Дневники принцессы - Страница 42

«Подумаешь, – говорила я себе, – ну что такого может случиться? Ну ослепят меня несколько фотовспышек, и что с того? Мы просто совершим марш-бросок до школы, как сказал Джош. Все будет хорошо».

Поэтому я сказала Ларсу:

– Все нормально, Ларс, поставь машину, а мы с Джошем пойдем вперед и скроемся в школе.

Ларе попытался возразить:

– Нет, принцесса, погоди…

Это было последнее, что я от него слышала, во всяком случае, в этот раз, потому что к этому времени мы с Джошем вышли из машины и Джош захлопнул за нами дверь. И тут вдруг все эти репортеры и фотографы побросали свои сигареты, перестали говорить по мобильным телефонам, поснимали крышки со своих объективов и разом накинулись на нас с криками:

– Это она, это она!

Джош потянул меня за собой вверх по лестнице, и я даже засмеялась, потому что мне все это впервые показалось смешным. Повсюду сверкали фотовспышки, слепя мне глаза, поэтому, когда мы бежали, я видела только ступени у себя под ногами. Я полностью сосредоточилась на том, чтобы приподнимать подол платья, иначе я могла споткнуться и упасть, мне пришлось целиком довериться руке, которая держала мою руку и вела меня вперед. Из-за того что я ни черта не видела, я полностью зависела от Джоша. Внезапно он остановился. Я подумала, что он сделал это потому, что мы дошли до дверей. Я думала, что мы стоим, потому что Джош открывает передо мной дверь. Сейчас-то я понимаю, как это глупо, но тогда я именно так и думала. Мне было видно двери: мы стояли прямо перед ними. Репортеры смотрели на нас снизу, с лестницы, выкрикивали какие-то вопросы и фотографировали. Какой-то обормот завопил:

– Поцелуй ее, поцелуй ее!

Думаю, можно не объяснять, что это меня смутило. Поэтому вместо того, чтобы поступить по-умному, то есть открыть дверь самой и скрыться в школе, где я была бы в безопасности, где не было репортеров и никто не орал «Поцелуй ее!», я просто стояла, как законченная идиотка, и ждала, когда Джош откроет дверь.

А потом… Не знаю точно, что и как произошло дальше, помню только, что Джош снова обнял меня за плечи, притянул к себе и вдруг его рот впился в мой. Клянусь, ощущение было именно таким.

Он просто впился в мой рот, вспышки засверкали все разом, но, честное слово, это было совсем не так, как описывается в Тининых любовных романах. В тех книжках, когда мальчик целует девочку, у нее в глазах вспыхивает разноцветный фейверк и все такое. Я на самом деле видела огни, только это был никакой не фейерверк, а вспышки фотоаппаратов. Все, абсолютно все снимали первый поцелуй принцессы Миа.

Честное слово, я не шучу, как будто мало того, что это был мой первый поцелуй. Надо же было такому случиться, что мой первый поцелуй фотографировали корреспонденты «Тин пипл».

В книжках, которые так любит Тина, есть еще кое-что: когда девушка целуется в первый раз, у нее внутри разливается приятное тепло, ей кажется, что парень вытягивает из нее душу. Ничего подобного я не почувствовала, просто ничего мало-мальски похожего. Я чувствовала только смущение и неловкость. Честно говоря, ощущать, как меня целует Джош Рихтер, было не особенно приятно. Ощущение было какое-то странное, и только. Было очень странно чувствовать, как парень стоит рядом и прижимается своим ртом к моему. Вообще-то, если учесть, как часто я думала о том, что Джош – самый лучший парень на свете, я должна была бы хоть что-то почувствовать, когда он меня поцеловал. Но я чувствовала только смущение и ничего больше.

И, как в машине, когда мы ехали к ресторану, я все время ждала, когда же это кончится. У меня в голове вертелись только такие мысли: «Ну когда же он закончит? Правильно ли я все делаю? В кино, когда герои целуются, они поворачивают головы из стороны в сторону, может, мне тоже надо поворачивать голову?»

