Дневник бывшей атеистки - Страница 7

Прочитала, что у знаменитого советского физика Ландау было расписание любовниц: по четвергам жена одного диссертанта, по пятницам – жена другого диссертанта. Ну и так далее. А что же жена Ландау, химик и в свое время первая красавица факультета? Жена Ландау запиралась в комнате, пока муж действовал согласно расписанию. И тихо ненавидела его, конечно, а потом снова любила – он же гений и обаяшка. Брак, достойный кисти Босха. Будь в те времена психотерапевты, один из них мог бы написать бестселлер, пообщавшись с женой Дау (так ласково называли Ландау друзья).

Это не история про то, что восхищаться самовлюбленными гениями женщинам лучше издалека, чтобы потом не запираться в комнате и не пить коньяк с горя. И даже не про то, что любовь-ненависть – это вовсе не любовь, а созависимость, садомазохизм и еще что угодно другое. Это история про то, откуда растут ноги у зла вообще и у «относительности морали» в частности.

Дело в том, что у Дау была своя теория, которая объясняла, почему он не верблюд. Она была такая: все мужики изменяют, лгут и выкручиваются. Так зачем же лгать и выкручиваться, если можно изменять как честные интеллигентные люди – приводя любовниц домой по расписанию?

Ландау ни в коем случае не хотел признать себя плохим мужем и просто подлецом – гораздо проще было признать мораль устаревшей: ведь ВСЕ изменяют. Значит – это нормально. А ненормально только то, что при этом лгут и изворачиваются. Так, в конце концов, тварь я дрожащая или право имею?! Конечно, имею, ведь я же свободомыслящий человек! То есть Дау даже не захотел стыдиться своих действий: они были оправданы по всей форме. Мысль «а может все-таки МОЖНО не изменять» в такой системе, конечно, отбрасывается.

История Дау и его жены – иллюстрация вечного принципа, что гордость и «хорошесть» – это главное топливо зла. Именно поэтому Христу было проще обратиться к откровенным грешникам вроде мытаря или блудницы, чем к самоуверенным фарисеям. Признание себя грешным и плохим дает шанс поступать иначе. Оправдание себя, признание себя хорошим и правильным дает злу качественный скачок: от обжимания любовниц по углам до расписания вытуривания жены в другую комнату. В исторической перспективе этот принцип позволяет перейти от убийств в гневе к массовым расстрелам «неправильных людей». Обоснованным, разумным и необходимым расстрелам по расписанию. Ведь мы же свободомыслящие разумные люди.

«Лет с 14 я уверен, что дальше – только хуже. Сейчас мне почти 22, моя уверенность только подтверждается. Никакого вечного Рая, Ад Здесь и Сейчас. Любые политические телодвижения – фикции. Вся духовность – фикция. Все Юги – Кали-Юга. Все хорошее под девизом „всё еще нет“. Китайцы считали страшным проклятием пожелать человеку жить в эпоху перемен. Я говорю, что мы живем в вечную эпоху перемен только к худшему. Давление Ничто, которое не обладает никакими признаками Нирваны или Сатори или Предвечной Бездны, которые мнят себе некоторые наивные детишки. Я искренне и со всем ужасом восторга считаю, что мы живем в самое прекрасное время».

Этот пост я увидела недавно на стене Вконтакте у человека, который люто ненавидит меня с моим елейным христианством и бодро призывал меня посадить на кол. У одного из тех интеллектуалов-консерваторов, которые считают себя главной силой сегодняшнего дня. Когда я читаю эти строчки, мне хочется плакать. Очень важно, когда человек искренне пишет о том, что является сутью его жизни. Мне кажется, одно это уже способно приблизить его к пониманию.

