Дневник подруги чародея (СИ) - Страница 35

Девушка остановилась у входа, смотря чуть в сторону.

— Какая милая садовая фигура! Она прям как живая! — воскликнула Энджин, рассматривая каменного пса.

— Он и есть живой, я про него забыл. — как-то несвязно и странно ответил чародей.

— Как это живой? Ты порой выражаешься так, что я ничего не понимаю. — Энджин впервые надула губки от возмущения, а после рассмеялась.

И чародей рассмеялся вместе с ней, ему нравился ее искренний смех, он давал ему знать, что в этом мире еще есть радость. Он щёлкнул пальцами, и фигура вмиг ожила, превратившись в абсолютно нормальную живую собаку, после чего убежала проч.

— Он мне как-то утром мешал спать. — сказал чародей, и открыв скрипучую дверь позвал девушку за собой, и та, без страха и сомнений шагнула следом.

— Осторожно. — сказал чародей, ведя девушку вглубь особняка, туда, где он обитал сам.

Щелчком он разжег камин, и комнату заполонил легкий свет, язычки пламени отбрасывали замысловатые тени.

— Присаживайся. — сказал мужчина, указывая на старый диван, на котором спал.

Девушка повиновалась, и села, а чародей тем временем нарвал книг, и кинул их в камин, тем самым еще больше разжигая в нем огонь. Энджин сидела здесь в свадебном платье, расшитом множеством стеклянных кристалликов, и теперь все они переливались от огня, отчего она была похожа на сверкающую фею.

Дармен стоял в некотором отдалении и без тени скромности, любовался ею, впрочем, не долго. Мужчина подошел и сел рядом, начав медленно распускать ее прическу, которая за день и так вся спуталась. Он аккуратно вынимал множество шпилек, и локоны один за другим падали на плечи девушки. Разобравшись с причёской, он тяжело взглотнул, и повинуясь неведомой силе, они одновременно потянулись друг к другу за поцелуем.

Их поцелуй начавшийся с нежного и мимолетного прикосновения губ, уже перерос в страстный и чувственный. Дармен все больше и больше овладевал ртом девушки, уже перемещая свои поцелуи на ее шею, и плечи, которые он оголял медленно, спуская с них платье.

Энджин было страшно, но приятно, и она не противилась происходящему. Дармен же, тем временем уже гладил ее обнаженную спину, расстегнув молнию на платье до самого конца. Когда чародей спустил платье с ее груди, полностью ее открыв и принявшись целовать, девушка поняла, что ее первой брачной ночи все же суждено случится именно сегодня.

Скинув с себя плащ, Дармен оторвался от Энджин, чтобы расстегнуть свою рубашку, понимая, что скромность девушки не позволит ей сделать это самой. Затем он вновь подался на встречу девушке, взяв ее руки в свои, и положив себе на грудь, и та начала неуверенно его ласкать, отчего из него вырвался тихий стон наслаждения. Дармен окончательно стянул с Энджин свадебное платье, отбросив его на пол, вслед за которым туда же полетели его брюки.

Чародей нежно и одновременно страстно продолжал целовать девушку, незаметно для нее поменяв расположение, подмяв ее под себя. Будучи прижатой к дивану, Энджин совсем не было страшно, скорее наоборот, ей казалось, что чародей собой может закрыть ее от всех невзгод. Стены заброшенного особняка пронзил женский вскрик…

Утро встретило девушку лучами солнца, что пробивались в дом сквозь разбитые окна. Камин уже совсем догорел, но холодно не было, она лежала, прижавшись к чародею, и тот во сне ее обнимал. Солнце осветило и шрамы мужчины, идущие по обеим рукам, шее и части груди, которых вчера было не видно, но это ее совсем не пугало. Ее пугало другое, то, что она наделала ночью не укладывалось в ее голове, и стыд навалился на нее как груда камней. Она попыталась выбраться из его объятий, но ничего не вышло, он только сильнее прижал ее к себе.

Тогда Энджин решила просто лежать, и ничего не делать до пробуждения чародея, а вскоре и вовсе вновь провалилась в сон.

Когда она открыла глаза во второй раз, был уже день, и это было единственным что изменилось. Они по-прежнему лежали на том же заброшенном диване, только теперь чародей пристально смотрел на нее.

— Не смотри на меня так. — пряча глаза сказала девушка.