И вот, когда я уже думала, что не выдержу больше ни минуты, что умру от смущения прямо здесь, на ступенях средней школы имени Альберта Эйнштейна, Джош поднял голову, помахал репортерам рукой, открыл дверь и втолкнул меня внутрь школы. А здесь стояли и смотрели на нас абсолютно все, кого я знаю, все до одного, богом клянусь. Кроме шуток. Здесь были Тина с ее парнем из Тринити-колледжа, Дэйвом, оба смотрели на меня как-то ошарашенно. Здесь были Лилли с Борисом, и в кои-то веки у Бориса не было заправлено в брюки ничего, что не должно быть заправлено. На самом деле он выглядел даже симпатичным, конечно, на свой лад, как «ботаник» и гениальный музыкант. А Лилли была в прекрасном белом платье с блестками и с белыми розами в волосах. Здесь были Шамика и Линг Су со своими парнями и еще куча других ребят, которых я, наверное, знала, но без школьной формы не узнавала. Все смотрели на меня с одним и тем же выражением, примерно таким же, как у Тины, – полного изумления.

А еще тут был мистер Дж. Он стоял рядом с билетной будкой перед входом в кафе, где проходили танцы. Он выглядел еще более ошарашенным, чем кто бы то ни было. Ну, может, кроме меня. Должна признаться, из всех присутствующих я пребывала в состоянии самого сильного шока. Джош Рихтер только что меня ПОЦЕЛОВАЛ. Меня только что поцеловал ДЖОШ РИХТЕР. Джош Рихтер только что поцеловал МЕНЯ.

Я не забыла упомянуть, что он поцеловал меня в губы?

Ах да, и еще одна деталь: он поцеловал меня перед репортерами из «Тин пипл».

И вот я стою здесь, и на меня все смотрят, а снаружи еще слышны крики репортеров, а из кафе слышится «тумп, тумп, тумп» – это басы нашей акустической системы отбивают ритм хип-хопа – уступка нашим ученикам, выходцам из Латинской Америки. И тут у меня в голове начинают медленно поворачиваться колесики, и эти колесики выстукивают:

Он тебя подставил.

Он пригласил тебя на танцы только для того, чтобы его фотография попала в газеты.

Это он известил репортеров, что сегодня ты будешь здесь.

Пожалуй, Джош и с Ланой-то порвал только для того, чтобы иметь возможность хвастаться перед друзьями, что встречается с девушкой, которая стоит триста миллионов долларов. До тех пор, пока твоя фотография не попала на обложку «Пост», он тебя даже не замечал. Лилли была права: в тот раз, в «Байджлоуз», когда он тебе улыбнулся, у него и впрямь было расстройство зрения. Наверное, он думает, что, если он станет парнем принцессы Дженовии, это увеличит его шансы попасть в Гарвард, или куда там еще он собрался.

А я-то, как последняя дура, на это купилась.

Здорово, нечего сказать, просто класс.

Лилли считает, что я не умею настоять на своем. Ее родители считают, что я склонна загонять проблемы внутрь, копить все в себе и боюсь конфронтации. То же самое говорит и мама. Вот почему она дала мне этот блокнот, она надеялась, что я смогу хоть как-то выплеснуть наружу то, что не могу сказать ей. Если бы в свое время не выяснилось, что я принцесса, наверное, я бы до сих пор была такой, как они говорят, то есть не умела настоять на своем, копила бы все в себе, боялась конфронтации и все такое. Прежняя я, наверное, никогда бы не сделала того, что я сделалa дальше. Но я, новая, повернулась к Джошу и спросила:

– Зачем ты это сделал?

Джош в это время хлопал себя по карманам, пытаясь найти билеты на вечер, чтобы предъявить их дежурным.

– Что сделал?

– Поцеловал меня вот так, перед всеми.

Наконец Джош нашел билеты в бумажнике.

– Не знаю, – сказал он. – Разве ты не слышала? Они кричали и требовали, чтобы я тебя поцеловал. Я так и сделал. А что?

– А то, что я от этого не в восторге.

– Не в восторге? – Джош, кажется, растерялся. – Ты хочешь сказать, что тебе не понравилось?

– Да, – говорю я. – Именно это я и имею в виду, мне не понравилось. Совсем не понравилось. Я, видишь ли, понимаю, что ты поцеловал меня не потому, что я тебе нравлюсь. Ты поцеловал меня только потому, что я – принцесса Дженовии.

Джош посмотрел на меня так, как будто у меня крыша съехала.

– Но это же бред сумасшедшего, – сказал он, – ты мне нравишься, даже очень.

– Я не могу тебе «очень нравиться», это невозможно. Ты меня даже не знаешь толком. Я думала, ты для того и пригласил меня на вечер, чтобы узнать получше, но ты даже не попытался это сделать. Оказывается, тебе всего лишь хотелось увидеть свою фотографию на обложке «Экстры».