Дни барабанного боя - Страница 62

— Все, сэр.

— Тогда позвольте сказать вам то, чего вы не знаете. — Он постучал хрустальным ножом для бумаги по небольшой стопке конвертов. — Это прошения об отставке. От всех уцелевших сенаторов, прозванных Кардиналами. У них не осталось ни святости, ни могущества. Привлечь их к суду я не могу, это вызовет в стране бурю. Вы знаете, люди в настоящее время ненавидят политиков и Вашингтон; но это будет ничто по сравнению с той лавиной, которая похоронит нас, если о случившемся что-то станет известно. Единственное, что я могу сделать, — прогнать нескольких мерзавцев. — Он пристально поглядел на Холленд. — Хотя вам это, в сущности, безразлично.

— Люди, о которых идет речь, — соучастники убийства, сэр. И мне это далеко не безразлично.

— Только если у вас есть доказательства, агент Тайло. И даже в этом случае они еще подлежат рассмотрению суда.

— Понимаю, сэр.

— Не сомневаюсь. Но само по себе для вас это не особенно много значит, так ведь?

Холленд промолчала.

— Насколько я понимаю, вы остаетесь агентом секретной службы?

— Я попросила отпуск на неопределенный срок, и мне его предоставили.

— Вы считаете невозможным оставаться после того, как держали под прицелом своего начальника, пока он не покончил с собой?

— Мне приходило это в голову, сэр.

— Пусть уйдет, — мягко сказал президент. — Недостатки этой организации мне известны лучше, чем большинству людей. Однако позвольте сказать вам главное: то, что произошло здесь на самом деле, знаем только вы и я.

С теми агентами, которые появились потом, я разговаривал лично. И ясно дал понять, что для их карьеры будет губительно, если кто бы то ни было хотя бы намекнет, будто вы действовали неподобающим образом. — Президент поерзал в кресле. — Я буду занимать это место по меньшей мере год. Потом, если посчастливится, еще четыре. По крайней мере в течение этого срока вам будет совершенно не о чем беспокоиться.

— А потом, сэр?

— К тому времени, агент Тайло, люди все забудут. Не забудет лишь тот человек, который сидит перед вами. Через пять лет, проводя рождественское утро с внуками или ловя форель в Айдахо, я буду вспоминать ваше лицо и молиться за вас. — Президент поднялся. — Выздоравливайте, агент Тайло. Выздоравливайте и возвращайтесь к нам.

— Вы очень добры, мистер президент. Спасибо.

Подходя к двери, Холленд услышала его голос:

— Помнится, я спрашивал Джонсона о двух специфических вещицах. Вы приложили их к рапорту?

— Конечно, сэр.

Президент обнаружил дискеты под рапортом, заголовок которого заставил его нахмуриться, но он слишком спешил, чтобы сосредотачиваться на этом.

Вставив дискету в компьютер, президент вспомнил, что сказала Тайло. Ему уже посчастливилось. У него в руках дневники Уэстборна, сведения, с помощью которых сенатор мог бы его шантажировать. И с этими дискетами ему гарантировано сотрудничество всех значительных лиц на Капитолийском холме, которые упомянуты в уэстборнском каталоге грешников.

Экран компьютера светился, но оставался пустым. Президент нажал пару клавиш, негромко ругнулся, потом снова, когда и вторая дискета оказалась чистой. Рука его потянулась к телефону, чтобы вернуть Тайло, пока она не вышла из здания.

Холленд дошла до поста на пересечении коридоров. Если ее остановят, то здесь.

Она замедлила шаг, глядя на агента, сидящего за небольшим столом. Он уставился серыми глазами на ее лицо и не отвел их, даже поднимая трубку при первом звонке. Негромкого ответа Холленд не расслышала. Но значения это не имело, потому что в глазах агента заблестели любопытство и подозрительность.

— Это вас, — сказал он.

— Агент Тайло, кажется, вы дали мне не те вещицы, — произнес хозяин Овального кабинета нарочито беззаботно.

— Мистер президент, я привезла именно то, что мне было поручено, — свой рапорт и дискеты Уэстборна.

Президент откинулся назад. Голос этой женщины был совершенно спокойным, в нем не слышалось ни одной фальшивой нотки.

— Но эти дискеты чистые, агент Тайло.

— Об этом я ничего не знаю, сэр. — Она сделала краткую паузу. — Единственное, что могу предположить, мистер президент, — с дискетами что-то случилось, когда меня просвечивали рентгеном. У вас должны быть мои медицинские справки.

Облизнув палец, президент стал быстро листать страницы, пока не нашел больничных бумаг.

— Да, есть.

— Я была не в себе, сэр. Плохо помню, как меня увели из вашего кабинета, еще хуже то, что было в больнице. Возможно, рентгенолог не соблюдал всех требований. Меня могли не раздеть, или сложить одежду слишком близко от аппарата, а магнитное поле оказало на дискеты неблагоприятное воздействие.

Президент потер переносицу.

— Неблагоприятное воздействие, — пробормотал он. — Скажите, агент Тайло, вы верите, что произошло именно это?

— Да, сэр. Другого объяснения у меня нет.

— Понятно. Значит, сведения, записанные на дискетах, безвозвратно утрачены. Восстановить их невозможно.

— Да, сэр. Раз дискеты чистые, записи восстановить невозможно. Даю вам слово.

Президент заколебался. Как юрист, он знал, что есть время предъявлять встречное обвинение и есть время признавать чужую правоту.

— Охотно верю вам, агент Тайло. И буду спокойно спать ночами. Согласны?

— Да, сэр. Совершенно спокойно.

— Побыстрее выздоравливайте, мисс Тайло.

— Спасибо, мистер президент.

— Все в порядке?

Холленд вернула телефонную трубку агенту:

— Да. Спасибо.

Агент поднялся и протянул руку:

— Имейте в виду, люди вроде него, — он повел подбородком в сторону Овального кабинета, — просто-напросто временщики.

Холленд ответила ему крепким пожатием, улыбнулась и пошла дальше. Все же Труженик плохо понимал тех, кто его охраняет. Их идеалы, верность товарищам — основу их кредо.

Но она была довольна, что президент — проницательный, сведущий человек, разбирается в современной технологии и способен понять, что электромагнитное поле может уничтожить на магнитной дискете все записи...

Смыть все грехи, в которые подчас так соблазнительно впасть...?