И вот я читаю эти строки – то же самое могли бы написать тысячи людей вокруг нас: с бритыми черепами или языческими ободками (хайратник, что ли, это называется?), люди с металлом на всех частях тела или с золотым крестом на груди, в черной футболке или в строгом пиджаке. Все они – поклонники Силы. И вот мы читаем историю поклонения Силе. Эти люди уже живут в аду, и этот ад – внутри. Внешний кажущийся ад, который якобы бушует вокруг них, – только проекция внутреннего ада, хотя кажется, что наоборот: мол, это не мы такие, это жизнь такая, Кали-Юга и все дела. Единственный способ успокоить себя – это представить, что ты тоже Зло, мощное и суровое, ты причастен к нему, и поэтому тебе не так страшно. Так я в детстве боялась чудовищ у себя под кроватью и под конец начала представлять, что мы с ними дружим. Однако жизнь в этом быстро тебя разочаровывает. Чудовища под кроватью совсем недружелюбны и готовы тихонько жрать тебя изнутри, по-дружески откусывая по чуть-чуть, пока ты с ними «дружишь».

Агрессия всех этих несчастных испуганных «мальчиков в черном» – только отражение страха. Не все достаточно смелы для того, чтобы, увидев опасность, остаться слабым и понадеяться на Бога. У большинства при виде опасности включается защитная реакция. Заставить себя быть слабым и подставить левую щеку может не каждый, для этого нужна большая отвага. Внешняя слабость – это отражение внутренней силы. И наоборот: показная сила, агрессия – это всегда отражение страха.

Человек боится, что все выходит из-под контроля, он видит себя слабым и беззащитным и начинает бешено барахтаться, беситься, материться, драться, курить и накалывать на руки черепа. Раньше мне даже нравились такие «мальчики в черном», теперь не нравятся: теперь я вижу, что все они – просто напуганные котята, плохо контролирующие себя и свою жизнь и из-за этой бесконтрольности постоянно находящиеся в состоянии истерической жути. Напуганные котята-конформисты, которые пытаются слиться с окружающей их темнотой. Которые пускают эту темноту внутрь в надежде защититься от нее. Точно так же язычники приносили жертвы злым духам, чтобы защититься от них. Все это – просто истерика беззащитного существа, которым мы все являемся. Конечно, если отвергаем наличие высшей защиты, которая сильнее, чем весь ад этого мира.

Наткнулась в ленте у знакомого поэта на вдохновенный гимн во славу злу. Пост прекрасен чуть менее чем полностью, поэтому приведу целиком:

Все хорошее – это всегда цветы зла. Бодлер стал писать после того, как подхватил сифилис в 19 лет. Рембо к 19 годам успел уже завязать, бросил спать с Верленом, парижский абсент и уехал в Африку.

Возможно, величайший поэт XX века, Георг Тракль любил свою младшую сестру. Очень. Очень тяжело он перенес аборт, который ей пришлось сделать, не менее тяжело, чем она, возможно. Чередуя кокаин с вероналом (прекрасное название, кстати, первый барбитурат назван так в честь родины Ромео и Джульетты, из-за сходства с тем зельем, которое позволило увести дыхание Джульетты на такую глубину, что она казалась мертвой), Тракль писал про распад, вырождение, вымирающий старинный род, про раны и мертвых, про зверя, который стонет в чаще. Служил в полевом госпитале в Первую мировую. В очередной бойне ему пришлось несколько суток подряд латать распотрошенных солдат. Насмотревшись на распад, наслушавшись стонущих зверей, он вышел, чтобы сделать себе смертельную инъекцию кокаина. Ему тогда было 27.

Через 2 года его сестра в возрасте 25 выстрелила себе в голову на вписке. Зальцбург – это не Верона, Ромео с Джульеттой теперь из одного рода, но и время другое.

Вот тебе и религия новейшего времени. Как христиане обвиняли более древние религии в типичном языческом дуализме добра и зла, Спенты и Ангры, как Августин отрицал существование зла, объясняя его недостатком природного блага внутри той или иной формы, так я обвиняю и тех и других.

Нет дуализма. Все цветы растут из мертвечины. Чем хуже зверь, тем прекраснее он воет в своей синей чаще.

Блага нет… Благо статично, и хитрожопые греческие выверты с движением в самом себе и мышлением самого себя никого не интересуют. Благо = недвижение = несуществование. Существование – это щербинка, если повезет – трещина на теле «блага». Личность = болезнь, девиация, которая отличит тебя от другого и заставит существовать.