремус кивнул и спрятал палочку.

Джеймс медленно приблизился к Бродяге, переступая через осколки, и опустился на корточки напротив. Сириус глухо завывал и раскачивался взад— вперед, вцепившись себе в волосы так, что костяшки побелели.