— Почему? Ты красивая. — сказал чародей.

— Что обо мне только люди скажут. — пробормотала Энджин.

— А что они узнают? — вопросом ответил Дармен.

— Маменька наверняка заметила уже мое отсутствие. — предположила девушка, пытаясь подняться.

— Я так не думаю, она слишком убита горем потери власти. — ответил Дармен, распуская объятия.

Энджин поднялась с дивана, и прикрывая грудь руками потянулась за платьем, валяющимся на полу.

— Ты собираешься идти в этом? — спросил Дармен.

— У меня нет другого. — тихо сказала девушка, пряча от стыда взгляд в пол.

Дармен усмехнулся тому, что после проведенной вместе ночи, Энджин по-прежнему стыдилась своей наготы, и именно искренне, а не делала вид. Он посмотрел на ее красивое тело, и щёлкнув пальцами в одно мгновение одел в голубое платье.

Теперь Энджин стояла перед ним похожая на ангела, вся такая невесомая и улыбающаяся, ей явно так было уютнее. Впрочем, стоило ей перевести взгляд на все еще лежащего обнаженного мужчину, она вновь залилась краской.

— Упс… — произнес чародей, и принялся собирать по полу свою одежду, а Энджин в это время просто отвернулась.

— Что мы будем делать дальше? — спросила девушка. К н и г о е д . нет

— Мы? Ты ошибаешься, нет никакого мы. Я выполнил свою часть сделки, ты избежала брака. Все, тема закрыта. Я уезжаю из королевства. — холодно ответил чародей, застегивая пуговицы рубашки.

— Что? — Энджин резко обернулась, она не ожидала такого от чародея. — Я думала… Но ведь я… люблю тебя…

Энджин ожидала совсем другого, она даже не могла представить, что он может уехать о нее. Особенно сейчас, после этой ночи, а сейчас она понимала, что ошибалась, и по ее щекам текли слезы. Это были слезы отчаяния и разбитого сердца, рухнувших надежд. Дармен посмотрел на плачущую девушку, и в одним ударом руки снес стену в щепки. Он был в ярости, но зол он был только на самого себя.

— Зачем ты влюбляешь меня в себя? Зачем ты это делаешь? Когда-то я поклялся сам себе никогда никого не любить. Ты не знаешь, какого это, когда твой любимый человек умирает. Какого видеть, как он стареет и уходит из этого мира, а ты вечно молодой продолжаешь жить. Все повторяется вновь, в точности как тогда, восемьсот лет назад. Девушка попросила помочь ей. Я помог, избавил ее от чуждого ей мужчины, а сам влюбился, это оказалось взаимным, и она стала странствовать со мной. Шли годы, она менялась, а я нет. Потом ее не стало вовсе, а я продолжил жить. Знаешь сколько раз я тогда пытался покончить с собой? Это боль, от потери единственного любимого человека невыносима, я резал себе вены, вешался, топился, спрыгивал с обрыва — но продолжал жить. Ничто не смогло убить меня, и я продолжил жить с этой болью, да, даже у черного чародея есть душа. Я, раз и навсегда запретив себе с кем-то сближаться, и все эти годы все было хорошо. Даже та боль утихла, а со временем и вовсе прошла. А теперь появляешься ты, все такая белая и пушистая, девочка в голубых рюшечках, и все начинает повторятся вновь. Не хочу… не хочу этого снова… — и Энджин впервые в жизни увидела, что и мужчины тоже могут плакать, по щекам Дармена текли слезы… Плакало его раненое сердце и больная душа, которую он впервые, за многие сотни лет кому-то открыл.

— Я не знала этого… и никогда не думала о таком… — тихо сказала девушка.

— А надо было думать. — огрызнулся чародей, вновь садясь на диван.

— Прости, я не хотела причинять тебе боль… — тихо сказала Энджин, присаживаясь рядом. — Но я хочу быть с тобой.

— Ах-ха-ха! — рассмеялся чародей, а затем добавил. — Ты ведь ничего обо мне не знаешь.

— Я знаю, что ты хороший. — твердо сказала девушка.

— Я хороший? — переспросил Дармен. — Но так было не всегда, и тебе на ум не приходило, почему я, черный чародей? За какие такие заслуги, меня им прозвали.

— Для меня это неважно, я хочу быть с тобой. — настаивала на своем девушка.